Книга утраченных сказаний. Том I

— Ведайте же, о валар, и вы, сыны и дщери эльдар, Дети Илуватара, первенцы лесов земных, что никогда боле не зацветут сии Два Древа и подобные им не родятся несчетные века мира. Многое содеется и преидет, боги состарятся, а эльфы истают, прежде чем узрите вы, как воссияют вновь Древа или запылает Волшебное Солнце, — и боги не ведали ни тогда, ни после, о чем она вещает, говоря о Волшебном Солнце.

Тулкас же, выслушав, сказал:

— Откуда сии слова, о Кэми Палуриэн, ибо нет у тебя обыкновения пророчествовать, а уж о зле и подавно?

Были там и другие, что говорили:

— Нет, никогда прежде Кэми, владычица Земли, не скупилась на совет и всегда владела она заклятиями удивительной силы, — и они молили, дабы прибегла она к своему могуществу. Но ответствовала Йаванна:

— Сие предопределение и Музыка Айнур. Чудеса, подобные Древам злата и сребра, даже боги могут свершить только единожды, да и то лишь на заре мира; и никакие мои заклятия не помогут тому, о чем просите вы.

Тогда вопросила Вана:

— Теперь что скажешь ты, Аулэ, зиждитель нового, рекомый за величие трудов твоих и-Талка Марда — «Кузнец Мира»: как обрести нам свет, насущный нашей радости? Ибо, что Валинор без света или ты сам, буде утратишь свои умения, что, как видится мне, постигло ныне твою супругу?

— Увы, — молвил Аулэ, — не кузнечным ремеслом созидается свет, о Вана-Лайси, и даже из богов ни единому сие не под силу, ежели сок чудных Древ высохнет навеки.

Палуриэн же, ответствуя, рекла так:

— Внемлите, о Туивана и все вы: помимо вали и эльфов мыслите вы всегда и только о Валиноре, предав забвению мир внешний. Мое же сердце вещает, что уже настало время богам снова сразиться за мир и изгнать оттоле силы Мэлько, покуда не стало их могущество неодолимым.

Но Вана не поняла слов Палуриэн, радея лишь о своем златом Древе, и осталась недовольна; но Манвэ и Варда, а с ними — Аулэ и Йаванна, удалились и втайне совещались, обмениваясь советами мудрыми и дальновидными, и наконец измыслили нечто, сулящее надежду. Тогда снова созвал Манвэ народ Валинора; и все они собрались в окруженной розами обители Ваны, где били источники Кулуллина, ибо внешняя равнина погрузилась в холод и мглу. Туда пришли даже вожди эльфов и воссели у ног богов, чего не случалось доселе; когда же все были в сборе, воспрял Аулэ и рек:

— Внемлите все! Намерен говорить с вами Манвэ Сулимо Валатуру [48] , и с ним единодушны владычица Земли и Королева Звезд, да и мои советы не были оставлены без внимания.

Тогда воцарилось великое молчание, дабы Манвэ мог говорить, и рек он:

— О народ мой! Настало для нас время тьмы, но мыслю я, что сие не без воли Илуватара. Ибо боги почти позабыли о мире внешнем, что ожидает лучших дней, и о людях, младших сынах Илуватара, что вскоре должны появиться. Ныне увяли Древа, что наполняли нашу землю красой и веселием — сердца наши, так что не знали к ним доступа иные желания. Внемлите же: посему надлежит нам измыслить средство, дабы свет осиял и мир внешний, и Валинор.

48

На полях: «также Валахиру».

Затем повел он речь касательно сияния, коим владели они; ибо серебряного света осталось весьма немного помимо того, что имелось в Тэлимпэ и в сосудах кузницы Аулэ. Чуть-чуть сияния любовно собрали в мелкие скляницы эльдар, когда струилось оно из пробитого ствола и уходило в землю, но сие была лишь малая толика.

Запас белого света оказался невелик по множеству причин: Варда щедро расходовала его, возжигая на небесах яркие звезды к приходу эльдар и в иные времена. Паче того, Древо Сильпион приносило росу-свет не столь обильно, как то было в обыкновении у Лаурэлин; но поскольку от росы Сильпиона не исходил жар и не отличалась она своевольством огня, то боги и эльфы всегда нуждались в ней для всякого волшебства, употребляя ее для всего, что творили, и в этом нолдоли всех опережали.

Золотой свет даже боги не смогли целиком приноровить к своим нуждам и только сбирали его либо в великий Кулуллин к вящей прибыли его источников, либо в иные великолепные сосуды и даже озера возле своих палат — ради великого его блистания и благотворной силы. Говорят также, что первые творцы самоцветов и наиславнейший из них — Фэанор — единственные из эльдар ведали секрет работы с золотым светом, но к знанию сему прибегали весьма нечасто, и вместе с ними сгинуло оно с Земли. Но неисчерпаемого источника золотого сияния тоже не стало, ибо Лаурэлин не роняла боле своей сладкой росы. Исходя из сего и составил Манвэ свой замысел, по образу того, как древле Варда сеяла звезды. Ибо каждой звезде даровала она сердце серебряного пламени, помещенное в сосуд из хрусталя либо бледного стекла или сотворенный из немыслимых веществ нежнейших тонов: иные из этих сосудов были подобны ладьям и благодаря заключенному в них свету подымались в Ильвэ, хотя и не могли они воспарить в темные и разреженные пределы Вайтья, что все окружает собой. Крылатые духи неимоверной чистоты и прелести — легчайшие из сияющих хоров манир и сурули, что обитают в чертогах Манвэ на Таниквэтиль или путешествуют со всеми ветрами мира — восседали в тех звездных ладьях, направляя их причудливыми путями высоко над Землей, и Варда нарекла их именами, но лишь малая часть их ведома.

Иные сосуды, схожие с полупрозрачными светильниками, мерцали над миром в Ильвэ или на самой границе слоя Вильна и воздуха, коим мы дышим, и они трепетали и мигали из-за дуновения верховых ветров, но пребывали там, где висели, и не двигались с места. Некоторые из них были столь велики и прекрасны, что боги и эльфы ценили их превыше всех своих сокровищ — вот откуда творцы драгоценных камней почерпнули свое вдохновение. Столь же сильно любим был и светивший на западе Морвиньон, чье имя означает «сумеречный отблеск», а о том, как поместили его на небеса, рассказывают много историй; и Ниэллуин, сиречь Лазурная Пчела, что по сию пору виден людям осенью и зимой, пылая подле ног Тэлимэктара, сына Тулкаса, предание о коем еще не поведано.

— И хотя краса звезд, — молвил Линдо, — увлекла меня далеко, но все же не сомневаюсь я, что в том великом слове, красноречивейшем из всего, что когда- либо возглашал Манвэ богам, упомянул он о звездах с еще большей нежностью, нежели я. Ибо ведайте, что сим желал он привлечь сердца богов, дабы те обдумали его замысел, и, молвив о звездах, так завершил он свою речь:

— И сие будет, — рек Манвэ, — третья попытка богов принести свет во тьму, ибо и Светильни севера и юга, и Древа равнины погубил Мэлько. Лишь в воздухе не властен Мэлько чинить зло, и посему таков мой совет: построим же судно, наполненное до краев золотым светом и сбереженной росой Лаурэлин, так что поплывет оно, подобно великой ладье, высоко над темными царствами Земли. И пролягут его далекие пути по воздуху, и изольет оно свой свет на весь мир меж Валинорэ и восточными брегами.

И Манвэ предумыслил, дабы сияющая ладья странствовала меж востоком и западом, ибо Мэлько владел севером, а Унгвэлиант — югом, в то время, как на западе простирался Валинор и благословленные королевства, а на востоке — обширные темные земли, что алкали света.

— Сказано, — изрек Линдо, — что хотя иные из богов в силу своей природы могли, буде пожелают, с великой стремительностью путешествовать чрез Вильна и нижние слои воздуха, но никто среди валар: ни сам Мэлько, ни иные, кроме лишь Манвэ, Варды и их народа, — не могли преодолеть те пределы: ибо рек Илуватар, когда отпустил он богов в мир по их желанию, что навечно пребудут они в мире, единожды войдя в него, и не покинут его до самого Великого Конца, сплетясь с нитями судьбы его и содеявшись его частью. И лишь одному Манвэ, ведая чистоту и величие его сердца, даровал Илуватар власть посещать запредельные высоты и дышать великой ясной Светлостию, что простирается столь высоко над землей, что ни тончайшая пыль, ни слабейшие запахи, ни отдаленное эхо песен и скорбей мира не проникают туда; но далеко внизу, под звездами бледно сияет земля, а тени, отбрасываемые Солнцем и Луной, движущимися к Валинору и прочь от него, трепещут на ее лике. Туда часто приходит Манвэ Сулимо и, поднявшись высоко над звездами, взирает на мир с любовью, и весьма близок он сердцу Илуватара.

Но сие всегда причиняло и поныне причиняет великую досаду Мэлько, ибо никоим способом не может он покинуть лоно земли, и, верно, вы еще узнаете, сколь сильно возросла его зависть, когда отправились в странствие сияющие суда. Но ныне надлежит сказать, что столь волнительными оказались слова Манвэ и столь великой — их мудрость, что^{[прим.11]}большая часть богов сочла его цель благой, и молвили они:

— Пусть ныне Аулэ и весь его народ примутся за создание сей светоносной ладьи, — и немногие говорили иначе, хотя сказано, что Лориэн остался недоволен, убоявшись, что исчезнут тенистые и тихие убежища, да и Вана мало о чем могла мыслить, ибо велико было ее суетное желание увидеть, как снова воссияют Древа.