Книжный на левом берегу Сены

Хемингуэй выпрямился и протянул Адриенне руку, которую та, улыбаясь, энергично потрясла.

— Я наслышан о вашей книжной лавке, — на превосходном французском произнес он. — Следующую остановку сегодня как раз намечаю сделать у вас в «Ля мезон».

— Счастлива слышать это, месье Хемингуэй. Ближе к вечеру милости прошу, я вся к вашим услугам, но сейчас мы закрыты на обед.

Он рассмеялся.

— Закрыты на обед. Обожаю Францию. Очень надеюсь увидеться с вами у вас в лавке. И еще: прошу вас, называйте меня Эрнест. — Он неожиданно засобирался, надел свою твидовую шляпу и сказал: — Прошу извинить, я должен узнать, не нужно ли чего Хэдли. В следующий раз приведу ее с собой, обещаю. Она лучшая читательница из всех, кого я знаю.

Когда он ушел, Сильвия сделала то, чего не делала никогда: выпроводила всех посетителей из лавки, объявив, что для разнообразия должна устроить длинный французский перерыв на обед. После чего, невинно взявшись за руки, они с Адриенной отправились извилистыми переулками в свое любимое бистро, где заказали на двоих бифштекс неприлично огромных размеров и графинчик вина.

— Знаешь, стыдно признаться, но в последнее время мне немного прискучили дела в магазине: ужасно хочется целиком посвящать себя «Улиссу». Но сегодняшний день напомнил мне, сколько удовольствия может доставлять лавка.

— Чего же тут стыдиться? И у меня бывают такие дни, когда я посмотрю на часы и готова поклясться, что прошел целый час, а оказывается, всего три минутки. Обычное дело.

— И как с этим бороться?

Адриенна пожала плечами.

— Самые волнующие моменты нужно планировать самому.

— Но ведь лучшие моменты — те, что случаются спонтанно.

— Со стороны так и может показаться, но поверь, это неправда. Эрнест, например, не просто волей случая забрел в «Шекспира». Он пришел благодаря всему тому хорошему, что ты делаешь для американских писателей в Париже. Он наслышан о тебе. И чем больше приятных впечатлений ты создаешь у своих посетителей, тем больше интересных людей притягиваешь в свою лавку.

— Я все подумываю, не открыть ли над ней маленькую чайную. Такое местечко, где писатели могли бы выпить и в тишине да покое поработать, тем более что у них под боком была бы моя библиотека на случай, если им что-то понадобится.

Адриенна улыбнулась.

— Прелестная идея, мне очень нравится. Ты должна ее осуществить.

Откуда бы у меня взялось на нее время?

— Однажды так и случится, — сказала Сильвия, испытывая одновременно и трепет волнения, и страшную усталость. И она поскорее опустила глаза в тарелку, чтобы не видеть реакции Адриенны на эту ее смешанность чувств.

Глава 11

Отец Раймонд поправился неожиданно быстро, почти чудесным образом, и это означало, что та теперь свободна и может возобновить прием пациентов. Но она просила Сильвию не переживать из-за перепечатки романа, потому что нашла себе замену в лице Мод Филч, англичанки, которая несколько раз приходила с ней в лавку и изъявляла пылкое желание взяться за дело. Не успела Сильвия перевести дух, как разразилась очередная катастрофа. В один из по-настоящему теплых майских дней Мод прибежала в магазинчик, комкая в покрасневших руках платок, насквозь мокрый от слез.

— О Сильвия, я так виновата, не знаю, простите ли вы меня когда-нибудь, — вымолвила она дрожащим голосом.

Хотя от вида бедной женщины у самой Сильвии в страхе сжалось сердце, она отважно сказала:

— Да нет же, я должна испытывать к вам одну только благодарность.

— Вам больше не придется, когда я расскажу, что стряслось.

— Уверена, мы справимся с любой неприятностью.

И Мод, всхлипывая и икая, поведала Сильвии, что произошло:

— Я уже почти… заканчивала… перепечатывать «Цирцею»^[92]. И все шло так прекрасно, но… но я оставила листы у себя на столе… мне так… я так виновата, ни в коем случае нельзя было… потому что… потому что… муж вернулся домой и… он прочитал их и сжег. Оба экземпляра.

Сказав это, Мод, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.

— Оба? И перепечатанный, и рукопись Джойса?

Мод сквозь слезы закивала головой.

— О господи! Что же творится с людьми, книга-то в чем виновата? — в гневе вскричала Сильвия.

— Мне так жаль, Сильвия.

— Вы тут ни при чем, не вам следует извиняться.

От этого Мод только громче зарыдала. Не переполняй Сильвию такая ярость, она бы и сама расплакалась — не от горя, а от растерянности и отчаяния. Неужели «Улисс» никогда не увидит свет? Неужели ее собственный провал станет последней каплей и навсегда утопит роман в безвестности?

«А Джойс еще даже не закончил его», — напомнила себе Сильвия. Им и так уже пришлось перенести дату выхода с осени на зиму. Он обещал закончить к середине января, чтобы роман вышел в свет ко дню его рождения — второго февраля. Для него это важная дата, ведь в 1922 году ему исполняется сорок лет. Почему-то Джойс очень загорелся этой идеей, и, судя по всему, она его подстегивала — настолько, что он в последнее время почти перестал показываться в «Шекспире и компании», посвящая все время роману. Сильвия надеялась, что глаза его не подведут и позволят довести дело до конца; он рассказывал, что почти каждый вечер после многочасовой работы он проводит в постели с охлаждающими компрессами на глазах.

Мод продолжала рыдать. Сильвии казалось, что «Улисс» обречен.

Наконец она уговорила несчастную Мод дойти до приемной Раймонд и немного успокоиться. Стоило ей закурить в безнадежном унынии, как в лавку с редким визитом явился Джойс собственной персоной.

— У меня плохие новости, — сообщила ему Сильвия, как только он прислонил свою ясеневую трость к книжной полке и опустился в зеленое кресло. И она рассказала, что приключилось с последним эпизодом романа.

— Что ж, в таком случае вам всего-то и надо, что попросить у Куинна его экземпляр.

Сильвия потрясенно заморгала, не понимая, к чему он клонит.

Экземпляр Джона Куинна?

Ах, конечно. Теперь она вспомнила. Джойс с самого начала отправлял Куинну дубликаты своих черновиков; тот покупал их, точно они были произведениями искусства. Кажется, Эзра говорил ей что-то подобное много месяцев назад? У нее напрочь вылетело из головы. Но сейчас этот факт поставил перед ней больше вопросов, чем ответов. Джойсу хватало времени — не говоря уже о здоровье глаз — делать копии своих черновиков? И насколько страницы Куинна отличаются от тех, которые редактировал Эзра и которые в конечном счете были напечатаны в «Литтл ревью»? Зачем Куинн покупал роман, если сам же, по сути, выставил его перед судом как непристойный? Сильвия не видела смысла спрашивать Джойса; ей часто казалось, что чем меньше она посвящена в его писательскую кухню, тем лучше.

— Вот это отличная новость, — только и сказала она. Когда он ушел, а подсушившую слезы Мод удалось убедить, что положение можно исправить, Сильвия не откладывая села за письмо адвокату.

Уважаемый мистер Куинн!

Меня зовут Сильвия Бич, и я управляю магазином «Шекспир и компания» — книжной лавкой англоязычной литературы и по совместительству библиотекой в Шестом округе Парижа. Для начала позвольте выразить Вам свое восхищение Вашими стараниями обеспечить в Соединенных Штатах будущее «Улиссу» нашего дорогого друга Джеймса Джойса — это моя родина в той же степени, что и Ваша, поскольку я родилась в Мэриленде и выросла в Принстоне, Нью-Джерси.