Ключи и калитки

Мы со Светой опомниться не успели, как хозяин постоялого двора затянул нас в дом, оказавшийся довольно просторной двухэтажной постройкой, на первом этаже которой, как выяснилось из торопливой речи Синяя, располагался обеденный зал, кухня, подсобки и баня в пристрое, а на втором находились гостевые покои. Обеденный зал оказался заполнен едва на половину, да и выбор комнат оказался довольно богат. Даже удивительно.

— Смотрю, народу нынче здесь немного. А что, чумаки у тебя не останавливаются? — поинтересовалась Света, устраиваясь за обеденным столом, который усилиями подозванной хозяином двора служанки тут же начал заполняться тарелками и мисками с пирогами, соленьями и прочими холодными блюдами. Ими гостеприимный хозяин предложил нам «размяться», пока готовится горячее, в качестве которого сегодня выступала запечённая в углях речная рыба, свиной бок с гречневой кашей и жирный суп из каплуна… «с кружевом», под которым местные, как мы успели узнать, понимали домашнюю лапшу. Ну а в довесок… Синяй было предложил пиво или мёд, но мы со Светой ограничились квасом, благо тут он оказался на поверку выше всяких похвал. Пока же мы дегустировали здешний квас, Синяй начал отвечать на вопрос моей подруги, на полуслове оборвав собственный же рассказ об устройстве его постоялого двора.

— Здесь им неудобно, — пожал он плечами, и тут же с готовностью пояснил: — Время на подъём, время на спуск к тракту… да и поезду, пусть даже самому малому, тут толком не разместиться и не развернуться. Так что сюда солевозы не заглядывают. Но я не внакладе. Внизу, на тракте, устроил несколько мест для их отдыха. Заимки невеликие, но чумакам от непогоды спрятаться да ночь переночевать хватает. Там же и всё потребное для обихода животины имеется. За деньгу малую мои люди и присмотрят, и ужин сготовят. Чумаки не жалуются. Кстати, баньку после ужина не желаете? Омыться, пыль дорожную стряхнуть? У меня и прачки имеются, так что ежели есть надобность, они и платья ваши выстирают да высушат. К утру готово всё будет…

— Баня… — протянула задумчиво Света, окинула меня долгим изучающим взглядом и уверенно кивнула. — Баня — это хорошо. Да и одежду нашу постирать не помешает. Соль да пыль…

— Верно! — закивал китайским болванчиком Синяй. — Здешняя соль для одежды — та ещё погибель!

— Тогда решено, — улыбнулся я. — Вели своим людям готовить баню. А пока мы с невестой париться будем, пусть служанки займутся нашим платьем. И… Синяй…

— Ась? — уже отходя от нашего стола, замер на миг тот.

— Горячее где? Есть охота!

— Всё будет! Всё сейчас будет! — с этим возгласом хозяин постоялого двора стремительно выкатился из обеденного зала, а мы со Светой, наконец, получили возможность как следует здесь осмотреться. Хотя, на что тут смотреть-то? Деревянные стены, масляные светильники, развешенные на подпирающих потолок столбах. Широкие и длинные столы, грубо вытесанные, но чисто выскобленные, а кое-где и выглаженные до блеска сотнями елозивших по ним рукавов. Тяжёлые лавки со спинками и без… Сидящие за теми столами гости-путешественники. Усталые лица, тихие разговоры под стук ложек-кружек да хруст рызгрызаемых хрящей и сёрбанье. Обычный обеденный зал обычного постоялого двора… средневекового. Ну, край, начала Нового времени. Эх.

— Домой хочется, — будто прочитала мои мысли Света, тыкая извлечённым из ножен на перевязи неожиданно ставшим «столовым» ножиком в стоящее перед ней блюдо с нарезанной на толстые куски кровяной колбасой.

— Ты же понимаешь, что без приличного числа экспериментов с полученными от… неё знаниями мы рискуем улететь отсюда чёрт знает куда? — вздохнул я.

— Понимаю, — вздохнула подруга, и… хлопнула ладонью по столу. — Но это только значит, что мы должны начать эти самые эксперименты!

— Ты сначала попытайся осознать то, что она вложила нам в головы, — я хмыкнул. — Это ж не современные математические модели ментальных конструктов, которые можно активировать вообще без какого-либо понимания процессов! Здесь без точного понимания принципа производимых воздействий на одной силе не уедешь. В трубочку свернёт и в двухмерное пространство выплюнет… через неё же! Это я тебе говорю как человек, неплохо разбирающийся аж в трёх волхвовских школах.

— А в каких именно, кстати говоря? — заметив, что я начал нервничать, Света тут же постаралась переключить моё внимание на менее раздражающую тему. Спасибо ей, заботливой. Эх…

— Школы Перуна, Макоши и… Яги, — вздохнув, ответил я.

— Э-э… Той самой Яги? — удивилась Света и, поймав мой взгляд, уточнила: — Ну, той, которая «Костяная нога»?

— Полагаю, да, — пожал я плечами. — Или ты знаешь другую мифологизированную персону в славянских сказаниях, что носит то же имя и курирует ту же сферу деятельности?

— «Курирует»… «сфера деятельности»… — подруга покачала головой. — Мы говорим о легендарном существе, Ерофей, ничего?

— А что тут такого? — я отхлебнул из кружки квасу и, подцепив пальцами кусок кровянки, отправил её в рот. Прожевав аппетитный кусочек, проследил за тем, как дородная подавальщица выставляет на наш стол горшочек с супом-лапшой из каплуна, дождался, пока она скроется из виду, и уже тогда договорил: — Какой бы легендарной не была Яга, по заверениям волхвов она такой же реальный исторический персонаж, как и Перун с Макошью, хольмградские государи или тот же князь Старицкий, например.

— М-м, ладно. И какую же «сферу деятельности» «курировала» сия легендарная личность? — осведомилась Света, поняв, что говорить с придыханием о «мифических» персонажах я не собираюсь.

— Ту же, что теперь будем «курировать» мы с тобой, с лёгкой подачи Мораны… кстати, её обращение к нам тебя в религиозный экстаз не ввергло, верно? — я развёл руками, а лицо Светы вдруг застыло, словно восковая маска. — Светик… Света?.. Светлана!

— А? Да… я тут… да… — вздрогнув от моего окрика, подруга будто очнулась и, тряхнув головой, испытующе уставилась мне в глаза. — Ероша… ты хочешь сказать, что мы с тобой должны будем встать между тварным миром и миром потусторонним, как легендарная Баба Яга? Я правильно тебя поняла?

— По-моему, это было ясно из того массива информации, что вложила нам в головы Морана, нет? — отозвался я.

— Ключники… — простонала Света и неожиданно уткнулась лбом в сложенные на столе руки, из-за которых до меня донеслось глухое: — Мама меня убьёт!

Как говорила одна шустрая девочка, выросшая в не менее неугомонную девицу с мечом: «Интересненько».

* * *

— Я прошу содействия, — стоящий у памятного камня человек приложил руку к его верхней части, и вершина камня вдруг запульсировала светом в такт прозвучавшему голосу.

— Ты обещал справиться сам, настаивал, что не нуждаешься в помощи, а теперь… просишь содействия, — ответ был сух и… неприятен. — Почему я должен менять свои распоряжения в угоду твоим метаниям?

— Я… был не прав. Не предусмотрел, — сглотнув вязкую и горькую слюну, отчего-то наполнившую его рот, с натугой произнёс стоящий у сияющего памятного камня мужчина.

— Не предусмотрел, — в интонациях его далёкого собеседника проскользнули нотки задумчивости. Холодной, не сулящей ничего доброго просителю. — Предусмотрительность, мой любезный друг, суть одна из добродетелей сильных мира сего. Ибо без неё они недолго будут сильными и немногим дольше пребудут в мире… сем. Рассказывай.

Последнее слово было произнесено так, что и полному дураку станет понятно: это не просьба старшего к младшему. Это приказ того, кто обладает достаточной силой, чтобы его распоряжения исполнялись быстро и чётко. И стоящий у памятного камня покорился. Правда, поначалу его рассказ был чересчур сумбурен, но после волны света, окатившей камень и его самого, речь рассказчика приобрела должную гладкость, а изложение стало чётким, последовательным и… прозрачно ясным.

— И теперь ты хочешь, чтобы мои люди воевали за твои подозрения и ничем не подкреплённые измышления, — после минуты тишины, последовавшей за окончанием рассказа, произнёс всё тот же голос. Мужчина у камня нервно облизал пересохшие губы.