Князь Александр Невский и его эпоха
Шрифт:
Возвращаясь к нашей теме, заметим, что Александр Невский возглавлял пограничное княжество. С западными соседями он не только вступал в военные конфронтации, но и вел мирные переговоры. По житию Александра Невского, приходил к нему из немцев «Божий слуга Андриаш» (вице-магистр Ливонского ордена Андреас Фельвен), чтобы высказать доблестному русскому князю свое глубокое уважение. И папа Римский присылал к нему своих послов — Галда и Гемонта. Торговые связи Новгорода с Западом были настолько активными, что они могли обеспечить Новгородской земле жизнь более спокойную, чем та, которой жила тогда остальная Русская земля.
Итак, мы в начале поставили вопрос о колебании славянской мысли между ослаблением и актуализацией. Если взять личность Александра Невского, который находится в центре нашего внимания, то в нем мы можем наблюдать как будто сгущенный процесс интеграции и дезинтеграции. Есть моменты в его политике, которые указывают на определенную дифференциацию и отклонение от общих начал. Александр Невский был рыцарь европейского покроя; с западными соседями он не только воюет, но также и развивает мирные отношения. Но есть, наоборот, решающие кризисные моменты, которые подтверждают коренную связь Александра Невского с Русью. Чтобы заступаться в Большой Орде за русских князей, он принимает на себя сюзеренитет над Русской землей как великий князь Владимирский, Таким образом, он демонстрирует свою принадлежность к целому духовному контексту, объединяющему Русь: к русской традиции, славянской азбуке и письменности, к первым славянским и русским святым. Этот факт позволяет нам считать XIII век временем духовного подъема, временем уважения к традициям и корням общеславянской культуры.
Э. Хёш
Восточная политика Немецкого Ордена в XIII веке
Случаю было угодно сделать так, что одновременно с торжественным празднованием в Ленинграде памяти Александра Невского в Германии, в Немецком музее Нюрнберга, открылась выставка, посвященная 800-летию Немецкого Ордена. (См.: 800 Jahre Deutscher Orden. Ausstellung des Germanischen Museums Nurnberg in Zusammenarbeit mit der Internationalen Historischen Kommission zur Erforschung des Deutschen Ordens. Gutersloh / Munchen, 1990. 592 S.).
Юбилейные
Дата «1242 год» предоставляет нам возможность подумать о связи между двумя событиями. Легендарную победу князя Александра на льду Чудского озера часто причисляют к судьбоносным битвам в мировой истории. Она и в самом деле получила высокую оценку в историографии обеих стран со времени пробуждения национального исторического самосознания и постоянно вновь и вновь будила фантазию потомков. Но из этого средневекового пограничного конфликта между Востоком и Западом вплоть до сегодняшних дней в угоду прежде всего идеологическим или пропагандистским целям делаются весьма далеко идущие выводы и обобщения относительно немецко-русской конфронтации в истории взаимоотношений народов-соседей. И поэтому читатель, конечно, будет снисходителен к немецкому историку, если он вновь обратится к тому примечательному событию XIII в., которое странным образом привело героя-воина Александра Невского к повлекшему за собой большие последствия военному конфликту с «немцами».
Наступление флотилии западных рыцарей по Неве в 1240 г. и походы через лифляндскую восточную границу в 1241–1242 гг. обычно истолковываются как неудачные попытки латинизированного Запада с помощью собранной в кулак военной силы поставить на колени русское православие [111] или, по словам С.М. Соловьева, «подчинить русскую жизнь чуждому ей началу» [112] . В русском национальном понимании истории тогдашнее поведение Запада получало горький привкус под влиянием одновременного бедственного положения, в которое повергло русские княжества татарское нашествие 1237–1241 гг. [113] Уже автор историко-агиографической Повести о житии Александра Невского считал, что его герой представляет собой всю страну, подверженную этому угрожающему двойному испытанию враждебных сил Запада и Востока. К вящей славе своего воина-героя, имя которого, по словам автора, можно услышать во всех землях, вплоть до Египетского моря и Араратских гор, на другом берегу Эгейского моря — вплоть до великого Рима, автор сознательно акцентирует всемирно-историческое значение решающей ситуации того времени. Эти сказанные им хорошо запоминающиеся слова способствовали тому, что из Александра — борца за веру сделали национального героя.
111
Такова суть рассуждений В.Т. Пашуто (см.: Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 226).
112
Соловьев С.М. Псков и Ливония // Московский сборник. М., 1982. Т. I. С. 247.
113
Греков И.Б., Шахматов Ф.Ф. Мир истории: Русские земли в XIII–XV веках. М., 1986. С. 73.
Но не все современники автора следовали его экстенсивной интерпретации. Даже в русских местных летописях 1240–1242 гг. можно найти довольно много более сдержанных записей, немногословность которых вряд ли отражает всерусское ликование. Это объясняется скорее сдержанным отношением к этим событиям со стороны отдельных русских княжеств [114] .
В действительности исправления на историческом монументальном полотне в соответствии с сегодняшним уровнем знаний нанесены, и они необходимы. Они касаются как той роли поборника единства Руси, которая приписывается Александру Невскому среди князей того времени, так и стратегических планов и намерений шведских и немецких агрессоров. В дифференцированном подходе нуждается также вопрос об участии Немецкого Ордена в этих событиях. Джон Феннел попытался недавно нарисовать портрет великого князя Александра Невского, который, без сомнения, произведет шокирующее впечатление на русских читателей [115] . Он также не оставляет без внимания далеко не безупречные страницы в политической карьере князя Александра — его почти капитулянтскую политику уступок по отношению к татарскому хану, посредством которой он был вынужден покупать для себя относительную свободу перемещения [116] .
114
Основные русские тексты собраны Ю.К. Бегуновым, И.Е. Клейненбергом и И.П. Шаскольским в кн.: Письменные источники о Ледовом побоище // Ледовое побоище 1242 г.: Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М.; Л., 1966. С. 73–193.
115
Fennеll J. The Crisis of Medieval Russia: 1200–1304. London; New York, 1983. То же на русском языке: Феннел Д. Кризис средневековой Руси: 1200–1304. М., 1989.
116
Сопоставимые выводы содержит уже интересное сообщение В. Лейтша: Leitsch W. Einige Beobachtungen zum politischen Weltbild Aleksandr Nevskijs // Forschungen zur osteuropaischen Geschichte. Berlin, 1978. Bd 25. S. 202–216.
В этой связи Д. Феннел также приближается к истине в оценке военных столкновений на северо-западных русских рубежах в начале 1240-х годов. Он низводит их до локальных пограничных конфликтов, которые не оказали существенного влияния на многообразные отношения. Они лишь заметно притормозили оживленный и выгодный двусторонний обмен между Востоком и Западом.
Толчком к такому новому осмыслению процессов послужили результаты балтийских исследований на Западе и изучение Немецкого Ордена в последние десятилетия [117] . Это связано с именами таких исследователей, как М. Хельманн, [118] Ф. Беннингхофен, [119] Х. Бокманн, [120] В. Урбан, [121] Е. Кристиансен [122] . И.П. Шаскольский справедливо указывает в своем основополагающем исследовании 1978 г., что советская наука до сих пор в весьма незначительной степени имела возможность следить за исследовательскими успехами западных авторов. В процессе разработки справочной научно-популярной литературы по теме крестовых походов она исходила из исследовательского уровня русскоязычных публикаций на рубеже веков [123] . Но и сам И.П. Шаскольский использует поздние заимствования двух ранних фундаментальных источников, изученных финном Г.А. Доннером [124] и иезуитским патером датского происхождения А.М. Амманом, [125] для весьма одностороннего доказательства наличия непосредственной связи между выступлением немецких рыцарей и предшествующим ему шведским наступлением на Неве. Он исходит из наличия согласованного в деталях клещеобразного движения — «наступления объединенных сил католических государств Северной Европы на русские земли» [126] — и хотел бы возложить ответственность за агрессивные действия только на одну Папскую курию как на подлинного закулисного руководителя [127] . Но, как он сам признается, ему не хватает исторических свидетельств в пользу его гипотезы [128] . Ссылаясь на Г.А. Доннера, он может сделать более или менее убедительные выводы из очевидного положения дел одновременных военных операций 1240–1241 гг. [129] Правда, и финская наука пришла к аналогичным выводам [130] .
117
Geschichte der deutsch-baltischen Geschichtsschreibung / Hrsgb. G. von Rauch. Koln; Wien, 1986 (Ostmitteleuropa in Vergangenheit und Gegenwart; Bd 20); Hellmann M. Neue Arbeiten zur Geschichte des Deutschen Ordens // Historische Jahrbuch. 1956. Bd 75. S. 201–213; Boockmann H. Neuerscheinungen zur Geschichte des Deutschen Ordens // Zeitschrift fur historische Forschung. 1981. Bd 8. S. 461–468.
118
Основополагающая диссертация: Неllmann M. Das Lettenland im Mittelalter. Munster; Koln, 1954.
119
Benninghoven F. Der Orden der Schwertbruder: Fratres Milicie Christi de Livonia. Koln; Graz, 1965 (Ostmitteleuropa in Vergangenheit und Gegenwart; Bd 9).
120
Boockmann H. Der Deutsche Orden: Zwolf Kapitel aus seiner Geschichte. Munchen, 1981.
121
Urban W. 1) The Baltic Crusade. Illinois, 1975; 2) The Prussian Crusade of 1242 // Lituanus. 1975. T. 21. S. 4–18.
122
Christiansen E. The Northern Crusade: The Baltic and the Catholic Frontier, 1100–1525. London; Basingstoke, 1980.
123
Шаскольский
И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII–XIII вв. Л., 1978. С. 147.124
Donner G.A. Kardinal Wilhelm von Sabina, Bishof von Modena, 1223–1234: papstlicher Legat in den nordischen Landern († 1251). Helsingfors, 1929 (Commentationes Humanarum Litterarum; Vol. 215).
125
Amman A.M. Kirchenpolitische Wandlungen im Ostbaltikum bis zum Tode Alexander Newski's: Studien zum Werden der russischen Orthodoxie. Roma, 1936 (Orientalia Christiana Analecta; Vol. 105).
126
Шаскольский И.П. Борьба Руси… С. 190.
127
На этом своем в труде заостряет внимание И.П. Шаскольский. См.: Папская курия — главный организатор крестоносной агрессии против Руси 1240–1242 гг. // ИЗ. 1954. Т. 37. С. 169–188.
128
Шаскольский И.П. Борьба Руси… С. 155.
129
Там же. С. 148, примеч. 2.
130
В качестве одного из ее представителей следует назвать Хейкки Киркинена: Kirkinen H. Karjala idan kulttuuripiirissa: Byzantin ja Vanajan yhteyksista keskiajan Karjalaan. Helsinki, 1963. S. 75 et al.
Если привлекать балтийскую миссионерскую историю на рубеже XIII в., то следует, пожалуй, быть значительно более осторожным при аргументировании, исходя из сегодняшнего уровня знаний. Поспешные обобщающие высказывания мешают выявить различные интересы у представителей церковных и светских групп, принимавших участие в крестовых походах. Свои приоритетные права в самой стране и свою долю в новых завоеваниях оспаривали друг у друга немецкие, датские и шведские епископы, рыцари Ордена в Пруссии и Лифляндии, все более осознанно выступающие горожане Риги, Ревеля и Дерпта, торговые люди и внявшие призывам к крестовым походам рыцарские вассалы. Далеко идущие планы в отношении Восточных земель, которые не исключали также и севернорусских территорий, можно было бы прежде всего ожидать от Папской курии. Особенно активна она была во времена понтификата Григория IX (1227–1241). Первые попытки координации миссионерских усилий предпринимались уже при его предшественниках Иннокентии III и Гонории III.
Вышеупомянутые папы действительно пытались путем неоднократных призывов к крестовым походам в 20-е и 30-е годы XIII в. [131] помочь притесняемой молодой церкви Финляндии обязать к активной помощи как епископов Севера, так и рыцарский Орден. Новейшие финские исследования подтверждают приток в Прибалтику немецких рыцарей через Финский залив. Этот приток оставил среди прочего следы в виде наименований финских местностей и дворов [132] . Но об объеме в виде помощи оружием известно столь же мало, как и об успехе экономической блокады, объявленной со стороны папы. Даже И.П. Шаскольский, пожалуй, не придает большого значения этим ограничениям в торговле.
131
Ср. буллу папы Гонория III от 13.I.1221 г. к епископу Томасу Финляндскому, несколько булл Григория IX 1229 г. и буллу от 9.XII.1237 г.; о состоянии исследования см.: Шаскольский И.П. Борьба Руси… С. 129.
132
Vahtola J. Finnlands kirchenpolitische Verbindungen im fruhen und mittleren 13. Jahrhundert: Einige Gedankengange // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. N. F. 1984. Bd 32. S. 488–516.
Основной уликой при описании далеко идущих и согласованных планов Западной церкви все еще выступает присутствие особых полномочных представителей курии в лифляндской кризисной зоне. Правда, подобная инициатива исходила не от Рима. Перессорившиеся между собой церковные власти в самой стране и были той силой, которая в запутанной ситуации вовлекала папу в качестве третейского судьи в лифляндские распри.
В 1224 г. рижский архиепископ Альберт Буксгевден призвал («fratres milicie nec non et viros ecclesie cum peregrinis et mercatoribus et civibus Rigensibus et universis Lyvonibus et Lettis»; [133] перевод: «послал братьев-меченосцев, а также церковных мужей с паломниками и торговыми людьми, а также рижскими горожанами, и всех ливов и леттов») к новому походу против князя Вячко. Уже ранее, будучи властелином Кокенгаузена, Вячко являлся конкурентом Ордена и незадолго до этого, заручившись поддержкой Новгорода и «reges Ruthenorum» (Руси), овладел крепостью Дерпт (Юрьев). Во время штурма крепости он погиб вместе с русским гарнизоном [134] . Спустя несколько месяцев епископ Альбрехт испросил для Лифляндии легата апостольской кафедры. 31 декабря 1224 г. такое задание было поручено близкому доверенному лицу папы Григория IX епископу Вильгельму Моденскому. Он пробыл в Лифляндии с небольшими перерывами годы 1225–1226, 1229–1230 и 1234–1242. В качестве посредника он подключился к решению конфликтов между конкурирующими инстанциями, и даже русские князья, по словам Генриха Латвийского, прислушивались к его решениям и подтверждали существующие договоры («miseront nuncios ad eum suos petentes ad eo pacis iam dudum a Theutonicis facte confirmationem»; перевод: «послали к нему своих послов, требовавших у него утверждения мира, который уже был заключен с немцами») [135] . Но в новой для себя сфере деятельности он, по мнению Г.А. Доннера, действовал и как активный представитель интересов курии: он развивал идеи независимого папского государства как буфера между враждующими партийными группировками [136] и, наконец, протянул руки к Северной Руси. «Только из Рима можно было отчетливо разглядеть политическое положение, и только курия могла собрать в одной руке все нити» [137] . Однако в 30-е и 40-е годы XIII в. отсутствовали еще необходимые предпосылки для общего добровольного союза между конкурирующими церковными и светскими учреждениями на территориях Лифляндии и Финляндии. Даже непосредственно подчиненные легату местные церковные представители были связаны особыми интересами своих метрополий в Швеции, Дании и Империи, и они почти не оставляли возможности для деятельности Немецкого Ордена.
133
Heinrich von Lettland. Chronicon Lyvoniae. 2. Ausgabe von G. Pertz. Hannover, 1874. XXVIII, 5.
134
Ibid. XXVIII, 6.
135
Ibid. XXIX, 4.
136
Ср. также диссертацию Х. Фиберга: Fiberg H. Wielhelm von Modena: Ein papstlicher Diplomat des 13. Jahrhunderts. Dissertation. Konigsberg, 1926.
137
Donner G.A. Kardinal Wilhelm von Sabina… S. 217.
Организаторские предпосылки для успешной работы латинской церкви на Северо-Востоке Европы были созданы за счет торговых контактов, уходящих своими корнями в глубокое прошлое [138] . Первые миссионерские усилия среди местного языческого населения были предприняты, по выражению летописца Генриха, уже в конце XII в. отдельными проповедниками, которые пришли на Западную Двину вслед за западными торговыми людьми [139] . Летописец подчеркивает, что они торговали по взаимному соглашению с русскими князьями из Полоцка, которые взимали контрибуцию с ливонских и леттских племен и осуществляли верховную власть [140] . Видимо, после первых неудач мысль о миссии мечом была перенесена воинственными цистерцианцами на Лифляндию [141] . Основание Ордена меченосцев в Лифляндии является делом рук цистерцианцев. Целью являлось создание путем быстрого насильственного распространения христианства боеспособной церковной организации и обеспечение действенной защиты вновь обращенных общин. Эту цель трудно согласовать с существующими правовыми отношениями и отношениями власти.
138
Johansen P. Die Bedeutung der Hanse fur Livland // Hansische Geschichtsblatter. 1941. N 65–66. S. 1–55; Die Hanse und der Deutsche Osten / Hrsgb. N. Angermann. Luneburg, 1989.
139
Heinrich von Lettland. Chronicon Lyvoniae. I, 2. Ср.: Bauer A. Der Liflandkreuzzug // Baltische Kirchengeschichte der Missionierung und der Reformation der evangelisch-lutherischen Landeskirchen und des Volkschristentums in den baltischen Landern / Hrsgb. R. Wittram. Gottingen, 1956. S. 26–34.
140
Heinrich von Lettland. Chronicon Lyvoniae. I, 3. Ср. также подробные сведения: Keussler F. Der Ausgang der ersten russischen Herrschaft in der gegenwartigen Ostseeprovinzen im XIII. Jahrhundert. St. Petersburg, 1897; русское издание: Кейслер Ф. Окончание первоначального русского владычества в Прибалтийском крае в 13-м столетии. СПб., 1900. По поводу недооцененного качества этих отношений власти см.: Hellmann M. Das Lettenland im Mittelalter. S. 55 et al.
141
Benninghoven F. Der Orden der Schwertbruder. S. 4.