Княгиня Ольга
Шрифт:
Лакомым куском была для соседей Агвания, а столицу ее Бердаа называли Багдадом Кавказа… И вечно за нее шла борьба.
Когда Ольга была молода, она никогда не вникала в эти хитросплетения: кто кого завоевывал и для чего шли в поход. Шли и шли. Так надо.
Но все изменилось после смерти князя Игоря, когда ей пришлось самой идти против древлян. Его убийц. И она им отомстила, что бы ни кричала эта старая ведьма — колдунья–жрица…
И тогда, когда уходил от нее навсегда Олежек, ее старшенький, сердце билось, как молот в кузнице — бух! бух! — она готова была забиться с ним в землянку смерда — только бы не пустить…
Но все случилось так, как оно случилось. И сына уже нельзя вернуть…
Сразу после смерти старого князя Олега направился туда поход, и только потом ей сказал князь Игорь, что их «призвали».
Арабы разгромили и подчинили Персию давно, а потом случился
116
Понт Эвксинский— древнегреческое название Черного моря.
117
Меотида— древнегреческое название Азовского моря.
Эта часть Кавказа была защищена Дивными стенами, что стояли между горами Кавказа и морем. Еще цари персидские обобрали весь народ поборами, чтобы выстроить эти стены. Дербентский проход и Аланские ворота запирали край от набегов с севера. Но хазары смели все на своем пути, разрушили до основания дивные стены. Хазары были союзниками византийцев, и жители Бердаа (Партава) укрылись тогда в горах в Арцахе. Через два десятилетия на землях прибрежных к морю областей образовалось независимое от арабов государство.
Ольга давно поняла, что поход в Бердаа был вызван и борьбой с хазарами, и с Византией… Она поняла, что нужно было выживать и отстаивать себя…
Она поймала себя на том, что слушает уже вполуха — Табаристан, Джорджан, Хоросан…
— С арабами персы бились и отвоевали себе Бухару…
— Хамадан, Испаган…
Но где, где же остался Олежек?
Уже который раз читал ей мусульманин этот текст… А она все слушала, слушала и слушала…
«Узнал я от людей, которые были свидетелями этих русов, удивительные рассказы о храбрости их и о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам. Один из этих рассказов был распространен в этой местности, и я слышал от многих, что пять русов собрались в одном из садов Бердаа; среди них был безбородый юноша, чистый лицом, сын одного из их начальников, а с ними несколько женщин–пленниц. Узнав об их присутствии, мусульмане окружили сад. Собралось большое число дейлемитов и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми.
Они старались получить хотя бы одного пленного из них, но не было к нему подступа, ибо Не сдавался ни один из них. И до тех пор не могли они быть убиты, пока не убили в несколько раз большее число мусульман.
Безбородый юноша был последним, оставшимся в живых.
Когда он заметил, что будет взят в плен, он влез на дерево, которое было близко от него, и наносил сам себе удары кинжалом своим в смертельные места до тех пор, пока не упал мертвым».
Княгиня знала это наизусть, но все слушала и слушала, потому что не сомневалась: это был ее сынок, княжич Олег Игоревич…
Ольга знала, как они шли в проклятый Бердаа — спустились в Русское [118] море из Днепра, прошли мимо Херсона, вошли в пролив, где стоял хазарский город Самкерш, поднялись по реке Дону, волоком перетащились на Волгу и спустились к хазарской столице Итиль. Всюду платили хазарам и по морю Хвалынскому [119] спустились побережьем к Бердаа.
Проклятый…
Примечание автора
На Каспийском море против реки Куры находился остров с названием Русия, возможно, хранивший память о походе 943–944 годов. Может быть, именно там стояли суда.
Знаменитый поэт Персии и Азербайджана Низами Ганджеви (1141–ок. 1209) всю жизнь проживет в Гандже, около Бердаа, в современном Азербайджане, будет писать на персидском языке.
Он женится на половецкой рабыне Аипак и в своей знаменитой поэме «Искандер–Наме», посвященной Александру Македонскому, опишет и этот поход русов: «Браннолюбивые русы, явясь из земель греков и аланов, напали
на нас ночью, как град. Не успев пробить себе дороги через Дербент и его окрестности, они, сев на корабли, устремились в море и произвели бесчисленные опустошения…»118
Русское море— древнерусское название Черного моря.
119
Хвалынское море— древнерусское название Каспийского моря.
Глава 9
Жрец Чернобога
Княгиня проснулась ночью, когда было еще темно за окном, от шороха в горнице. Она подняла голову и в полосе света лунной дорожки увидела купающуюся в ней мышь. Мышь играла с собственным хвостом, вставала на задние лапы, поворачивалась мордочкой к ее постели. По спине Ольги пробежал озноб. С детства она боялась мышей. Ощущение сырого погреба мгновенно всплыло в глубине, будто она сразу перенеслась в далекое время и стала маленькой и беззащитной. Дрожь омерзения была сильной и заставила ее лежать неподвижно. Ничего не стоило спугнуть это серое существо, пошевелив рукой, вскрикнув, наконец, громко позвать служанок… Но мышь танцевала, будто совершала ритуальный танец, все движения ее были плавны, и даже удары хвоста об пол ритмичны…
Как всегда, Ольга помимо своей воли отмечала и запоминала мельчайшие детали, уроки бабки–жрицы не пропали даром: «Жизнь наша состоит из мелочей, как из капелек воды родник, река и море. Каждая капля подобна другой и мала, но вместе — это сила воды. Она сметает все на пути и даже гасит огонь. Люди проходят мимо мелочей, этих капелек, а потом удивляются, откуда берется поток, их смывающий…» «Да, бабка была умна, — подумала Ольга, завороженно глядя на движения серой твари. Это помогло ей справиться с отвращением, переходящим в страх. —Почему ты ее боишься? — трезво попыталась рассуждать княгиня. Самообладание, как и всегда, не покинуло ее. Оно позволяло выходить из самых непредвиденных трудностей с высоко поднятой головой. Это тоже был наказ бабки: «Нашел — молчи, потерял — молчи, и голову выше…».
«Капелька» мышь продолжала свои наглые движения, а Ольга была не в силах совладать с собой, лежала, будто приготовленная к долблению ладьи дубовая колода на берегу реки.
Лежала княгиня, не в силах двинуться. Да, она боялась мышей. Что тут диковинного? Все женщины их боятся — и княгини и крестьянки.
Бабка говорила, что мыши служат на посылках у Чернобога. Поэтому и называют их «гадами»; «гадиной». Но может ли княгиня снизойти до того, чтобы спугнуть эту гадину из страха?
Однажды около умершего волхва всю ночь просидела мышь, и потом никто не хотел подойти к нему: уверяли, что мышь сказала всем, что это злой колдун, вредил людям и будет дальше мстить каждому, кто усомниться в его могуществе.
Нет, нет, княгиня не должна бояться и слуг Чернобога.
Бабка всегда следила за появлением в доме мышей и огорчалась, когда их видела… Считала, что мыши появляются не к добру. Может и пожар случиться, и к покойнику это часто бывает. «Если у кого мышь прогрызет одежду, тот скоро умрет», — отчетливо вдруг выплыли слова из детства. И Ольга живо вспомнила растерянное лицо ключницы в доме, показывающей прогрызенную мышью поневу [120] . И то, что потом ключница вскоре умерла, списывали на мышь: Чернобог знак послал, что скоро ее заберет. А ведь хорошая была женщина, добрая, Ольгу любила и всегда ей тайком от мачехи сунет грушу в меду или финик заморский.
120
Понева— юбка, сшитая из трех полотнищ, которую надевали поверх рубахи, запахивая вокруг фигуры.
Воспоминания отвлекли Ольгу, ей казалось, что прошло много времени, но лунная полоса никуда не сдвинулась, и все так же в ней выплясывала гадина.
«Господи, да что со мной! — вдруг пронеслось у нее в голове! Ведь это же тварь Божия!» — и княгиня отогнала прочь тень Чернобога, нависшую над ней.
— Где твоя полынь? — услышала Ольга въявь голос бабки.
Полынь сохраняла и оберегала от нечистой силы — и бабки всем своим внукам и внучкам завещали держать в мешочке из льняного полотна пучок полыни под подушкой, тогда никакая нечисть не приблизится.