Кобчик

— Надо ему тогда ещё иммунную систему ушатать напрочь, Иван Павлович, чтоб даже псина его не отторгла, по крайней мере — сразу! — Деловито предложил Лысенко.

— Да за что вы на меня взъелись?! — Взревел я, думая привлечь внимания того же Демьяна, меня тут препарировать собрались, а он спит.

— Не ори, всё равно никто не услышит, — раскусил мою хитрость Павлов. — а за что — глупей вопроса я не слышал! Ты зачем своими шаловливыми ручками в ход истории полез, кто тебя просил? Пенициллином он захотел Российскую империю осчастливить, неуч! Ты знаешь, что в начале двадцатого века почти всё население Европы, Северной Америки и частично развитых стран Азии — вымерло в результате эпидемий, после твоего прогрессорства?! Слово антибиотикорезистентность тебе что-нибудь говорит?!

— Да что вы с ним лясы точите, Иван Павлович, — презрительно бросил Лысенко. — сейчас мы ему и ручки, и ножки отчекрыжим! С анастезией и обеззараживанием, всё по науке!

Так же деловито, не слушая моих оправданий — разложили мою тушку на лавке, зафиксировали и вот уже мои уши терзает столь знакомый скрежет пилы по кости. Только на этот раз я пациент, вернее — жертва спятивших и осатаневших от безнаказанности вивисекторов. Отсутствие боли при ампутировании утешало слабо. А тут ещё Павлов достал откуда-то нечто среднее между церковным колоколом и колокольчиком и многообещающе пригрозил:

— Сейчас тебе условный рефлекс будем прививать! Как только тебе паскудная мыслишка облагодетельствовать человечество и изобретения из будущего здесь воплотить в голову придет — буду в рынду бить!

Зря он это сказал — все недавние мысли и идеи тут же всплыли, вслед за чем Павлов принялся без остановки дубасить в эту самую рынду прямо над моим ухом, от чего в голове зазвенело: «Бум-бам, бум-бам, бум-бам!!!»

— Ааа! — Забился я в опутавших меня веревках. — Отпустите! Отпустите!!!

И проснулся, рядом стоял Демьян в исподнем с лампадкой в руке, тряс за плечо, а с улицы доносились уже привычные звуки колокола по утрам:

— Барин Герман, барин Герман! Будя так кричать заполошно, болящего разбудите!

— Как он?! — Поняв, что это был всего лишь кошмар, сразу же озаботился нашим пациентом.

— Спит, — перекрестился Демьян. — всё в руках Божьих!

Сходил до Прошки, который и вправду спал. В тусклом неясном свете от лампадки разглядел осунувшееся лицо с заострившимися чертами, бледность и неровное прерывистое дыхание. После чего и сам перекрестился, подталкивая Демьяна к кухне — пусть спит, только бы выжил.

— На бога надейся, а сам не плошай! — Выдал банальную истину фельдшеру. — Ты в церковь сейчас? Сегодня купи печени, не знаю, какая будет, такой и возьми. И витаминов надо, будем выхаживать мастерового!

— Энтого у нас точно нет! — Вынес вердикт Демьян, пришлось пояснить.

— Капусты квашенной тащи, овощей какие найдешь и ягод, ягоды продают? — После утвердительного кивка дополнил. — Вот ягод всех, что есть бери и меду купи ещё!

Демьян утопал в церковь, а я, приведя себя в порядок — по старой схеме отправился на зарядку. Твердо решив добавить в свой распорядок утренние, а лучше ещё и вечерние обливания. Не сейчас, конечно, когда организм ещё оправляется от болезни, а вот со следующего понедельника — точно! А пока без всякого снисхождения нагружал тело, добавив к комплексу упражнений отжимания, истязая себя до прихода Аксиньи с неизменным спутником.

Опять завтрак неспешный и обильный, после которого Аксинья продемонстрировала мне сшитые семейники, с веревочками вместо резинки. Дал добро на пошив ещё десяти пар, объяснил про матрас, на что Аксинья уверенно кивнула, что сошьют. Надо только ткань купить, вчерашняя вся ушла на операцию и бинты. Помимо талантов швеи, Аксинья приятно удивила, принеся горшок с отваром для больного. Естественно, тут же спросил, что это такое и что внутри, не хватало мне тут перспективного пациента гробить народной медициной!

— Маковый отвар. — Потупилась Аксинья.

— Вот где ты вчера была с этим маком?! Ещё есть? — Обрадовался я. — А ты откуда знаешь такое, в травах разбираешься?

Аксинья тут же с жаром и негодованием отвергла это предположение, однако призналась, что бабка у неё да, ведала немного, но исключительно с молитвой лечила!

— Никакого ведовства, барин, не подумайте, упаси боже!

Сказала как отрезала и всячески принялась уклоняться от дальнейших вопросов о том, что она ещё знает. Ну тут всё понятно и предсказуемо — церковь не одобряет, мягко говоря. Без инквизиции, что навела шороху в Европе, наши православные попы успешно справлялись со всем, что прямо или косвенно угрожало их власти и влиянию. А тут людей лечат — искоренить и выжечь каленым железом! Нет, Аксинью упускать нельзя, ценный кадр!

Отправив её домой — вышли с Демьяном во двор, намерение начать осваивать хотя бы основы владения холодным оружием я не оставил. Но и дуриком, как вчера — наскакивать на своего учителя не решился. Попросил показать пару связок, посмотрел и принялся повторять. По совету Демьяна — с отцовской саблей, чтоб привыкнуть к её весу и габаритам. Убедившись, что я себе ничего не отрублю и лишь повторяю показанные им приемы — Демьян отправился за покупками, и уже уходя хлопнул себя по лбу, сказав мне что вот-вот поп пожалует. И ещё больше заторопился уйти.

— Чо ему надо здесь, Демьян?

— Как што, — удивился он. — соборовать, причастить и исповедовать боляшего!

Пришлось остановить и допросить намылившегося успеть скрыться до приходя батюшки Демьяна с пристрастием. Почему это больница при заводе пустует и за четвертый день, как я в себя пришел — всего один пациент появился, да и тот не своим ходом, а привезли в полу-бессознательном состоянии. Демьян от прямых ответов увиливал, пеняя на косность отсталость крестьян и рабочих (что по большей части и были теми же самыми крестьянами, за исключением мастеров и рабочих привезенных из Тулы), не желающих обращаться к профессиональной медицине. Окромя как в безвыходной ситуации, вроде вчерашней.

«Чистая» же публика, охотно прибегающая к помощи Антона Сергеевича, в отличие от тёмного народа — с этим же самым народом была вполне солидарна и под нож не стремилась. Вот порошки, пилюли и терапевтическую помощь оплачивали, а резали Демьян с лекарем уж совсем отчаявшихся и безнадежных больных и как правило выживших у них за полтора года практики Антона Сергеевича почти не было. А вот конкуренты были, несмотря на церковь и её явные и неявные запреты: народ пользовали бабки и кузнец местный, который, по заверению Демьяна, мастерски справлялся с удалением зубов, на пару со своим подмастерьем.

Я после этаких страстей рассказанных — бросил крутить саблей и поспешил ещё раз зубы почистить, сделав себе зарубку в памяти это делать после каждого приема пиши. Да уж, если и в наше время не счесть было адептов самолечения и народных средств вроде избавления от геморроя свежим, только сорванным с грядки огурцом — что говорить про конец восемнадцатого века.

А тут и пациент очнулся, судя по издаваемым стонам из палаты-спальни. Пришлось мне его проведать, тут же напоил бедолагу маковым отваром в приказном порядке. Он на меня поглядывал с робостью и испугом, а когда на его вопрос, кто я — сразу расставил все точки, представившись полным титулом и обозначив, что сам я из благородных — безропотно выпил лекарство и пошел красными пятнами, заерзав.