Княжна Разумовская. Спасти Императора

— Сестра, — он растянул губы в хищной улыбке и сел в кресло напротив меня. Бросил заинтересованный взгляд на вышивку. — Решила заняться чем-то полезным? Это хорошо, — одобрительно покивал, а мне захотелось запустить в него тяжелой вазой.

Получается, Варвара не особо любила вышивать. Чем же она занималась бесконечно долгими днями и вечерами?..

— Пришел справиться о твоем здоровье. Тимофей сказал, к тебе доктор приезжал, — Серж закинул ногу на ногу, сверкнув начищенным носом лакированного ботинка. — Не вспомнила ли ты что-нибудь? Головные боли тебя все еще мучают?

Пришел справиться, не пора ли мне предпринять вторую попытку.

Вот что на самом деле хотел узнать старший брат.

— Ничего не вспоминается, — ответила я, состроив озабоченное, взволнованное лицо. — Напрочь, кое-что забывать стала. Доктору пожаловалась, а он лишь руками развел!

Серж не смог подавить радостную улыбку, полную облегчения. Опомнился и поспешно нахмурился, изображая сочувствие. Да уж, братец, актеришка из тебя был никудышный. Как тебя только взяли в заговорщики?..

— Ну-ну, — пробормотал он. — Все еще образуется. А вот говоришь, еще забывать стала… Что, к примеру?

Все, кроме того, как твои руки сперва душили меня, а после — перекинули через лестницу.

— Многое… Вот нынче жених ко мне приезжал, а я, представь себе, вспомнить не могу, как мы помолвлены были.

Серж неприятно, слишком уж довольно хохотнул.

— Ох, Варвара, душа моя, право слово, нашла, о чем беспокоиться, — он притворно покачал головой. — Но, диво, что не помнишь. Ты так злилась и топала ножками… Я, к примеру, вовек не позабуду.

Его радостный восторг неприятно меня поразил, а поведение прежней Варвары — расстроило. Топала ногами? Коли Серж не врет, то для девицы ее лет это неприемлемо что в этом мире, что в моем. Здесь взрослели раньше, в восемнадцать многие нянчили первого ребенка. Князь Разумовский и так затянул с помолвкой дочери. Верно, и впрямь любил ее, баловал и всячески потакал.

И вот к чему это привело.

— Но все же, — я тряхнула распущенными волосами, лишь перетянутыми на спине лентой. — Расскажи мне, в чем там было дело. Совсем ничего не помню, — и я приложила ладонь к виску, хотя голова не болела.

Сержу надоело забавляться, и он снизошел до объяснений.

— За Жоржа Императрица хлопотала. Ну, а батюшка наш и рад был. Все надеется дела свои поправить да милость Императорскую вернуть, — и он вновь грубо хохотнул.

Понятнее от его слов мне не стало, но кое-что интересное я услышала. Значит, за князя Хованского — Георгия Александровича, Жоржа — поручилась сама Императрица, супруга Александра II. Любопытно, почему? Что могло их связывать?..

И какие дела нужно было поправить отцу? Он Московский генерал-губернатор, не много сыщется должностей, что были почетнее.

Серж вскоре ушел, и, задув свечу, я улеглась в постель, забралась под одеяло, теплое благодаря грелке, но долго не могла заснуть. Я вновь чувствовала себя одиноко: совсем как в прошлой жизнь, когда медленно затухала от рака. Я была сиротой в том мире. После смерти вырастившего меня деда не осталось никакой родни. И сиротой же я ощущала себя здесь. У моей предшественницы, кажется, был скверный характер, и она отвадила от себя близких людей.

Тетушка смотрела на меня настороженно, будто ожидала подвоха. Отец гневался из-за того, что я даже не помнила. Брат не испытывал ко мне никаких родственных чувств. Не побоялся пойти на убийство.

Слуги сторонились. Одна лишь Соня говорила со мной, но и она тоже меня побаивалась. Подруги… Были ли у Варвары подруги?.. Я нашла несколько записок, но они показались мне такими бесчувственными и безлики. Едва ли с теми, кто их отправил, меня связывала крепкая дружба.

Жених… Про него и думать не хотелось!

Вот и выходило, что кругом я была одна. И довериться мне было некому. И некому было рассказать о том страшном, ужасном преступлении, которое замыслил мой брат. Никто мне не поверит. Никто.

Тайные встречи с англичанами. Студенческие собрания и кабаки. Вольнодумцы, как говорила Кира Кирилловна.

Я неплохо помнила историю России. Все тайные общества были во многом различны, но всегда схожи в одном: они убивали людей. Покушались на князей, на градоначальников, на особ императорской крови. На самого Императора. Они взрывали бомбы, устраивали засады, открывали беспорядочную стрельбу в толпе.

Не гнушались никакими методами. Не жалели ни себя, ни людей.

Я была уверена, что Серж втянут в заговор. Верно, той ночью Варвара услышала имя человека, чье убийство они планировали. За это и поплатилась жизнью.

И теперь уже мне предстояло выяснить, что это было за имя. Чью смерть планировал Серж и его дружки из тайных обществ.

Слава Богу, Разумовские жили не в столице. А в Москве. Едва ли отсюда заговорщики замахнулись бы на Императора. Но тогда кто?..

Быть может, родной отец? Старший князь был Московским генерал-губернатором. Почетная, важная должность. Первый человек во «второй столице», в первопрестольной — так называли Москву.

Решился бы Серж на убийство отца?

Я ничуть не сомневалась. Он сестру прихлопнул, словно муху, и ни о чем не жалел.

Что могу сделать я? Не станет ли мое нечаянно вмешательство роковым?.. Я читала об «эффекте бабочки»: даже незначительное событие может кардинально изменить ход истории.

Но я уже попала в прошлое. Я уже стала княжной Разумовской. Варвара не умерла, я заняла ее место. Выходит, я уже непоправимо изменила некоторые события? Еще сама того не зная. Бесполезно об этом сожалеть. Я ничего не могу поделать с тем, как все сложилось.

Но мое будущее… мое будущее зависит, в том числе, и от меня самой. Я не могу постоянно оглядываться, как бы не навредить, как бы что-то случайно не изменить, потому что все это уже со мной случилось.

Теперь я должна смотреть только вперед. И думать о том, что мне подвластно, что мне подконтрольно.

Например — остановить Сержа. Не позволить ему и его сообщникам совершить непоправимое.

Но как?

Глава 7.

На следующий день Кира Кирилловна огорошила меня приятным известием: она намеревалась навестить стародавнюю подругу, так что я буду предоставлена самой себе до вечера.

С трудом у меня получилось скрыть радостную улыбку. Общение с новой родней выматывало меня и выпивало все силы. Постоянно я держала в голове, как должна говорить, сидеть, ходить, вести себя. Что можно, а что нельзя. И каждый раз все равно ошибалась и ловила на себе настороженные взгляды. Тут на руку пришлось, что Варвара была особой неприятной, и все ее — мои — просчеты списывались, очевидно, на непростой характер.