Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки
Шрифт:
Перед обедом в мою комнату с инспекцией приходит Настасья Павловна. Она критически оглядывает меня и вздыхает:
— Ах, Верушка, ну как вы могли приехать в Петербург без драгоценностей? Ведь вы же понимали, что будете бывать на балах. Помню, у Бельских были весьма недурные украшения.
С еще одним вздохом она для первого выхода в свет соглашается выделить мне свои, за что я искренне ее благодарю.
— Да, голубушка, ты сегодня за обедом не усердствуй — отведай холодного мяса, да и отступись. А то на балу
Но с этим я решительно не готова согласиться:
— А если я от голода в обморок во время танца упаду?
Хозяйка улыбается:
— Ничего, небось, кавалер поддержит. А некоторая бледность тебе не помешает. Маменьке твоей надлежало бы знать, что девица не должна летом под солнцем без зонтика гулять.
За столом Настасья Павловна велит отодвинуть от меня всякие вкусности, и мой желудок принимается недовольно урчать.
— Стыд-то какой! — краснеет Ирина Николаевна. — Может, душенька, всё-таки разрешить ей немного покушать? А то скажут еще, что мы ее тут голодом морили.
Мне разрешают съесть кусочек холодной телятины и тарелку жидкого супа. Но каждый раз, когда я подношу ложку ко рту, хозяйка смотрит на меня укоризненно.
Прическу мне сооружает парикмахер-иностранец. К счастью, она совсем не вычурная, и я не становлюсь похожей на пизанскую башню или актрису из дешевого театра. Между локонами пропускают нитку жемчуга.
Горничная приносит от Настасьи Павловны золотую цепочку с кулоном с большим голубым камнем. Украшение неброское, но очень красивое.
Наконец, я надеваю платье, которое за последнюю ночь оказывается украшенным всякими мелкими штучками, вроде золотистой оторочки по вороту и по рукавам, сразу делающими его наряднее. Я подхожу к зеркалу и вижу в нем сказочную принцессу. Нет, это не я!
Арина восхищенно хлопает в ладоши.
— Ой, Вера Александровна, а туфельки-то, туфельки-то забыли!
И ставит на паркет изящные шелковые туфли.
Всю дорогу до дворца Елагина Настасья Павловна и Ирина Николаевна пичкают меня наставлениями. Не делай того, не говори сего. И мешают разглядывать проплывающий за окном Петербург. А потом еще и обижаются:
— Да ты не слушаешь нас вовсе!
А уж когда среди любимых поэтов я называю Пушкина, они вовсе приходят в негодование.
— Да что ты, милочка! Да он же, говорят, был близок с декабристами! — восклицает Кольцова.
— На самого батюшку-императора Александра эпиграммы премерзкие писал! — подхватывает Дубровина. — И из столицы был выслан! Он — вольнодумец каких поискать.
Опасную тему она тут же меняет на разговор о самом бале.
Оказывается, дважды танцевать с одним кавалером — неприлично.
Особенно внимательно я слушаю то, что связано с хозяином бала. Кажется, он собирается танцевать со всеми своими потенциальными невестами.
— Только вот танцев-то на всех не хватит, — беспокоится Ирина Николаевна.
— Ничего, он, я уверена, об этом подумал, — без тени сомнения отвечает Настасья Павловна. —
Главное, чтобы он Веру Александровну приглашением не обошел.— Он мог бы заранее сообщить, какой танец с кем намерен танцевать, — ворчит Кольцова. — Чего же девушек заставлять волноваться?
Но Дубровина осуждать князя не намерена.
— Он лучше знает, как поступить. Он почти ни с кем из барышень еще не знаком. Вот посмотрит на них, тогда и решит. Может, с кем-то и вовсе танцевать не захочет.
Ирина Николаевна искренне жалеет таковых. Кажется, это очень обидно — не получить приглашение от хозяина дома. Тут я склонна с ней согласиться. Если он не сочтет кого-то достойной танца, то не пригласит в дальнейшем и в свое поместье, а это решительно не вписывается в мои планы.
— А если меня пригласит кавалер, который окажется мне не по нраву, могу я ему отказать?
Они переглядываются и хмыкают. Я кажусь им невеждой.
— Это допустимо, — признает Дубровина, — но не всегда. Вы можете отказать, если танец был обещан другому — не забудьте при этом заглянуть в карне. Или если вы уже танцевали с этим кавалером. Или если он (ах, это было бы ужасно!) подошел к вам без перчаток.
— Ну, а если я просто устану? — продолжаю допытываться я.
Я не уверена, что смогу осилить столько сложнейших танцев на первом же балу.
— Тогда вам надлежит выйти из зала, чтобы не ставить своим отказом кавалера в неловкое положение. Можно, к примеру, прогуляться по саду или оранжерее. Только не вздумайте выходить одна или с мужчиной!
Карета подъезжает ко крыльцу, и мы выходим и поднимаемся по укрытым ковровой дорожкой ступенькам.
Дворец расцвечен огнями, и я чувствую себя звездой Голливуда, приехавшей на Каннский кинофестиваль. Не хватает только фотографов.
20. Бал
Оказавшись в бальной зале, оценивающе разглядываю других девушек. Почти все одеты довольно просто, но элегантно. А вот дамы постарше соперничают друг с другом роскошью драгоценностей и пышностью платьев.
Я вздрагиваю, когда Настасья Павловна, уже успевшая навести справки у распорядителя бала, сияя от восторга, сообщает:
— Ах, Верушка, князь приглашает вас на первый же танец! Какая неслыханная честь! Я и подумать не могла…
Лишний повод для волнений. Тем более, что первым танцем идет полонез. Пытаюсь мысленно вспомнить те фигуры, что нам предстоит изобразить на паркете.
Начинает играть музыка, и я будто в вакуум попадаю. Гости расступаются, чтобы облегчить хозяину доступ к девице, с которой он должен открыть этот бал.
Но время идет, а князь так и не появляется в зале. Я вижу на лицах гостей и удивление, и насмешку. Чувствую себя полной дурой.
А гости уже перешептываются, не таясь. Ах, как это оскорбительно! Появляется дерзкая мысль, что ежели князь всё-таки снизойдет до танца со мной, отказать ему при всём честном народе. Пусть на своей шкуре почувствует, каково это.