Княжич, Который Выжил

— Тимофей Тимофеевич, вы должны немедленно с этим разобраться! — голос княгини режет воздух, будто лезвие по натянутой ткани. — Это уже второе покушение. Ксюня не будет в безопасности, пока вы не найдёте заказчиков! Это ваши враги! Так почему из-за вас страдает ваша дочь?

Мастер хмурится, лицо напряжённое, кивает коротко, резко.

— Да, Ирина Дмитриевна, вы абсолютно правы. Я обещаю: сволочи, что это устроили, будут стёрты с лица Земли.

Подхожу к Рогову, его взгляд изучающий, пристальный.

— Спасибо, что спас мою дочь, княжич.

— Пасиба в калман не положишь, — хмыкаю. — Ты будешь нас с Ксюней учить. И дашь нам эхозвелей.

Мама моргает.

— Слава, но наша дружина сама может доставить вам эхозверей…

Мастер качает головой.

— Нет, он прав, Ирина Дмитриевна. Я наставник. Я знаю, что моим ученикам нужно лучше дружины.

Он встает с кресла.

— Звери будут, но позже. А сейчас простите, Ирина Дмитриевна. Я должен отлучиться и найти этих мерзавцев.

Видимо, Рогов уже знает, кто за этим стоит, осталось только дотянуться и перебить гадов. Застыв в дверях, Мастер переводит взгляд на меня.

— А пока у тебя задание, княжич. Научись кидать ножи. И Ксюню тоже научи, — пауза. — Ты бросал в того сглотня нож? На видео в «Царьграме» это было…

— Дя.

— С какой дистанции это было?

— Полтола.

— Полтора метра — это недостаточно. Вы должны с двух метров попадать в муху. Справитесь?

Киваю. Сам с ним согласен, нужна практика. Много практики. А также нож полегче кухонного тесака. Вон как те облегченные финки, что мне подарили в «Кольчуге».

— Дя.

Мастер кивает, губы чуть дрогнули — то ли усмешка, то ли тень эмоции.

— Полагаюсь на тебя. А меня ждут дела.

Разворачивается и уходит.

— Ме нужны финки с выимками для алтефактов, — говорю маме. — Те, что я взял в «Кольчуге». Пусть наши люди там же купят лепестковые ножи для Ксюни, тоже с выемками. И алтефакты под них купите.

Мама вскидывает брови.

— Слава, что ты еще успел посмотреть в оружейном магазине?

— Это сейчас не важно, мама, — отмахиваюсь. — Важно, что нам нужно быть готовыми к новым покушениям. А если Мастел не найдет заказчика, то они точна будут.

Мама смотрит на меня дольше, чем обычно, словно разглядывает что-то, чего раньше не замечала.

— Ты прав, Слава.

Я бросаю взгляд на часы на стене.

— Мне пола на съёмки.

Мама резко поднимает голову.

— Какие ролики после сегодняшнего?! Ты испытал стресс! Тебе нужно отдохнуть.

— Если я отложу съёмки, люди могут подумять, что Опасновых застали васплох, — обстоятельно объясняю, подавив тяжкий вздох — ох, уж эти мамы. — Никто не должен видеть, что мы подавлены или вастеяны. Тем же Милоновым знать это незачам.

Княгина изучает меня, будто видит впервые.

— Слава, откуда в тебе столько прагматичности?

Пожимаю плечами.

— Я ведь глава дома.

И это не просто слова. Дружина есть, но они лишь исполнители. Принимать решения должен тот, у кого есть право и компетентность. И какая разница, что ему нет и двух лет.

— Хорошо, на съемки так на съемки. Только сначала — в ванную, — поднимается мама.

Блин, и правда, я же до сих пор в кровище той киллерши. Идём смывать кровь, убирать грязь, приводить себя в порядок. Вода скользит по пальцам, капли тихо стучат в раковину, оставляя розовые разводы. Провожу рукой по лицу, чувствуя, как уходит липкая, тёплая влага. Словно стирая следы моего первого смертельного боя в теле русского княжича.

Поворачиваюсь к своему отражению. В зеркале — пухлощекое лицо младенца и холодные глаза, в которых нет ни страха, ни волнения, лишь полное спокойствие. Что ещё можно ожидать от Безумного генерала?

После того как меня переодевают в чистую одежду, я сажусь вместе с Семеном в машину. Мой путь — в тир, арендованный «Юсупов Медиа».

На месте Юрий Юрьевич встречает меня с удивлённым выражением лица.

— Вячеслав Светозарович, я слышал о случившемся. — Режиссер немного мнётся, будто не знает, как правильно спросить. — Вы уверены, что стоит снимать ролик сегодня?

— Севодня неплостой день, но я готовь.

Юрий Юрьевич кивает. Я оглядываю тир. Зал освещён ярко, свет падает ровно, без теней. На столе впереди — небольшой чемоданчик. По моему кивку Семён щёлкает замками и открывает его.

Внутри «Beretta Nano Bambino» — компактная модель пистолета, произведённая Тульским заводом Юсуповых специально для меня. Я беру оружие в руки. Идеальный баланс. Спуск удлинённый, детали затвора крупные, хват удобный, не скользит. Четыреста грамм смерти… Тяжеловатый, но можно привыкнуть.

Беру со стола наушники, надеваю. Затем делаю пару стоек, проверяю вес, баланс, пальцы привычно ложатся на спусковой крючок. Подхожу к мишеням.

— Плиступлю?

Юрий Юрьевич кивает.

— Как скажете… — машинально отвечает он и вдруг замирает, осознавая, что обратился ко мне словно к начальнику, а не к карапузу.

Я этого даже не комментирую. Просто поднимаю пистолет и прицеливаюсь. Выстрел. Ещё один. Отдача ощутимая, но не критичная. Рука запоминает движение, тело адаптируется к импульсу. Эх, жаль, что этой пукалки не было со мной в садике. Тогда бы киллерша быстрее передала бы привет ацтекам-сглотням.

— Можна начинать.

Юрий Юрьевич выпрямляется, бросает быстрый взгляд на оператора и даёт команду:

— Внимание… Камера! Звук! Мотор!

Красный индикатор загорается, операторы замирают, объективы камер ловят каждый мой жест.

Я смотрю прямо в камеру, но в этот раз без улыбки.

— Пивет. Это княжич Слава Светозалович. — Короткий вдох. — Сегодня я зол. На мою суженую напали. Но не волнуйтесь — Ксюня в полядке. А тот, кто это сделал, — уже неть. — Выдерживаю ещё один удар тишины, а потом, чеканя каждое слово, завершаю: — А теперь я покажу, что будет с тем, кто поплобует ещё лаз сделать ей недоблое.

Плавно поворачиваюсь к мишеням.

— И мне в этом поможет «Белетта Нано Бомбино». Плоизводство Тульского завода Юзуповых.

Крепко обхватываю рукоять пистолета двумя руками. Положение ног чёткое, баланс выверен, плечи напряжены ровно настолько, чтобы гасить отдачу. Пистолет становится продолжением рук.

Выстрел. Отдача ощутимая, но руки остаются на месте. Попадание. Следующий выстрел — опять в цель. Один за другим, каждый выстрел ложится точно туда, куда я хочу.

Ни единого промаха.