Книга вторая: Зверь не на ловца

Поэтому еще в самом начале пути Командир начал непроизвольно следить за новым членом группы, подспудно ожидая от него какой-нибудь пакости. И Обезьян не заставил себя долго ждать...

Весь первый день он послушно шел во фланговом дозоре, и за это ночью лег спать одним из первых - одновременно с Командиром. Командир предпочитал, чтобы их дежурства с Обезьяном так же совпадали, - спать, когда шаан бодрствовал, ему было как-то неуютно. Однако, уже через полчаса сна, он внезапно проснулся, и не от привязанного к большому пальцу сигнального шнура, ровно как и не по "биологическому будильнику". Первое, что зафиксировало его сознание, было отсутствие Обезьяна рядом. Второе действие, взгляд на хронометр, заставило его убедиться, что до его смены еще час. Значит, это Обезьян разбудил его, поднимаясь из укрытия...

Вначале Командир решил, что Обезьян расслабился настолько, что отошел по нужде. Вообще-то это следовало делать в походном режиме, - то есть, оправляться под надрезанный дерн, который после возвращался на место, а затем поливался жидкостью, подавляющей запах. И разумеется, ради такой ерунды не стоило шататься впотьмах, отвлекая дозорных и вообще создавая шум. Однако, едва Командир приподнялся из укрытия сам, как понял, что Обезьян "расслабился" даже сильнее, чем можно было предположить!..

Ночное зрения у Командира было развито достаточно, чтобы разглядеть сцену, проистекающую в нескольких шагах от укрытия, во всех подробностях. Обезьян, одной рукой умело заломив Омеле руку за спину, придавил её лицом на гигантский пень, пресекая крики и стоны густой подушкой мха. Другой же рукой он сосредоточенно шарил в районе пряжки брючного ремня девушки, но расстегнуть его все никак не мог, - в том числе и оттого, что Омела энергично, хоть и без особых результатов, дергалась и крутила задиком, пытаясь вырваться. Ширинка самого Обезьяна уже была расстегнута, выпуская на свободу внушительное "достоинство"...

"Сайтан! Вот позорище", - отстраненно думал Командир, в два прыжка заходя Обезьяну за спину, - "Тренируй этих дурочек, не тренируй, все равно найдется мерзавец, который безнаказанно и бесшумно сцапает их посреди ночи и определит в собачью позу к какому-нибудь пеньку..."

У Командира даже возникла мысль дать Обезьяну слегка поглумится над девчонкой, в педагогических целях, однако он её тут же отбросил. Никто, кроме учителя, права на наказание не имеет, а Омела и так уже получила свою дозу унижения и потом еще осознает, за что... Наказать, и строго, сейчас необходимо Обезьяна.

– Мймыла, оставь в покое девку, - нарочито мягко произнес он, встав так, чтобы Обезьяну пришлось как минимум обернуться, чтобы увидеть его. Одного звука его голоса оказалось достаточно, чтобы сбоку от шаана прямо из темноты вырос Геннеорг. Орк в мгновение все понял, ухмыльнулся, нехорошо обнажив желтые клыки, и поудобнее перехватил цевье "бобби", давая Командиру понять, что достаточно одного жеста... Но Командир не спешил, и дождался, когда сходу уловивший смысл ситуации Обезьян отпустит Омелу. Девочка выглядела исключительно непривлекательно, - все лицо в размазанных слезах, соплях и грязи, и сил у неё хватило только на то, чтоб проползти пару ярдов в сторону, всхлипывая и с трудом глотая воздух. Всевышний, и это - его боец!..

Но сейчас надо заниматься другим.

– Мймыла, я ведь тебя предупреждал?
– спросил Командир, легко приближаясь к Обезьяну пружинистой походкой, - Ты меня неправильно понял? Я что, сказал тебе, - "девочка общая, её можно трахать, можно, - силком, можно даже слегка поколотить, но только когда я сплю и ничего не вижу"?

– Ну, - Обезьян попытался состроить хорошую мину при плохой игре, поспешно прибрал свое "хозяйство" и застегнул штаны, - ты конечно, сказал по-другому. Но ты-то её имел, когда хотел, ведь так? Не спорь, у меня на это наметанный взгляд. Чем я хуже?! Или у нас только командиры имеют право на расслабуху после боя?

Обезьян отлично понимал, что сейчас будет. И сейчас не пытался "восстановить справедливость", - он знал Командира, и не строил иллюзий. Другое дело, он машинально старался вывести из себя потенциального противника, заставить Командира вести себя резко и необдуманно в предстоящей схватке. Эта тактика, обычная в маатуцкой лювейре, полутанце-полуборьбе, когда соперники перед боем подолгу осыпают друг друга изощренными ругательствами и пытаются вывести врага из себя, была излюбленной и для всех акций Обезьяна. Казалось, ему сейчас не хватает только вытянутого, как стручок, щита в одной руке, и ассегая в другой, чтобы начать смертоносный танец из блоков, ударов оружием, щитом и ногами, уколов и широких подрезов. Высшим классом считалось, когда бойцы вообще не касались друг друга, вплетаясь в движения противника и стремительно подстраиваясь под его тактику... Ассегая у шаана не было, однако правая рука Обезьяна уже нырнула за спину, где на поясе в жестяных ножнах висел широкий длинный кхукри.

Шаан был мастером лювейры, куда лучше Командира, знавшего только базовые движения.

Но Командир и не планировал сейчас учинять тут лювейру.

Геннеорг демонстративно кашлянул, и не менее вызывающе щелкнул затвором пистолета-пулемета, но Командир отрицательно качнул подбородком, не останавливаясь и заходя Обезьяну по дуге во фланг. По сравнению с массивным шааном он казался щуплым, низкорослым и совсем не опасным... На взгляд дилетанта, ни одного из которых поблизости не случилось.

– Хочешь выяснить отношения, Мбавну?
– ухмыльнулся толстыми губами Обезьян, - Хочешь меня проучить? Сайтан, кажется, я тоже не против, чтобы ты попытал...

Договорить он не успел, как и выхватить оружие. Командир ударил один раз, так быстро, как внезапный ураган ломает сухое дерево посреди саванны, - никто, кроме Геннеорга, и не успел уловить зрительно тот момент, когда он без изготовки нанес сокрушительный удар открытой ладонью, снизу вверх. "Харамата ха дзаиди", "монах прибил муху, мешавшую молитве"... Очень громко клацнула челюсть, Обезьян издал булькающий звук, и комом рухнул на спину, придавив тяжестью тела отведенную назад руку. Орк сильным рывком перевернул бесчувственного шаана, выдернул кривой тесак из ножен и заткнул себе за пояс.

– Добить, Командир?
– негромко спросил он, довольно рыкнув из глубины горла. Глаза Обезьяна закатились, он прикусил язык и кровь струйкой стекала вместе со слюной из полуоткрытого рта. А резкий запах недвусмысленно указывал, что вдобавок он еще и обделался. Не со страху, конечно, непроизвольно, не так уж и редко случается. Объедаться не надо было, особенно если желудок успел отвыкнуть от жирного...

– Нет. Нельзя, к сожалению, пока. Сложи его на бок, чтоб слюной не захлебнулся. Пусть полежит, через полчаса должен придти в себя. Как очухается, дай ему воды. Больше мы с ним трудностей иметь не будем. Уж я его знаю. Омела, встать и привести себя в порядок. Полчаса на отдых, потом сменишь Граба на дежурстве. Геннеорг, я подежурю вместо тебя... Омела, встать, кому сказано!

Командир с секунду постоял над сжавшейся возле пня девочкой, затем поймал осуждающий взгляд Геннеорга. Нагнулся, осторожно помог Омеле встать, погладил её по растрепанным волосам, испачканным хвоей и листвяной трухой. И неловко обнял, когда она прижалась мокрым лицом к его груди и от всхлипов перешла к рыданиям...

– Не горюй, доченька, - мягко проворчал Геннеорг, оттаскивая Обезьяна за ноги в сторону, - А на следующий раз запомни, для чего тебе на попу такой хороший ножик привесили...