Князь Немертвый

— Если отец узнает… — начал было Глеб, воровато оглядевшись, будто князь Владимир сегодня был на празднике в честь именин своего любимого сына Бориса.

— Не узнает, — небрежно отмахнулся от него Ярослав. — Он слишком занят проблемами со Святополком — этим окаянным тетерей. Сколько раз говорил ему: не умеешь плести заговоры, не плети!

— Отец его своим признал, княжество в Турове подарил, а ему все мало. Киев захотел… — осуждающе пробормотал Глеб.

— А кто Киев не хочет? — хохотнул Ярослав. — Я вот тоже планирую его заполучить, только тут у меня, — князь постучал пальцем по виску, — куда больше ума-разума, чем у Святополка.

— Что же ты, на родного отца пойдешь с мечом? — ахнул Глеб. — Бога побойся!

— Не боюсь я твоего бога. У меня свой есть, ему я и молюсь, его и боюсь. А еще мне ведьма помогает, и княжество у меня больше.

Глеб смотрел на возгордившегося брата, и ему было страшно за него, за бессмертную его душу.

— Да не гляди ты на меня, как щенок на свою мамку! — прогремел брат с кривой ухмылкой. — Не подниму я меч на отца. Сначала прекращу перечислять в его казну дань и церковную десятину, а там посмотрим на его действия.

— Брат, негоже… — начал было Глеб с укоризной, но Ярослав не дал ему договорить.

— А где же наш виновник торжества? — гаркнул он, встав с лавки. — Где мой брат горячо любимый?

— Да у колодца он, — махнул подошедший к княжескому столу Данияр — воевода князя Глеба. — Поймал девку и хохочет с ней.

— Вот же курощуп! — Ярослав громко рассмеялся, и гости вторили его смеху.

Одному Глебу было не смешно. Не нравились ему мысли Ярослава, как и то, что он якшается с ведьмой и кровопийцами. Последние, может быть, и действительно зла людям не желают, но вот ведьма. Смертью от нее веет, тьмой. Не ровен час, случится что-то нехорошее.

— Не по нраву мне все это, — вздохнул Глеб, но брат его не услышал. Лишь Данияр вопросительно изогнул бровь.

Потерев уставшие глаза, Глеб встал из-за стола и шепнул брату:

— Пойду, Бориса найду.

— Ступай, брат. Выдерни его из рук бабенки. Нам тут в Новгороде его щенята не нужны. Пусть в Ростове своем их плодит.

Глеб ничего не ответил брату. Покинул шумный пир, где напитки будут литься рекой даже после захода солнца, и где красивая кровопийца Мирина продолжит наполнять чарки гостей вином и брагой и после ухода младшего князя.

Бросив взгляд в сторону колодца и не увидев там ни брата, ни девушки, Глеб вздохнул и сорвал длинную травнику. Повертел ее в тонких длинных пальцах и сунул в рот.

— Вот где он околачивается? — спросил князь, устало взглянув на проследовавшего за ним Данияра.

Могучий воевода пожал широкими плечами, обтянутыми в кожаный доспех. Немногословный и верный, сильный воин и преданный друг. Глеб дорожил своим воеводой и относился к нему как к брату. Они еще мальчишками вместе учились фехтовать, скакать на коне, стрелять из лука. Затем воевать и управлять государством.

Теперь же они вместе искали изрядно опьяневшего от браги Бориса, а это было куда сложнее всего, что обычно делал Глеб. Он бы сейчас предпочел добрый поединок со всеми своими воинами, нежели бродить и искать брата.

— Ты поищи на севере, а я пойду на юг, — сказал Глеб Данияру и, не дожидаясь ответа воеводы, зашагал к бескрайнему пшеничному полю, в котором Борис мог преспокойно отсыпаться после пира и любовных утех.

Солнце медленно приближалось к горизонту, удлиняя тени и умаляя летний зной. Теплый ветерок играл со спелыми колосьями.

Глеб шагнул в поле и медленно побрел по нему, время от времени выкрикивая имя брата. Ветер приятно обдувал шею и лицо. Солнце уже не жарило, а всего лишь дарило приятное тепло, и Глеб с улыбкой подставил к нему свое лицо.

— Благодать-то какая! — произнес он, чувствуя, как радостно поет его душа.

Вытянув руку, он провел пальцами по усикам колосков, которые пытались уцепиться за кожу, словно хотели, чтобы князь забрал их с собой. Казалось, что Бог специально остановил время, чтобы Глеб мог насладиться красотой родной природы.

Прогуляв в поле до самого захода солнца, Глеб вспомнил о брате, и поспешил назад, сокрушаясь над тем, что придется продолжить поиски. Однако ничего подобного не понадобилось. У колодца, к удивлению князя, стоял Данияр и придерживал за локоть шатающегося Бориса.

— Брат! — заорал ростовский князь, увидев Глеба. Широкая и пьяная улыбка озарила его красивое лицо.

Все говорили, что братья взяли больше от матери — византийской царевны Анны, — а вовсе не от отца. Глеба всегда это огорчало, потому что он мечтал быть похожим на великого киевского князя Владимира, которого народ любил так, что даже прозвал «Ясным Солнышком». Бориса и Глеба же за глаза звали «Анкиными сынками» или «царьградскими отпрысками». Не всем нравилось, что киевский князь взял в жены византийскую царевну, которая ненавидела все, связанное с язычеством. Ведь, несмотря на крещение Руси, язычество все еще было в обиходе у многих русичей, и Владимир об этом прекрасно знал, но никак это не пресекал, потому что боялся бунта.

— Где он был? — спросил Глеб у Данияра. Судя по глазам Бориса, которые были в кучку, отвечать на вопросы он не был горазд.

— Дрых в стоге сена, — ответил Данияр с легкой ухмылкой. — Не нашел бы, если бы о его высунутую ногу не споткнулся.

— Бр-а-ат, — довольно протянул Борис, твердо намереваясь заключить Глеба в крепкие братские объятия.

— Пошли телячьи нежности, — по-доброму пробубнил Глеб, уворачиваясь от объятий брата. — Отведешь его в его опочивальню? Нам на рассвете уже путь держать обратно, — обратился он к Данияру.

Воевода кивнул.

— А ты, княже? На пир вернешься?

Глеб отрицательно качнул головой, глядя на багряное вечернее небо.

— Я еще тут побуду, на красоту летней ночи полюбуюсь да пение птиц послушаю.

* * *

Князь проснулся с первыми петухами. Не найдя в опочивальне воды, Глеб вышел во двор и огляделся. Легкий туман стелился по земле, которой еще не коснулись первые лучи солнца — оно только готовилось показаться, о чем говорило пылающее небо над самым краем земли.

— Водицы, княже? — Позади стояла миловидная девица с пшеничной косой. На плечах у нее висело коромысло с ведрами.

— Польешь умыться? — улыбнулся князь девице. Красивая она была, но не сравнить с кровопийцей Мириной.

— От чего же не полить. — Девушка опустила ведра на землю и сняла с плеч коромысло. Затем сходила в сени за ковшиком, зачерпнула воды из ведерка и выжидающе уставилась на князя.

Глеб вытянул руки вперед и сложил ладони лодочкой. Девушка плеснула ему в руки ледяной колодезной воды, и князь с удовольствием умылся несколько раз.