Княжич Юра V

— Хм, и как же, по-вашему, всё произошло? — скрестил на груди руки я.

— Старший ученик Авкапхуру произвёл ваше похищение с площади и доставил в здание старого госпиталя…

— За несколько минут? — изогнул бровь я. — Через весь город?

— Одна из высших техник Стихии Солнца Инко-Ацтекской Школы позволяет перемещаться на… значительные расстояния, используя солнечный свет, с его скоростью. Значительные — это десятки километров.

— Оу… — осёкся я. — Не знал.

— А, если бы взяли дисциплину «Теоретические основы Дара», то уже знали бы. Обзор крупнейших Школ изучается в первом семестре третьего курса, — не преминул попенять мне Рейсс. Я с тяжёлым вдохом закатил глаза. Развивать тему он не стал. Спор наш о том, почему я не стремлюсь развиваться в этом направлении, мог быть и был бесконечным. Начался ещё в первый день, в студии. И до сих пор, ещё не окончен. Но сейчас было не место и не время.

— … произвёл похищение и доставил в здание старого госпиталя, — продолжил с того места, где я его прервал, Ректор. — Где уже ваша негласная охрана, отследившая ваше место нахождения, ввязалась в бой в попытке отбить и вернуть вас. Их усилия увенчались успехом, и вы благополучно были возвращены в Академию.

— У меня есть «негласная охрана»?! — в совершенно искреннем удивлении повернулся к Сатурмину я.

— Мне-то почём знать? — пожал плечами Граф. — Мои полномочия, хоть и велики, но в дела «Охранки» я не лезу. О наличии или отсутствии негласной охраны тебя, или Княжны, или ещё кого-то из делегации, меня в известность не ставили.

— «Но»? — поднажал на него я.

— Вспомни: кто тебя в Петрограде «Учеником» назвал? — хмыкнул Сатурмин и так многозначительно посмотрел, приподняв бровь.

— Оу… — даже не нашёлся, что на это ответить я.

— Да и голову Гранда, брошенную к ногам Императора твоим отцом, ещё никто не забыл.

— Хм… как-то я даже не задумывался, что… кхм… Так, стоп! А я тут, вообще, причём?! С какого перепугу этому Авкапхуру с, язык сломаешь, каким именем, мог понадобиться я?! Мы же даже не знакомы!

— Авкапхуру Куачтемока был главой той Южно-Американской делегации, в которой состояли Гранд Осирио, Гранд Пачеко и Баталодор Кардона, — многозначительно ответил Сатурмин. — Голову Пачеко твой отец бросил под ноги Императору. Осирио пропал без вести в Петрограде на следующий день после Бала в Зимнем, а Кардону ты лично сам спустил в левневую канализацию во время своего «экзамена» на Ранг Ратника.

— Хм… не, ну некоторая закономерность прослеживается… — пришлось признать мне. — Но… в госпитале же, по вашим словам, никого не нашли?

— Не нашли, — подтвердил Ректор, к которому я снова повернулся.

— ЮАИ-рцы протест или претензии не заявляли?

— Не заявляли.

— А я ничего не помню, — появилась на лице моём улыбка. — И стоять на этом буду, пока меня официально не обвинят в чём-то. С доказательствами. А сейчас: нет тела — нет дела! Ничего не знаю — ничем не могу помочь!

— Вы настаиваете на этом? — уточнил Ректор.

— Настаиваю! — подтвердил я.

— И обвинений в похищении и попытке убийства выдвигать не станете?

— Пока меня самого не обвинят, — подтвердил я.

— В чём? — уточнил Ректор.

— В нападении и убийстве… этого Куа… Куа-чего-то там, его сыновей и учеников, — пожал я плечами. — Если следовать вашей логике, Herr Рейсс.

— Что ж, — проговорил Ректор и повернулся к Сатурмину.

— Российский Император, пока не уполномочивал меня подавать протест или выдвигать обвинение, ни Германскому Кайзеру, ни Великому Магистру, ни Американскому Императору, — спокойно ответил Граф. — Пока.

— Пока…

— Пока кто-то из них не начнёт выдвигать обвинения ему, — усмехнулся Сатурмин. — «Нет тела — нет дала», значит? — повернулся ко мне Граф. — Интересная присказка. Надо запомнить.

* * *

Глава 8

* * *

— Что думаешь о нём? — прозвучал вопрос в кабинете, который я минуту назад покинул. Что-то оставлять после себя «мокрые следы» в интересных помещениях, входит у меня в привычку. Или в правило.

Правда, в этот раз, я решил заморочиться и оставить «подслушивающее устройство» на более длительный срок. Не так, как раньше — капелька воды, которая почти мгновенно высыхает, стоит мне увести от неё своё внимание. Нет, нынче я занялся откровенным вандализмом и вредительством: отправил некоторое небольшое количество водички под стол, на нижнюю поверхность его крышки, где заставил её «проесть»/«просверлить» глубокую дырочку, в которую вода зашла и «замуровала» за собой вход.

При этом, чувствительность этого «жучка постоянного базирования» оказалась достаточной для того, чтобы я теперь достаточно отчётливо мог разбирать все слова, говоримые в кабинете.

Понятно, что даже «постоянство» базирования не означает постоянство подслушивания — для этого пришлось бы всё время держать своё внимание сконцентрированным на этой точке, оставив тело в зомбиобразном состоянии. Но, по крайней мере, теперь не придётся посещать кабинет, чтобы закинуть новую порцию Воды, если мне приспичит послушать ведущиеся там разговоры, как вот сейчас.

— Врёт, — последовал совершенно однозначный ответ незнакомого мне голоса. Видимо, Ректору ответил тот самый Herr, который при мне ни разу ещё не заговаривал.

— Врёт, — согласился с ним и Сатурмин. — Всё он прекрасно помнит. Только говорить не хочет.

— Но, станет ли молчать дальше? — прозвучал вопрос от всё того-же голоса.

— Я склонен верить в это, — ответил опять Сатурмин. — По поводу Гранда Осирио, пропавшего в Питере, ведь он до сих пор молчит. А ведь, Юрка — последний, кто того видел… живым. Насколько мне известно.

— Нас это устроит, — ответил неизвестный мне до сих пор Herr. — Молчание всех сторон будет наилучшим выходом в сложившейся ситуации. Почти сутки прошли с происшествия, а Американцы до сих пор ничего не сказали, словно, и не произошло ничего. Они молчат, Долгорукий молчит, эксперты работают. Может и получится замять возможный скандал.

— За Американцев не скажу, а в Долгоруком я уверен — парень, на удивление, не из болтливых. Единственное, что его действительно интересует — это музыка. На всё остальное: на политику, на своё положение и Статус, на интриги — ему плевать. Ратник, Баталодор, Гранд, Авапхуру… Но вот, если вы его концерт решите отменить — мало вам не покажется.

— Концерт… — проговорил Herr. — Концерт мы отменять не будем. Наоборот — можно использовать его, как громкий информационный повод, чтобы отвлечь внимание от происшествия в старом госпитале.