Ключи мира

— То есть ты хочешь сказать, что я сейчас говорил на другом языке?

— Не хочу. Я так и сказал, — с подозрением нахмурился теневик. — Вы откуда их язык знаете?

— Так, — я поднял руку, чтобы он замолчал.

Точно! Такое же чувство у меня было при разговоре с джинном. Оттого я не обратил сразу внимание. Хакан общался со мной на своём языке, поэтому иногда его слова звучали забавно и не очень правильно. Как и я, предполагаю, для него был не до конца понятен, всё же миры наши в чём-то сильно различались.

Я привык и не заметил.

Но какого…

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я подавил желание хорошенько выругаться и улыбнулся Казаринову, отчего он ещё отступил.

— Михаил Алексеевич, клянусь силой, я понятия не имел, что знаю их язык. Для меня эта такая же неожиданность, как и для вас. Но зато у нас будет преимущество в коммуникации. Вы знаете, кто здесь главный?

— Д-да, — теперь заикаться начал парень, постучал себя по груди, кивнул и указал рукой: — Там живёт.

— Показывайте. По пути закончите рассказ. А нет, стоп, — я остановился и развернулся: — Откройте, будьте любезны, ворота. Там ещё один гость.

Смысла оставлять Тимофея за забором уже не было. Михаил не смог выбраться за пределами поселения, так что ни к чему было держать рыжего снаружи. Очередного слепца мы проводили к остальным. Парня приняли радушно, усадили за стол, и я пододвинул к нему чистую тарелку, от души положив из казана ароматного мясного рагу. Вопросов тот не задавал, едва учуял запах еды, позабыл и о зрении.

Пока мы плутали между постройками, Михаил спешно закончил историю.

Изъяснялся он тут, как и делегаты — жестами и рисунками. Какие-то простые вещи выяснил, но с остальным было трудно. По всему выходило, что в ловушке оказался, но вроде по своей вине.

— Нельзя на след дикарей ступать, — так объяснил он. — Пути назад уже не будет.

Водили его и к какому-то алтарю, что-то пытались показать. Местное святилище только добавило вопросов, не дав ни одного ответа. Рисунки тоже не прояснили ситуацию, как ни старались обе стороны.

А потом появились гвардейцы.

Их привели тоже ночью, слепых и связанных. Вояки, лишившись зрения и столкнувшись с чужими, конечно же, в первую очередь взялись за оружие. К счастью, обошлось без жертв, а Михаил выступил своеобразным переводчиком, хотя все беседы больше напоминали разговор глухого с немым…

Несмотря на агрессивность новых гостей, контакт более-менее наладили. И всех разместили с удобством и, можно сказать, почётом. Выделили жилища, отдали самое большое здание под их посиделки. Многие, кстати, там и ночевали. Остальных отводил Казаринов.

Почему теневик не потерял зрение, он не знал. Как и я, ведь теория об определённом даре исключалась, Тимофей владел той же магией.

На мой резонный вопрос, почему Михаил не воспользовался вылазками дикарей, чтобы уйти отсюда, ответ был неутешительным. Воспользовался. Вот только снова не получилось. Натыкался на невидимую стену почти сразу за забором.

— Метров двадцать по периметру. Где-то чуть больше, где-то меньше. Но в среднем так получается. Дальше не пройти.

Бледнолицые при этом всячески пытались помочь, то утешая, то что-то рисуя на земле, чтобы объяснить причину. Безуспешно, так как языковой барьер был слишком высок для сложных понятий.

С прибытием гвардейцев стало не так одиноко, но вместе с тем накатила безысходность. Вояки тоже попробовали вырваться, но смирились ещё быстрее. Унынию не предавались, зато воспользовались гостеприимством и пусть нежеланной, но передышкой. Единственный, кто не сдался — Головин. Но сегодня ночью поддался искушению забыться хоть ненадолго.

— Замаялся я, если честно, ваше сиятельство, — признался мне теневик. — Следить за ними, за ручку водить. Ладно бы сидели себе спокойно, так на подвиги вечно тянет их. Вот уж до чего люди приспособливые. В любых обстоятельствах могут найти развлечения. Захар Евгеньевич только, подполковник их, в узде и держит. Ну и капитан Головин прилично себя ведёт. Прочие… До дам местных уже добрались.

— Слепые? — усмехнулся я.

— Вот представьте себе, — возмутился Казаринов. — Говорят, что те пахнут иначе. Приятнее, в общем. Ей-богу, если бы вы не пришли, скоро разразился бы дипломатический скандал.

Вот вам и лучшие из лучших, отобранные лично Баталовым. Хотя понятно — люди пытались отвлечься как могли. Обыденные действия лучше всего помогают не думать о худшем. Я был уверен, что ничего выходящего за рамки гвардейцы себе не позволили бы. Немного поозорничали, ну и потрепали нервы теневику.

— Не разразится, — уверил я парня. — Сейчас поговорю с главным и всё решим.

— Ну хотя бы ясно станет, что происходит, — не совсем поверил мне Михаил.

Не стал я его переубеждать. Сам прекрасно помнил время отчаяния, когда оказываешься в клетке без выхода. В какой-то момент ты покоряешься судьбе и принимаешь её. Но это временно.

И я не собирался снова оказаться взаперти.

Место приятное, да и люди, судя по всему, неплохие. Но меня ждут дома. И дел так много, что некогда мне здесь задерживаться.

Мы подошли к дому, стоящему на самой окраине. За одноэтажным зданием начиналась гора. Здесь камень уходил вверх почти вертикально, создавая естественное ограждение.

Рядом с крыльцом уютно горел тёплым светом фонарь. Его света хватало, чтобы рассмотреть небольшой огород, разбитый сбоку от дома. Там бодро зеленели морковная ботва и лук.

Само здание ничем не выдавало своей важности, то есть обители вождя или как тут принято называть управляющего таинственным народом.

Казаринов поднялся по ступеням и уверенно постучал.

— Ох, — запоздало опомнился теневик. — Мы его наверняка разбудим сейчас. Что-то я не подумал…

Да уж, у меня и самого из головы вылетело со всеми этими приключениями, что время совсем уже позднее. В такое, пожалуй, и злодеи спят уже. Не очень вежливо получилось, но что уж поделать. Извинюсь.

В принципе, раз уж всё в порядке, не считая необъяснимой слепоты, то могло и до утра подождать. Хотя я вряд ли смог бы уснуть, когда так близко подобрался к тайне.

Где-то внутри дома что-то громыхнуло и раздался приглушённый ворчливый голос: