Княгиня Екатерина Дашкова

…Может быть, я не права, придавая такое значение типографии, а вместе с ней и гравировальному делу. Но ведь складывалась ее история. Санкт-петербургская типография в конце правления Петра Великого была передана в Синод, а со смертью Екатерины I и вовсе закрыта. По указу Верховного тайного совета издательское дело сосредоточилось в двух местах. Указы печатались в Сенате, все книги — в нашей Академии наук. Конечно, количество академических изданий год от года увеличивалось, но чего только не печатала, кроме них, типография. Труды литературные, переводы, гравированные виды празднеств, церемоний, фейерверков, портреты. Нужны были граверы, и число их росло. Академия в Гравировальном департаменте сама готовила для себя мастеров. Конечно, сейчас уже существует Академия трех знатнейших художеств. Но только поэтому отказываться от собственной школы? Мне это кажется неразумным и невыгодным. Свои выученики лучше знают потребности Академии, к тому же учатся на производстве. Да вот хотя бы задуманная энциклопедия для юношества.

— Государыня, я хотела поделиться с вами новым замыслом издательским, который не всем моим помощникам понятен.

— И вы хотите найти во мне союзницу?

— Скорее судью: ваше решение определит судьбу издания.

— И что же это за издание?

— Пять лет, ваше величество, в Вене еженедельно выходили выпуски с гравюрами и текстами на четырех языках энциклопедии для юношества. Их текст чрезвычайно интересен и общедоступен. Он может служить учебником для всех интересующихся науками.

— Вы имеете в виду повторить это издание у нас?

— Не совсем, ваше величество. Эти статьи, а их всего около пятисот, посвящены естественным наукам, сельскому хозяйству, истории, этнографии, искусству, технике, ремеслам, должны быть собраны в десять томов, дополнены и отредактированы академиком Протасовым. Многие гравюры следует также сделать заново, и только некоторые можно просто повторить.

— Энциклопедия для юношества. Но это же великолепно, княгиня. Вы нашли во мне свою союзницу. И как долго продлится эта работа?

— Несколько лет, ваше величество. Но она уже начата, а после вашего согласия я займу ею многих переводчиков и граверов. Первый том выйдет в этом же году.

— Вы позаимствуете граверов из Академии художеств?

— Ни в коем случае. Гравировальная палата Академии имеет достаточно мастеров, которые не уступают по мастерству академическим.

— О, вы уже стали патриоткой, княгиня! Сколько же их у вас?

— Над «Зрелищем наук и художеств», как мы назвали новое издание, будут трудиться больше десяти.

— Вы, кажется, назвали Протасова?

— Да, ваше величество, того самого, который исполнял обязанности секретаря при упраздненной Комиссии.

— И вы сочли это обстоятельство хорошей рекомендацией?

— Простите, ваше величество, но академик Протасов великолепный анатом, и он гордость нашей науки. Я осмелюсь привести его биографию. Алексей Протасьевич из солдатских детей. Он начал свое образование в школе Семеновского полка, окончил академический университет первым студентом и был отправлен для окончания образования в Лейден. Его докторская диссертация в Страсбургском университете удостоилась самой высокой оценки, почему он и получил у нас место экстраординарного профессора.

— Помнится, тут сыграл свою роль Ломоносов.

— Совершенно справедливо, ваше величество. Ломоносов, как всегда, не мог не поддержать молодой талант.

— С обычным скандалом.

— Мне очень обидно, что естественная горячность его стремящейся ко благу отечества натуры вызывает вашу досаду, ваше величество. Но вы и меня упрекали в излишней горячности.

— И продолжаю это делать. Она во многом мешает вам, княгиня.

— Может быть, ваше величество. Но вмешательство Ломоносова не имело отношения к характеру самого Протасова. Алексей Протасьевич, помимо занятий по своей медицинской специальности, взял на себя также управление академической типографией, заведуя одновременно гравировальной и живописной палатами и переводчиками Академии.

— Слишком много, тем более для врача.

— Но, ваше величество, это говорит только о поразительной трудоспособности академика, при которой он никогда не упускает возможности делать вещи, необходимые в быту. Ведь это он перевел «Домашний лечебник» Пекена и сочинил «Способ, как сельским обывателям пользовать себя в оспе».

— Катерина Романовна, с вашим приходом в Академию она наполнилась одними гениями!

— Но в этом нет никакого преувеличения, ваше величество. Если ранее никто вам об этом не докладывал, то это вина нерадивых администраторов, а не прилежных ученых. Вы вправе гордиться своей Академией, государыня, уверяю вас.

— Алексей Протасьевич, довольны ли вы делами наших художнических учеников?

— У вас есть замечания, ваше сиятельство?

— Есть, и хочу, чтобы вы присоединились к ним. Насколько могла я заметить, мастера обучению их особого значения не придают и стараний к тому не прилагают. Полагаю, что ваших замечаний в этой области недостаточно, и потому прошу вас принять мой ордер, под которым каждый мастер обязан собственноручно расписаться в своих обязанностях и ответственности. Выполнение же их, не обессудьте, буду спрашивать, Алексей Протасьевич, и с вас, и с советника Козодавлева.

«Всем художественных департаментов начальникам подтверждается, что при всяком художестве иметь довольное число учеников и стараться оных обучать так, чтоб в случае нужды могли заступать места мастеров. В противном случае, если таковых не явится, то взыщется на самих оных начальниках.

Директор княгиня Дашкова».

— Вот видите, ваше сиятельство, пока вы разбирались с делами, пометы под вашим ордером уже собраны. Пожалуйте.

«1. 6 молодых парней, кои были приданы Географическому департаменту, определены обучаться в Ландкартную граверную. Департамент не преминет их к тому побудить, дабы они со временем удовлетворяли своему назначению. Г. Шмидт.

2. Сей ордер читал мастер Яков Рябинин.

3. Сей ордер читал мастер Василей Колмовской.

4. Сей ордер читал архитектор Михаил Павлов.

5. Сей ордер читал фактор Матвей Григорьев.

6. Сей ордер читал и буду всемерно стараться доставить удовлетворение Академии. И. Порта.

7. Я читал сей ордер и не премину приложить свое усердие сколько возможно научить людей искусству литья шрифтов. Шрифтолитейный мастер Мюлендорф.

8. Сей ордер читал механик Иван Кулибин.

9. Я читал сей ордер Академии и буду по мере моих возможностей учить оных данных мне юношей, преподавая им рисование. Рисовальный мастер И.-Г. фон Майр».

— Тем лучше. Но наперед хочу предупредить, что если успехов учеников не стану замечать, то тогда востребовать стану их работы ежемесячно. Нерадивые не могут рассчитывать на поблажки с моей стороны, зато и радивые будут иметь прямое с моей стороны вспомоществование увеличением жалованья и иными способами. Кстати, я хочу познакомиться со всеми сведениями об оплате штатных граверов. Приготовьте мне их к завтрашнему дню.