Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура

– Не говори больше… я знаю, – сказал Тумакул.

– После твоей смерти Бодентай и Болектай разделят твой народ, а мой сын Дуюн-Баян, рожденный от света солнечного, ничего не получит, а вот о нем-то я и печалюсь… Отправь-ка лучше Бодентая и Болектая к калмыкам.

Послушался ее муж и отправил сыновей к калмыкам, каждого с семью провожатыми [200] . Братья поселились среди калмыков, построили себе дома. От них-то и произошли калмыцкие ханы.

<

200

Семь провожатых Бодентая и Болектая, семь сыновей Алтын-хана; число «семь» носит магически-сказочный характер.

image l:href="#"/>

[Дуюн-Баян берет себе в жены Алангу]

Тем временем отец с матерью женили старшего сына Дуюн-Баяна, который остался дома, на Алангу, дочери младшего из семи сыновей Алтын-хана, Тулекти. У них родилось три сына; Боденджар, Кенджар и Сальджут. От Боденджара пошел род кыйатовцев, а от Сальджута – китайцы [201] .

Тумакул был ханом двадцать лет и после него Дуюн-Баян – девятнадцать лет.

[Слова Дуюн-Баяна своему народу]

201

Персонификация народов: племя замещается своим родоначальником, славою.

Дуюн-Баян собрал свой народ и молвил:

– Думал я вместе с женой умереть, но вижу – моя смерть приближается. Я умру, а вы останетесь. Вот мое слово к вам: все три сына моих недостойны править народом после смерти моей. Моя жена останется вдовой, но я приду, и у нее родится хороший мальчик. Мой народ, подчинись ему! Знаками моего прихода будет следующее: после смерти я буду гореть, как солнце, а затем появлюсь в виде волка [202] . Так и знайте.

Слова эти распространились в народе.

202

Сказочный мотив оборотня.

[Бодентай и Болектай утешают вдову Дуюн-Баяна]

Когда дошла до Бодентая и Болектая весть о смерти старшего брата, пришли они из Калмыцкой земли к вдове Алангу и нашли ее горем убитой. Сели они на лучших коней умершего брата и поехали охотиться на гору Байыртау; они стали там охотиться на сайгаков [203] , одного живым поймали и домой поехали.

В это время им навстречу из лесу толпа народа валит…

– Что вы за народ и откуда? – спросили братья народ.

203

Сайгак – степная антилопа.

– Мы из города китайцев и три месяца уж, как мы бежим. Мы голодны – смилуйтесь над нами, дайте нам этого сайгачонка!..

– Зачем же вы бежали от своих ханов? – спросили братья народ.

– Ханы наши плохи стали, мы не стерпели и от них убежали, – ответила толпа.

– Не дадим вам целого сайгака – везем мы его, чтобы развлечь Алангу – нашего умершего брата вдову, – сказали охотники.

– Ну так возьмите у нас одного мальчишку, а сайгака отдайте нам, – закричал народ в ответ братьям.

Охотники отдали толпе одну лишь заднюю ногу сайгачонка и получили взамен мальчишку.

Братья решили:

– Он будет хорошим развлечением для вдовы.

Мальчишку назвали Бален, а по отцу он – Манкгытай-Дульджа.

Вот каким образом сын бия, Бален, был продан голодными за одну ногу сайгака…

Возвратились братья домой, мальчика вручили вдове, узнала она, что мальчик знатного рода, и стала думать, как получше его воспитать.

А братья Бодентай и Болектай домой стали проситься – к своим калмыкам.

Вдова Алангу говорит им:

– Побудьте еще несколько дней со мной; три моих сына меня не уважают, своевольничают, то и дело людей обижают. Наставьте их на добрый путь-истину.

Голод был постоянным бичом средневековья как на Востоке, так и на Западе, показателем экономической неорганизованности той эпохи. Случаи продажи детей в рабство – самое заурядное явление; продают знатного мальчика из простого расчета, что родовитость дороже ценится на рабском рынке.

Миграции – постоянное явление эпохи средневековья, когда все текло и двигалось вследствие экономических невзгод, лютых соседей, жестоких правителей, прикрывающихся поисками праведной земли, распространением правой веры среди неверных, отвоеванием священных земель.

[Наставления Бодентая и Болектая своим племянникам, сыновьям Алангу [204] ]

Отвечали на это два брата, Бодентай и Болектай:

– Ах, сноха ты наша дорогая!

Вот наставления нашим племяшам:

Тишину соблюдайте, уважайте и слушайте первых и старших людей. В народе устроенном — хозяйство в полном благополучии, от врагов все тайны сокрыты, к старшим – почтение; к младшим – внимание во всех их делах. В народе неустроенном – все шиворот-навыворот: родных своих хулят, а чужих хвалят, братьев и родных не уважают, старших разговоры младшие перебивают, дети – разговоры отцов, насмехаются друг над другом. Тот настоящий человек, кто поступает по совету старших; тот народ не пропадет, который будет слушать советов одного старшего (хана) и исполнять его волю. Кто не служил ханам, тот, случись это делать, захочет питаться и человечьим мясом. Кто не имеет скота и сразу много получит его, тот гордым становится. Такие люди и богатых считают бедняками, хороших – дурными, родовитых – простыми. Где такие люди, там нет единодушия. Знающие пусть остаются при своем знании, а незнающие пусть учатся. Но помните твердо: нельзя за советом обращаться к пекарю, кузнецу и котельнику [205] ; каждый из них только свое ремесло знает и всегда его хвалит, а опытный хвалит всегда хлеб. Вы, братья, живите по-другому. Надейтесь на Аллаха, всегда слушайтесь старших, первых людей. Больше нет у нас к вам наставлений.

204

Наставления ханов Бодентая и Болектая своим племянникам – любопытный «домострой» кочевников: степень организации народа – следствие взаимоотношений между возрастными группами родового общества; народ устроен хорошо там, где младшие подчиняются старшим, и народ устроен плохо там, где, наоборот, верховодят младшие, а старших не уважают.

205

Подчеркивается презрительное отношение кочевников-аристократов к оседлым ремесленникам.

[Сыновья Алангу обижают свой народ]

…Бодентай и Болектай уехали домой – к калмыкам. Племянники не послушались их: по-прежнему матери не почитали, совести не имели, старших не уважали, самовольничали, у богатых отбирали лучших верблюдов, иноходцев, аргамаков, у знатных отбирали дочерей [206] . Народ стал волноваться и пришел жаловаться к их матери-вдове.

– У нас остались только кости да кожа [207] , не можем дольше терпеть.

206

Здесь перечислены важнейшие статьи богатства кочевников.

207

Кости да кожа – в данном случае, символическое обозначение нищеты, бедности, хозяйственного упадка.

– Они и моих слов не слушают, умерший Дуюн-Баян говорил, что они разорят народ, но родится еще сын, который и будет управлять вами, – ответила мать.

Народ возрадовался от этих слов. Быстро весть пробежала, и все с нетерпением стали поджидать новорожденного.

Три старших сына Дуюн-Баяна услышали, что говорят в народе, и в гневе пришли к матери:

– Мы слышали твои лживые слова.

– Ах вы, злые люди, почему называете слова мои лживыми? – закричала мать.

– Как не называть их лживыми, раз ты говоришь, что у тебя сын родится, народ обманываешь, а нас за детей не считаешь? От кого родится у тебя ребенок – не от воды ли, которую пьешь?! Уж не курица ли ты, которая в золе поваляется и несет яйца без петуха? Не мать ли ты Куа, которая покушала пены и оттого дитя носить стала? Твой муж умер несколько лет назад, а ты народ обманываешь своим ребенком. От кого? Не от мальчика ли Балена, купленного за заднюю ножку сайгачонка? – допрашивали Алангу сыновья.

[Выборные от народа сторожат появление на свет чудесного сына Алангу]

Алангу стала спрашивать народ:

– Чьи это слова – народа или их (сыновей ее)?

Народ в один голос закричал с гневом:

– Это – слова твоих детей!

Алангу прибавила:

– Пожалуй, вы тоже мне не верите; приставьте-ка лучше стражу ко мне из трех; Дуюн-Баян предсказал, что перед родами сначала появится светило, которое потом обратится в волка и уйдет.

Народ ничего не ответил, а тайком от Алангу приставил к ней для наблюдения трех стражей: Ишака, Еря и Одаша.