Книжный мотылек. Предубеждение

Следующий ваш упрек я также безропотно принимаю. Хотя до нашего объяснения я гордился своими успехами на ниве самообладания. Как вы уже поняли, искренность на Мэйфере не приветствуется, более того, некоторыми она порицается. В их числе моя мать. С самого детства мне твердили, что джентльмен обязан держать себя в руках, а свои чувства в узде. Я же, обладая весьма порывистым характером, никак не мог постичь эту науку. Однако ежедневные внушения сделали свое дело, и маска безэмоционального сухаря, как вы меня метко окрестили, так сильно приросла ко мне, что снять ее у меня не получается даже когда это необходимо. Но, поверьте, это действительно только маска. Под ней скрываются настоящие чувства, которым я не даю выхода.

Так я и подошел к вашему третьему, и самому страшному упреку, который я решительно отвергаю. Я люблю вас, Амели. Люблю со всей страстью и нежностью, на которые способно мое сердце. Я безмерно сожалею о том, что не сказал вам об этом. Хотя вряд ли вы бы мне поверили — решили бы, что это очередной параграф из учебника по этикету. Вы и сейчас, наверняка, не верите. Позвольте же доказать вам. Ниже я прикрепляю некое подобие своего дневника. Вести я его начал полжизни назад, когда у меня возникли некоторые эмоциональные проблемы. Врач, пользовавший меня, посоветовал мне записывать все мои сильные чувства и эмоции, дабы они не взяли верх над разумом и не привели к рецидиву. Совет показался мне странным, но я был послушным — иногда себе во вред — ребенком, который старался исполнять все приказы взрослых. Постепенно это стало моей привычкой, которая иногда весьма помогала мне держать чувства в узде. Я позволил себе сделать выборку записей, которые касались вас, Амели. Прошу вас, прочтите их. Я хочу, чтобы вы знали, что делая вам предложение я руководствовался не вопросами удобства или целесообразности, а только лишь желанием быть с вами до конца моих дней.

Прощайте, ваш Р. Ф.«

Когда я дочитала письмо, то поняла, что всё то время, пока я жадно пожирала глазами строчку за строчкой, я почти не дышала. С заполошно бьющимся сердцем, дрожащими руками я открыла дневник Рауля.

Начало было самым обыденным:

«09 сентября 334 года от основания Империи.

Ездил встречать сестру К. на станцию космопорта. До сих пор не могу понять, как согласился на эту авантюру…»

Но чем дальше я читала эти полные откровенности записи, тем больше меня охватывало отчаяние. Страсть, нежность, даже благоговение изливались на меня с каждым прочитанным словом, и я не замечала, что раз за разом шепчу «Дура, какая же я дура».

— Мисс Амели? Мисс Амели! — Настойчивый голос Сандерса вклинился в мои мысли, и я почувствовала, будто меня окатили ледяной водой. — С вами всё в порядке?

— Нет, Сандерс, всё совсем не в порядке. — призналась я. — Мне нужен домашний адрес мистера Файна. Мы летим к нему — мне нужно сказать ему что-то очень важное.

— Сейчас?! — Дворецкий позволил себе легкое удивление. — Мисс Амели, вы понимаете, что это будет выглядеть очень вызывающе? Вряд ли свет одобрит этот ваш порыв.

— Сандерс, не вы ли только что восхищались моей живостью, противоречащей духу Мейфера? Мне плевать, что про меня скажут потом — сейчас мне нужно увидеть мистера Файна. Вы поможете мне?

Сандерс помолчал немного, кивнул и что-то набрал на своем наладоннике. Флайбус снизился и полетел над улицами по новому маршруту.

Глава 15

К моему удивлению, в Веллингтоне флайбус уверенно миновал фешенебельный район, где стоял дом тетушки. Сандерс, заметив моё беспокойство, достал наладонник и показал мне адрес. Дом Рауля располагался в квартале, где селились служащие средней руки, еще не успевшие обзавестись семьей, и семьи среднего достатка, не принадлежавшие к аристократии. Я только хмыкнула — я совершенно не подумала об этом, когда решила лететь к Раулю, а ведь он вполне мог снимать квартиру в пансионе или доходном доме. Вот бы фурор тогда вызвало моё явление.

Я пыталась держаться, но все равно — решимость моя таяла с каждой минутой приближения посадки. Во мне боролись две Милы — одна, прежняя, больше всего хотела бы оказаться как можно дальше от дома Рауля, спрятаться в свою раковину, и сделать вид, что ничего не было. Другая — собиралась идти до конца, хотя совершенно не представляла, что она будет делать, встретившись с Раулем.

Флайбус припарковался, я запаниковала еще сильнее, но когда я собралась попросить отвезти-таки меня в космопорт, Сандерс, выбравшийся первым, привычно открыл дверцу с моей стороны, откинул лесенку и протянул мне руку, чтобы помочь выйти.

Пришлось собрать всю свою решимость, и выйти наружу, старательно кутаясь в плащ.

— Вы всё еще считаете это хорошей идеей? — Спросил Сандерс, прежде чем вернуться во флай.

— Да. — Кажется, в моем голосе все же недоставало решимости. — Всего хорошего, Сандерс.

— Всего хорошего, мисс Амели.

И флайбус взмыл вверх, отрезая мне пути к отступлению. А я осталась стоять на подъездной дорожке в компании ярко-красного чемоданчика.

Потоптавшись на месте в нерешительности, я рассердилась на саму себя — и решительно двинулась к крыльцу.

Дверь открыл тот самый молодой мужчина, что спас нас всех от Мистера Пиквика на рыбалке. Я даже вспомнила его имя.

— Добрый день, Жермон. Мне необходимо увидеть мистера Файна. Прямо сейчас. Это важно.

— Добрый день, мисс Дюбо. — Если Жермон и удивился, то не показал этого. Он вел себя так, будто мой скандальный визит — что-то вполне будничное и не заслуживающее особого внимания.

Приняв у меня плащ, Жермон сообщил, что, к его огромном сожалению, у него есть неотложное дело, и он вынужден срочно покинуть дом мистера Файна, и что найти Рауля я могу в его комнатах на втором этаже. По лестнице я почти взлетела.

Не разрешая колебаниям взять верх, я стремительно шла из комнаты в комнату, разыскивая их хозяина. Рауль нашелся в ванной. Совершенно обнаженный, он тщательно вытирал мокрые волосы, и не заметил моего вторжения. Несколько минут я потрясенно разглядывала открывшуюся мне картину, пока не обратила внимание на татуировку в очень неожиданном месте.

— Бабочка? — Не знаю, что меня потрясло больше — вид обнаженного Рауля или его татуировка.

— Мисс Дюбо? — самообладанию Рауля можно было только позавидовать. Он прервал свое занятие и обернул полотенце вокруг бедер, прикрывая наготу.

— Можете звать меня Амели, после всего, что между нами было.

— Вот как? Амели, что вы здесь делаете?!

Вместо ответа, я порывисто шагнула к нему, обхватила за шею и поцеловала. Это был не первый наш поцелуй, и все же, на его фоне всё, что было до этого, показалось детской игрой. Я впервые поняла, о чем пишут в романах — когда Рауль отстранил меня, я не сразу поняла, чего он пытается от меня добиться.

— Амели, с вами всё в порядке? Вы понимаете, что делаете? — Рауль, пытливо вглядывался в моё лицо.

— Конечно! — Ответила я на оба вопроса сразу, и снова потянулась за поцелуем.

В какой-то момент полотенце упало на пол, и Рауль отпихнул его ногой в сторону. Туда же отправились мой жакет и юбка, через которую я просто переступила. Блузку я сдернула через голову, даже не расстегнув, и комком отправила за спину. Мы лихорадочно торопились избавиться от одежды — важнее в этот момент для меня не было ничего.

Я потянулась к чулкам, последнему, что на мне оставалось, но Рауль перехватил мои руки.