Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России?

И когда вы поняли, что физика – это «не ваше»?

Довольно быстро. Меня все время, словно волка в лес, тянуло в гуманитарную сторону и в общественную работу. Я писал заметки в газеты, заводил знакомства в литературных компаниях. На физфаке тут же попал в редколлегию стенгазеты, в университетскую команду КВН. И на третьем курсе решил с физфаком проститься. Мне все говорили: «Ты что делаешь? Получи сначала диплом, а дальше занимайся чем хочешь!»

Какое-то время я терпел раздвоение. Как и многие студенты, часто ходил в Ленинку, в Минске главная библиотека тоже так звалась. И скоро обнаружил, что самое интересное происходит не в читальном зале, а в курилке. Там собирались эрудиты, ораторы; сыпали новыми для меня именами, названиями книг. И так мне некстати показалось сдавать ядерную физику, хоть она кому-то ужасно интересна, что я ушел с физфака со смешной формулировкой «отчислен по личной просьбе». Вздохнул с облегчением, а в Ленинку продолжал ходить – с блокнотом для конспектов бесед.

А никто из ораторов курилки не относился к вашему блокноту настороженно? Не заподозрили ли в вас стукача? Время-то было еще глубоко совковое.

Да ну, там друг другу доверяли. И что я записывал? Названия книг и фамилии авторов. В курилке имя запишешь, бежишь наверх и заказываешь книгу. На следующий день ты уже хотя бы понимаешь, о чем речь. И даже можешь вставить свои пять копеек в разговор. Такая предтеча интернет-ссылок: цепляешься за фамилию, ищешь книгу, смотришь, кто и что о ней писал, и движешься по цепочке ссылок дальше, дальше, дальше… Наверное, систематическое образование правильнее и лучше, но такое точно интереснее. Я поступил на заочный журфак, диплом-то все равно нужен был.

Вы мигрировали из физиков в лирики, и ваша журналистская работа началась с «Рабочей смены»?

Нет, я поработал в нескольких республиканских газетах, потом послужил два года в армии, а после армии обнаружил, что идти-то особо и некуда. Застой. Дело было в конце 80-х. Один из друзей сделал мне странное, на первый взгляд, предложение: «Не хочешь пойти в учебно-методический бюллетень Госкомитета Белоруссии по профтехобразованию?» То есть мне снова предлагался как бы арьергард. И я опять его выбрал. И опять компания собралась прекрасная. Мы выработали стратегию, я с пафосом произнес перед коллективом: «Ребята, никому из нас по отдельности ничего не светит. Но все вместе мы можем победить. Существует огромная система, в ней учатся нормальные дети, но общество к ним относится так себе. Давайте попробуем их увлечь тем, чем можем, чем сами живем». И довольно скоро из мало кому ведомого методического бюллетеня выросла «Рабочая смена», тираж которой каждый год увеличивался на 100 000 экземпляров. Основной приток новых читателей был из России – тогда существовала всесоюзная подписка. И подписка на какой-то белорусский бюллетень была, как вы понимаете, не обязаловкой, а личным выбором. Заработало «сарафанное радио».

Нас заметили. Уже вовсю шла перестройка, в политбюро разворачивалась идеологическая война Яковлева с Лигачевым. И довольно неожиданно для себя мы оказались в гуще этой борьбы. Однажды в Кремле состоялось совещание по поводу молодежной прессы. Ситуация партийным органам представлялась драматической из-за резкого падения тиражей. Причины понятны: комсомольская пресса становилась для молодежи все менее интересной. И на этом фоне весьма привлекательно смотрелась белорусская «Рабочая смена», всесоюзная подписка на которую достигла к тому моменту тиража в 1 миллион 100 тысяч экземпляров.

В общем, мы добились какого-то нереального карьерного успеха, став из бюллетеня журналом – единственным всесоюзным изданием, выходящим не в столицах. Повышенное внимание, как всегда, быстро стало выходить нам боком. Сначала зачем-то сменили название – «Рабочая смена» стала «Парусом». А через некоторое время идеологические органы решили «укрепить руководство», то есть назначили главного редактора иной группы крови. Он с нами не справился, назначили другого, поопытней, пожестче. Работать у него заместителем мне показалось и несправедливым, и неэффективным. А вслед за мной в течение года ушли и другие ключевые сотрудники. А очень скоро рассыпались сами идеологические органы, но это уже другая история.

А вы, как я понимаю, стали соучредителем издательства «Полифакт». Это уже начало 1990-х годов – самый закат советской эпохи…

И бурный расцвет иной жизни. Когда кто-то из близких к книжному делу людей говорит про «кошмар девяностых», я недоумеваю. Книгоиздание стало первым серьезным успехом рынка. Книжные прилавки заполнились буквально за год-два. Но «Полифакт» сначала вовсе не был издательством, это был Творческо-производственный центр и занимался он много чем, в том числе созданием под Минском музея народного быта и ремесел.

Автором этой идеи был мой товарищ и коллега Евгений Будинас, которого, увы, уже нет в живых. Он занимался и стройкой, и сбором экспонатов, и преодолением сопротивления «дураков» – так Будинас называл всех противников проекта. Он даже написал книжку «Дураки», которую выпустило издательство «Время» – но это потом. А тогда на строительство музея нужны были деньги, причем большие. И Будинас позвал меня директором издательства – по его замыслу, такого подразделения Центра, которое должно было приносить деньги. До сих пор помню необычную формулу того предложения: «Давай ты будешь зарабатывать, а я буду тратить. Потому что тратить труднее, чем зарабатывать». Я посмеялся, но согласился: мне понравились обе идеи – и издавать книжки, и построить музей. Деньги мы тогда заработали – и именно издательской деятельностью, правда, не только книжной: впервые в стране наладили производство ценных и защищенных бумаг. И музей построили – «Дудутки» привлекают сегодня тысячи туристов. Только у музея теперь другие владельцы.

Что же касается книг, то главной издательской гордостью «Полифакта» были и остаются «Итоги века». Этот проект мы придумали втроем с Анатолием Ивановичем Стреляным, который и стал главным редактором серии. Замах был, конечно, грандиозный – двадцать томов. Но все грандиозное жизнь, как известно, корректирует. В 1998 году все деньги, собранные на выпуск очередного тома, сгорели в одном известном российском банке, нам пришлось лихорадочно искать другие средства. А потом и совсем остановить проект после выхода восьми томов.

А что успели выпустить в серии «Итоги века»?

В серии вышли два тома «Сказок века», составители Ролан Быков и Виктор Лунин. «Строфы века» – уже ставшая легендарной антология русской поэзии, составленная Евгением Евтушенко. «Строфы века-2» – русские переводы иностранной поэзии. Начинал работу над ней Иосиф Бродский, а завершил Евгений Витковский. «Самиздат века» составили Анатолий Стреляный, Генрих Сапгир и Никита Ордынский. «Фантастику века» – Владимир Гаков, «Детективы века» – Георгий Анджапаридзе, «Кухню века» – Вильям Похлебкин. О каждой из этих книг я могу долго и с восхищением рассказывать. Некоторые из них историки литературы именовали уже «классикой ХХI века». Но дело же не в комплиментах. Это был авторский, оригинальный, неплохо придуманный и, хоть и не полностью, но осуществленный проект. И я вижу, что по мере отплывания от него во времени эти тома не девальвируются, а продолжают набирать вес. Хотя и без того весят по три кило каждый.

Отсчет «Времени»

Как родилось издательство «Время»?

В 1998 году мои друзья создали газету «Время новостей» и позвали меня из «Огонька», который тогда переходил к новому владельцу. Я начал работать в газете заместителем главного редактора и опять не удержался от соблазна – предложил в издательском доме «Время» создать еще и книжную редакцию. Она некоторое время побыла в структуре издательского дома, а потом выделилась в самостоятельное юридическое лицо. Так и появилось издательство «Время».