Ключи и калитки

— А ежели сгинули бы? — поинтересовался непосредственный Никша.

— Так, не единственный же я сын у батюшки, — развёл я руками. — Старший уже пятый год у него в учении, готовится семейное дело перенять, да младшие подрастают. Послушные и исполнительные.

— А родители невесты? — слюбопытничал Вавила, поглядывая на по-прежнему молчащую Свету. — Они не против были?

— А нет тех родителей, — вместо меня ответила подруга, не забыв стрельнуть в мою сторону недовольным взглядом. — Ероша меня вопреки воле своего батюшки сосватал.

— Поня-атно, — в один голос протянули стрельцы.

Ну да, ну да. Теперь они додумают историю о пошедшем поперёк воли отца юнце, отказавшемся жениться по указке и выбравшем себе невесту по собственному разумению. Отец, само собой, взъярился за такое неуважением и скандал, да и погнал сына со двора, лишив наследства и обставив это, как испытание. Ну, или выдумают ещё что-то эдакое, душещипательное. И чёрта с два потом кто-то сможет эту «легенду» размотать. Уверенного в своих умозаключениях человека довольно трудно заставить переменить мнение. Это ж, придётся признать, что он был не прав, а кто такое любит? Нет, если за дело возьмутся профи, тогда, да… могут быть проблемы. Но где их взять в здешней-то глуши?

В общем, несмотря на завиральность, наша со Светой история вполне зашла стрельцам, хотя и вызвала некоторое удивление, не без того, конечно. Если бы ещё подруга моя отнеслась к этой легенде полегче. Вот чего фырчит, спрашивается?

От размышлений меня оторвал Жук. Послеобеденный трёп этому живчику явно надоел, и теперь молодой стрелец рвался «растрясти жирок».

— А что, говорят купцы не дураки кулаками помахать, — с эдакой деланной ленцой протянул Никша, с намёком поглядывая в мою сторону.

— Есть такие, — кивнул я в ответ, прекрасно понимая, к чему идёт дело.

— Так… может, смахнёмся? — прищурился Жук, поднимаясь с бревна и расстёгивая широкий боевой пояс. Я почесал кончик носа, бросил взгляд в сторону шалаша, где скрылась Света и… махнул рукой.

— А, давай! — поднимаясь на ноги, ответил Никше. Но тут же поспешил уточнить: — Правила?

— Оружия не брать, кулак не утяжелять. Кровь не пускать, под брюхо не бить. В висок и горло не метить… Упавшего не добивать, — протараторил вместо брата Вавила, подскакивая со своего места и, в свою очередь, расстёгивая пояс с саблей. Ну да, понятно, старший из братьев тоже не против размяться после сытного обеда. Тем более, что плов в наших желудках уже улёгся, а травяной взвар выхлебан до донышка.

Смахнулись. Сначала с Жуком, потом и с Враном. И если младший стрелец ничем особенным, кроме, разве что, действительно хорошей реакции и скорости, меня удивить не смог и был сначала легко взят на болевой, а потом и на лопатки уложен, чтоб уж точно не возмущался возможной «нечестностью» приёма, то с Вавилой пришлось повозиться. Резкий боец оказался. Удивительно техничный, с весьма тяжёлым ударом и… какой-то запредельной устойчивостью. Влетевший «на дурака» удар в скулу едва заставил его покачнуться, даже на миг не смутив. Но… я справился, хотя и получил несколько о-очень ощутимых плюх. Бока мне Вран намял весьма и весьма основательно. Но и сам он поднимался с земли, кряхтя и потирая побитые места.

Никша, которому досталось куда меньше тумаков, попытался было затеять ещё и сабельный потешный бой, по его выражению. Но, во-первых, прозвучало это предложение уж очень неуверенным тоном, а во-вторых, его на корню зарубил старший брат, смерив Жука одним-единственным суровым взглядом. Да уж, с отбитыми-то рёбрами только саблей махать, конечно!

— Ты ведь специально это устроил? — тихо спросила Света, обрабатывая мои синяки мазью и тихонько помогая себе лекарским конструктом.

— Ну-у… да, — так же тихо ответил я. — Какой из меня фехтовальщик, сама подумай?

— Откуда я знаю. Ты же не рассказываешь ничего, — буркнула в ответ подруга, сворачивая аптечку. Обиделась. Точно. Только на что, кто бы подсказал?

Получив помощь от Светы, я помог стрельцам привести себя в порядок, заодно потратив на них часть наших запасов мази от синяков, после чего мы дружно решили наведаться в гости к их начальству. Сборы были недолгими, так что спустя полчаса наша компания уже топала вдоль ручья, на встречу с полусотником Стояном Хлябей, давно заждавшимся своих подчинённых, отправленных им разведать местность добрых четыре часа тому назад.

* * *

Отправляя Никшу Жука и Вавилу Врана пробежаться по округе да посмотреть, нет ли поблизости какого жилья или обжитой охотничьей стоянки, полусотник Стоян и думать не думал, что шебутные братья и в самом деле найдут в этой глухомани каких-никаких людей. Делом хотел занять бузотёров, вот и отправил разведать округу. Всё лучше, чем терпеть очередную их шкоду, на которую молодые стрельцы всегда были горазды. Через что, собственно, и угодили в дальний острог на Бие.

А вот неча было шутить над похмельным полуполковником. Тот пусть и приходится братьям родным дядькой, но терпеть поношение боярской чести не стал. Всыпал горячих затейникам, да и сплавил их на две зимы в дальний острог. Да только братьям это наказание было, что с гуся вода. Как чудили, так и чудят. Ума не прибавили… Ну а полусотнику Стояну куда деваться? Его малый острог, принявший наглецов на кошт — последний на реке, дальше ссылать неугомонных родственничков боярина Сколского попросту некуда. Ниже Ловгайское озеро, а по другую сторону Бии земли местных самских племён, с которыми ни войны, ни мира.

Нет, будь у полусотника под рукой людишек поболе, заслал бы команду в речное устье, да и братьёв неугомонных туда же сплавил бы на строительство нового острожка, пусть там свои шутки шутят да народ баламутят. Но… нет у Стояна людей. Нету. В прошлый год боярин Сколский большую часть стрельцов с подчинённых ему Бийских острогов собрал да увёл в помощь новому воеводе, устроившему по глупости да незнанию замятню с верхневодскими самами. А вернул потом едва десяток из трёх взятых. Эх, а ведь были планы. Были! Кабы не тот неудачный поход, ныне имелось бы у Стояна два острога под рукой вместо одного, а это уже сотская должность. Да что должность! Государь милостив, за возведение крепостиц за Старым Камнем, пусть и малых, жалует не только чинами, но и деньгой… да помимо освобождения от тягла. А это… Эх!

Да что далеко ходить? Вон, боярин Сколский, полуполковник стрелецкий. Давно ли его сам Стоян по имени звал да с одного котелка с ним кулеш в походах ел? А, поди ж ты, выслужился Ермил, возвёл пять острожков в среднем течении Бии, и из полусотников до полуполковника за семь тучных лет и поднялся. Всё нижнее пограничье под его рукой. А не будь той истории с воеводой, поди, уж и за реку стрелецкие команды наладил бы…

Сплюнув, полусотник Стоян по прозвищу Хлябя вытряхнул из головы несвоевременные мысли-сожаления и, поднявшись на ноги, двинулся навстречу идущим вдоль ручья весело гогочущим братьям, следом за которыми шла весьма странная пара незнакомцев. Точнее, незнакомец и незнакомка. Молодые, почти юные. И всё бы ничего, если бы… Ну, то, что стрельцы идут впереди чужаков, беспечно подставив им бездоспешные спины, ещё как-то понять можно, хотя и заслуживает трёпки! Ой, как заслуживает. Ну да ладно, то дело грядущее, тем более, что оружия в руках или на поясах гостей не видать, если не считать коротких рабочих ножей в ножнах с застёжками.

Фингалы у братьёв, у Никши под левым, а у Вавилы под правым глазом, тоже дело привычное. Либо сами друг другу поставили, либо от парня при знакомстве схлопотали… что хуже, но тоже понятно. Жук да Вран кого угодно до рукоприкладства довести могут. В шутку, ага. Интереснее другое. Не похожи чужаки на местных жителей. Ни одеждой полотняной да тканой, в противовес привычной тем же самам коже да мехам, ни обликом. Светловолосы и светлоглазы, какими ни самы, ни кайсаки не бывают, но и словене их за своих не примут. Уж слишком черты лица у гостей тонки… Точёны, можно сказать, как у фрязей. Но те, обычно, либо горбоносы и темноволосы, либо, ежели и светлы волосом, то больше в каштанов цвет… а то и вовсе ржою на головах полыхают. Впрочем, и среди последних, круглых, усыпанных россыпями веснушек лиц, пожалуй, поболе будет.