Княжич, князь
Шрифт:
— А почему ты сказал «отчего-то»?
— Ну… Звуки-то совсем иными были. Какими-то неподходящими, что ли.
— Неподходящими к этому? — он вытащил руку из-за спины и на открытой ладони с ликованием явил Кириллу небольшой, с грецкий орех, клубочек ниток. Белых, льняных. Не сдержавшись, завопил во весь голос:
— Молодец! Получилось!
И бросился обнимать да хлопать по спине оторопелого, явно сбитого с толку Кирилла. Едва ли не схватив его в охапку, азартно потащил за перегородку:
— Погляди-ка сюда.
На поставце находились карманный молитвослов в сафьяновом переплете, огарок свечи,
— А теперь взгляни сюда…
Он раскрыл пошире кожаный мешок, в котором Кирилл успел приметить амальфийский стилет, синюю пузатую склянку с рельефным изображением на боку, изящные щипцы странноватой формы и непонятного назначения, бронзовую женскую фигурку, крохотную эмалевую шкатулочку, изукрашенный воловий рог, превращенный в какой-то сосуд, и множество полузнакомых частей прочих не очень ожидаемых предметов.
— При помощи всего этого я, как ты разумеешь, и производил все услышанные тобою звуки. Догадаешься, с какой целью?
— С толку меня сбивать?
— И зачем? — удивился лекарь. — Нет, чадо. Подстегивая да пришпоривая воображение, я тормошил и пробуждал от спячки твой разум.
— Так ведь это самое воображение мне только мешало, отче! — удивился в свою очередь Кирилл.
— А мне, я думаю, всё же несколько виднее, когда оно мешает, а когда вдруг начинает помогать. Каким бы странным это тебе ни казалось. Пояснять ничего не стану — уж не прими того за обиду.
— Вот как. Сказать по правде, ровным счетом ничего не понял, ну да ладно. Отче, а давайте еще разок-другой в эту игру сыграем! Что-то разохотили вы меня не на шутку.
— Еще, говоришь? Ну-ка придвинься поближе да в глаза мне взгляни…
Присмотревшись цепко, отец Паисий неожиданно чувствительно ущипнул Кирилла за бок. Не обращая ни малейшего внимания на его ойканье и не отводя взгляда, удовлетворенно угукнул. С отработанной врачебной непреклонностью произнес:
— Нет. На сегодня — всё. Теперь ложись, отдыхай. Я сейчас с братом Лукою пришлю кое-что — выпьешь непременно, причем до дна. Хитрить не вздумай, проверю. До завтра, княжиче!
— А куда ж это перегородка подевалась, отче? — тут же полюбопытствовал Кирилл у едва успевшего войти лекаря. — Утром проснулся, а ее уж нет. Лука говорит, братия еще вчера разобрали, когда я уснул. И ведь не слышал ну просто ничегошеньки — вот дивно-то!
— Если не слышал, значит, просьбу мою исполнил и питье принесенное выпил — хвалю за послушание. А я, понимаешь, на сегодня всё несколько по-другому задумал, стало быть перегородка больше не понадобится. Скорее, даже мешать станет: мне теперь твое лицо желательно будет видеть постоянно, а сидеть там да выглядывать раз за разом — это, знаешь ли… Ну, не занимался я доселе с подобными тебе, так что откуда же было ведать заранее, как именно да сколь быстро у нас дела пойдут? Согласен?
— Ага! — охотно подтвердил Кирилл и, приметив в многословных лекаревых пояснениях порядочную долю смущения, обронил с большим сожалением:
— Но ведь какая славная перегородочка была: и крепенькая такая, и добротненькая! И задумана-то мудро, и исполнена-то на совесть! Ей бы стоять и стоять, а…
— State! — гаркнул
внезапно, совершенно переменившись в голосе и лице, отец Паисий. Кирилл не понял окрика на незнакомом языке, однако мгновенно умолк и невольно вытянулся в струнку. Лекарь похлопал его по плечу, снисходительно и полупонятно завершив уже своим привычным голосом:— Movemini, nobilis Cyrillus, movemini… Вот это совсем другое дело. Итак, движемся далее. Я сейчас возьму книгу, лист бумаги да расположусь вон там, у окошка. И стану поочередно рисовать разные вещи. Простые ли, сложные ли — не скажу. Ты же лучше не сиди, приляг. Да: и глаза закрой, яви милость. Я не подглядывания твоего опасаюсь, а приметил в прошлый раз, что помогает это тебе изрядно. И попробуй узреть, что именно я изобразил. Представляй же себе при этом не то, что будет на бумаге, а в разум мой всматривайся, как и вчера. В разум! Уяснил задачу?
Кирилл кивнул и завозился на своей постели, устраиваясь поудобнее. Загородившись под окном раскрытой на коленях книгой, отец Паисий зашуршал, заскрипел пером:
— Что я нарисовал? Глаз по-прежнему не открывай.
— Клобук настоятельский? — предположил Кирилл с убедительно простодушным видом.
Лекарь вздохнул:
— Клобук настоятельский, гляди, как бы и сам не надел о преклонных годах. Ох не зарекайся ни от чего, особенно смолоду! Всё, всё уж, довольно отвлекаться. Попробуем сызнова… Это что?
— Блюдо с пирогами. Причем, пироги-то — все как на подбор: с мясцом рубленым, лучком, чесночком да мoдьорской паприкой толченой. И как вы, отче, догадались, что я именно такие оченно даже уважаю?
— По пирогам с мясцом соскучился, значит. Ладно… А это?
— Ну… Вроде как конь гнедой. Чем-то на моего былого Медведка похож. Ой, нет! Ошибочка вышла, отче: ни капельки не похож. Что — неужели опять не угадал? Да не может быть того!
— Добро… — терпеливо отозвался на очередную каверзу отец Паисий. — Вижу, настроение у тебя нынче шаловливое — наверное, от успеха вчерашнего. Но посоветовал бы на этом и остановиться. Кстати, не напомнишь ли мне, что там отец настоятель о детских забавах-то говорил? Вот и хорошо. Тогда продолжаем. А это?
Похоже, Кирилл вдруг и в самом деле что-то увидел. Потому что он мгновенно перестал ухмыляться, открыл глаза и сбросил ноги на пол:
— Ух ты… Отче, что это было?
— Откуда же мне знать, что там произошло в твоей голове? О том ты сказать должен.
— Да я не успел разглядеть толком, оно как-то промелькнуло пред внутренним взором — и всё.
— Ну так не спеши, а разгляди. Толком-то. Закрой глаза, продышись глубоко, дух приведи в равновесие.
— Ага… Честное слово, опять вижу нечто, вижу! Оно такое… Круглое какое-то.
— Так ведь круг и есть. Вот теперь молодец! Только радоваться не спеши, радость прочь гони — она воображение разжигает. А сейчас уже тебе воображать не надобно, следует только зреть. Успокоился? Значит, движемся дальше… Это что?
— Кажется, трехугольник. Угадал?
— Да не угадал ты, а увидел — разница огромная. Впредь изволь выражаться точнее. Опять молодец… А это что такое?
— Э… На столец кривоногий смахивает. Верно?
— Верно. Только отчего ж кривоногий-то? По-моему, очень даже неплохой столец у меня получился… А это?