Книга Кораблей. Чародеи

— Вы бы, донна, не связывались с ним… простите… ну, вы понимаете…

Хельга вскинула голову и, прищурившись, посмотрела ему в глаза:

— Это потому что он пришлый?

— Нет, совсем не поэтому. Просто он злой.

— Слушай, не лезь, куда тебя не просят, а? — женщина поморщилась, резко сунула подмышку «арфу» и, прихватив попутно обрывок пестрой ткани с нар, направилась к выходу. Огибая Рамона, подняла на него влажно блеснувшие глаза: — Спасибо… но ты просто его не знаешь…

Охранник вздохнул, покачал головой и двинулся следом.

— Послушай, Хуан, — проходя по узкому коридору, леди Блэкмунд задумчиво повернула голову к идущему по пятам мужчине, — а сколько выходов ведет из узилища?

— Всего два, — Рамон ничуть не обиделся, что Хельга никак не может запомнить его имя. Поднял факел повыше, и огонь загудел и метнулся вбок от сквозняка. — Один — главный, но туда вряд ли кто в здравом уме сунется. Если вы, донна, конечно, имеете в виду наших пленниц. Там всегда полно охраны, да и вообще уйма народу ходит, потому что от того входа начинается лестница и в служебные помещения, и в допросную, где Его Преосвященства частенько ночует, когда работы много. Опять же, и у выхода стража стоит, и решетка в узилища бдительно охраняется.

Рамон перевел дыхание.

— Есть еще черный ход, ну, с той стороны вы зашли в караулку. Попасть в него можно и другим коридором. Но там, у выхода во двор, тоже всегда охрана.

Хельга задумчиво опустила голову, прислушиваясь к эху шагов, замирающему где-то в затянутых мраком дальних углах тюрьмы. Она мысленно прикинула, не могли ли беглянки воспользоваться таинственным комтурским винным погребком, но вспомнила, что Лисай отпирал снаружи здоровенный навесной замок. Советница задумчиво покачала головой. Получалось, что где-то там, со стороны узкой витой лестницы, по которой они спускались с Яннигом, был еще один выход. Она припомнила тесный коридор, наклонно уходящий вверх от железной двери кордегардии.

— А что говорит охрана черного хода? — Хельга откинула волосы на спину и поежилась — в насквозь продутых сквозняками подвальных коридорах без плаща было зябко.

— Так смена еще не закончилась, — Рамон забежал вперед и распахнул перед советницей тяжелую дверь караулки. В нос снова шибанул отвратительный запах мочи, пота и плесени, и Хельга закашлялась, прикрыв узкой ладонью рот. Народу в караульном помещении поубавилось — только пара стражников все так же мирно посапывала на своих лежанках.

Леди Блэкмунд подошла поближе к стоящей на железной треноге жаровне и с облегчением протянула к ней озябшие руки.

— Вот что, Хуан, — Хельга строго посмотрела на сопровождающего. — Дело срочное, так что быстро найди господина Яннига. Пусть хватает за шкирки тех стражников, которые у черного хода дежурят, покуда смениться не успели, и тащит их сюда. Скажи, что я распорядилась.

Рамон коротко кивнул и вышел. Хельга поискала глазами, куда сесть, потом подтянула поближе к жаровне низкую колченогую скамеечку. Опустилась на жесткое сиденье и осторожно положила рядом «арфу», которую по дороге успела запеленать в подобранную в узилище пеструю тряпицу. Отрешенно перебирая и расправляя складки на широкой зеленой юбке, волшебница задумчиво наблюдала, как подмигивают ей огненные зрачки тлеющих в жаровне углей, и размышляла.

Портал в камере она запечатала — это несомненно. И уйти через него из каземата не могла ни одна живая душа — сие тоже было ясным, как день. И, кажется, на первый взгляд, не было здесь ничего странного — Хельге не раз доводилось иметь дело с такими искривленными путями. Очевидно, у пользовавшейся дольменом рыжей что-то пошло не так — либо вкралась ошибка в ее волшбу, либо сам портал был неисправен. Но, вместе с тем, было тут что-то такое, чему волшебница так и не смогла найти объяснения. У нее сложилось не просто ощущение — уверенность, что магический след в камере остался больший, чем должен бы быть при открытии обычного дольмена. И не просто больший, он был настолько велик, точно в каземате недавно творили волшбу несколько сильных магов. Ведь не зря ее «арфа» потеряла одну из струн.

Хельга печально вздохнула — восстановить инструмент будет непросто, для этого придется обращаться в столичную Академию волшебства, только там работало несколько настоящих мастеров, способных выполнить столь филигранную и виртуозную работу. Леди Блэкмунд развернула покалеченный инструмент, осторожно откинув ткань. Сквозь вонь караулки пробился новый странный запах — точно обрывок долгое время провалялся возле чугунка с подгоревшей кашей и впитал в себя ее жженую горечь. Неожиданно советница насторожилась — кончики пальцев, которыми она коснулась шелковистой материи, точно иглами кольнуло. Хельга удивленно потерла полотно, и лежащая на нем «арфа» на секунду снова ожила, ярко и радостно подмигнув алыми шариками.

Один из спящих стражников громко всхрапнул, советница, вздрогнула и подумала, что, пожалуй, время уже подойти Лисаю. Она стала поспешно разбирать снова замерший магический инструмент, удивленно поглядывая на странный пестрый обрывок материи, который, похоже, так и сочился магией.

Насчет времени она не ошиблась — вскоре за дверью послышалась тяжелая поступь подкованных железом сапог, и в кордегардию вошел Рамон. Он был один, и Хельга возмущенно приподняла бровь.

— Дон Яннинг велел передать, что допросом стражников займется Его Преосвященство лично, — слегка виновато пожал широкими плечами тюремщик, — а вас просил проводить… э… в пыточную…

— Куда-а? — глаза волшебницы округлились, а в животе неожиданно что-то премерзко ёкнуло. — Епископ что, умом повредился?

— Ну, в смысле, на допрос, — поспешно добавил Рамон, — они все уже там собрались: и отец Олав, и дон Янниг, и дон лега… ты. Тех стражников, что двери черного хода караулили, тоже туда сопроводили, и лица у них были, я вам скажу… — охранник ухмыльнулся.

— Тогда пошли, — Хельга торопливо встала, досадуя на Лисая, который ослушался ее приказа и проводил стражников сразу к комтуру. Хотя, если он поступил именно так, то, скорее всего, догадка советницы, что охранники причастны к побегу, оказалась верной.

Рамон повел женщину длинным узким коридором, постоянно петляющим в разные стороны. Потом они поднимались по крутой лестнице, снова и снова минуя повороты, которым, казалось, счету не было. В конце концов, советница решила, что будь она на месте сбежавших пленниц, то до выхода бы точно не добралась — так и осталась бродить по узилищу до скончания дней.

— Долго еще? — женщина зябко повела плечами, досадуя на полузабытое чувство: она вновь, как когда-то, начала беспокоиться о Торусе. Хельга вздохнула: этот несдержанный болван наверняка учинил уже какой-нибудь скандал и умудрился настроить против себя не только комтура с его ордальонами, но и стражу, заключенных и даже тюремных крыс. Обозвав себя дурой, волшебница прибавила шагу и чуть не тюкнулась носом в затылок Рамону.

— Почти пришли, — смуглый стражник завернул за очередной угол, и они оказались перед низкой железной дверью, освещенной масляной лампой, висящей на вбитом в камень ржавом крюке.

Стражник отворил эту дверь, и первым делом до леди Блэкмунд донесся спокойный голос комтура Эйнара:

— Ну, это еще нужно доказать…

Рамон пропустил волшебницу в мрачное помещение без окон, одним своим видом способное нагнать страху на тех, кого приводили сюда на допрос. В обложенном овальным булыжником очаге пылал огонь, бросая мрачные красноватые отблески на голые стены. Рядом нелюдимый бородатый мужик в алом балахоне с черным серпом на плече сосредоточенно перебирал рукояти торчащих из бочки клейм. Молоденький, но жилистый помощник в дырявой курточке на голое тело и грязных штанах, неряшливо торчащих из голенищ поношенных сапог, с приоткрытым ртом наблюдал за действиями ката. Частью загораживая очаг, высилось деревянное «ведьмино кресло» с потемневшими, точно ржой покрытыми шипами, рядом с ним устрашающе выступала из темноты колода с валиками и кручеными веревками. На вбитых в стену крючьях висели клещи, щипцы, жуткого вида железные маски. Половину названий инструментария Хельга успела позабыть, потому как эту сторону служения Ордену не любила и предпочитала не вдаваться в подробности процедур, связанных с такими допросами. Напротив пыточного арсенала, у другой стены стоял грубо выструганный стол, за которым невозмутимо восседал Лисай Янниг, с аппетитом уплетая неожиданно радостное для этих стен, яркое желтое яблоко. Он равнодушно перебирал стопку чистых пергаментов и время от времени морщил нос — пахло в пыточной ничуть не лучше, чем в караулке.