Кодекс Агента. Том 2

Интересно, есть ли в поезде боевой маг из Императорского Рода на случай, если я применю Силу, или гвардейцы уверены, что магией я не владею?!

Командир делает пару шагов вперед и не торопясь снимает шлем. Я был прав: на меня смотрит Бестужев-младший. Смотрит спокойно и уверенно, ничуть не боясь.

— Приветствую вас, князь и прошу: сохраняйте спокойствие! — говорит он, склонив голову. — Я не сомневаюсь, что вы можете оказать сопротивление! Я видел вас в деле на Тверской, но не хочу напрасных жертв!

— Добрый день! — я отвечаю дежурной любезностью. — По какому поводу я удостоился столь многочисленного эскорта?!

— Вы же не поверите, если я скажу, что мы прибыли для охраны вашей драгоценной персоны? — спрашивает Бестужев без тени иронии.

— Вы бы еще гвардейский полк с собой захватили! — поддеваю парня, не в силах сдержать сарказм.

— Я взял ровно столько людей, сколько необходимо, чтобы вас обездвижить, а затем доставить вместе с моими ранеными бойцами в Москву, — ничуть не смутившись, отвечает Бестужев.

— Благодарю за лестное предложение, Ярослав Иванович, но смею вас заверить, что охрана мне не требуется!

— Мы нужны вам не для защиты от Темных, — заявляет Бестужев-младший и делает паузу, чтобы до меня дошел смысл сказанного. — Вы под колпаком Тайного Сыска, вот почему вам нужна личная охрана Цесаревича!

Часть паззла складывается. Неужели Бестужев-старший подтолкнул меня к побегу, чтобы взять в оборот с помощью классического предлога: сбежал, значит, виновен? Я сжимаю челюсти до зубовного скрежета и корю себя за неосмотрительность., но другого варианта попросту не было! Я уверен, что Грибоедов говорил правду, я чувствовал это, как чувствую сейчас искренность Ярослава Бестужева.

— Я вам не враг! — тихо произносит он, прямо глядя мне в лицо.

Бестужев делает еще два шага навстречу, но я не отступаю и не отвожу взгляд. Чувствую, что он не врет и убивать меня не планирует. По крайней мере, здесь и сейчас. Молчу и продолжаю смотреть в темно-серые глаза.

Бестужев подходит еще ближе и останавливается на расстоянии локтя.

— Цесаревич при смерти, — едва слышно сообщает он и вытаскивает из кармана наручники.

Молчу и не двигаюсь. Парень уверенно смотрит мне в глаза, его взгляд тверд и сумрачен.

— Это не уловка: он просил передать, что хочет показать вам свое настоящее жилище, как и обещал, — сообщает Бестужев, расстегивает самозатягивающиеся браслеты и приглашающе протягивает их вперед.

Еще три недели назад я бы устроил бойню в попытке проложить путь к спасению любой ценой, в том числе ценой своей жизни, но от легкомысленного и уверенного в собственном бессмертии Симпы уже мало что осталось.

Кладу запястья на холодные стальные полукружия, и наручники защелкиваются. Открыть их невозможно даже с помощью дара, внутрь встроены защитные амулеты.

Глава 23 Прощальное напутствие

Бестужев-младший спокоен и меланхоличен как удав. Парень старше меня лет всего на пару лет, но кажется, что ему лет сорок, не меньше. Максимально серьезен, сосредоточен и погружен в себя. За время пути от Твери до Москвы он не проронил ни слова как, впрочем, и я.

Мы сидим в роскошном салоне Роллс-Ройса друг напротив друга, погруженные в собственные мысли. О чем думает Ярослав Бестужев, я не знаю, но у меня в голове кружат в хороводе привычные вопросы без ответов, от которых невозможно ни спрятаться, ни скрыться.

За окном мелькают центральные кварталы столицы. Ночью машин на улицах практически нет, и мы несемся к Кремлю, будто на пожар. Бестужев провожает городские пейзажи скучающим взглядом и на меня тоже не смотрит, будто находится в салоне один.

— Как вы меня обнаружили? — спрашиваю я для того, чтобы поговорить хотя бы о чем-нибудь.

— Алексей Николаевич направил, — Бестужев пожимает плечами. — Вас и не искал никто.

— Назвал номер поезда и вагон? — недоумеваю я.

— Нет, он сказал, с какой скоростью, откуда и по какому маршруту вы движетесь, — отвечает Бестужев безразличным тоном. — Вычислить номер поезда не составило труда.

Тьма меня забери! Как Алексей узнал, где я? Неужели, он видит меня в пространстве как Шувалов? Но как это возможно таком большом расстоянии?

— Почему мы едем на машине, а не летим на вертолете? — спрашиваю я, занося в список открытых вопросов еще один — о способностях Цесаревича.

— А вы предполагали, что все произойдет как в боевике Мосфильма: на крышу вагона садится вертушка, окна разбиваются в дребезги, и на головы обделавшихся от страха пассажирам падают вооруженные до зубов гвардейцы? — спрашивает Ярослав, иронично улыбаясь.

— Я не знаю, много ли у нас времени, но очевидно, что вертолет быстрее, — поясняю я.

— Быстрее, но не безопаснее!

— Как себя чувствует Алексей?

— Очень плохо! — Ярослав мрачнеет. — Его силы тают с каждым часом, это даже я, не будучи целителем, чувствую.

— А что говорят целители?

— Ничего не говорят, лечат, ходят вокруг Леш… Алексея Николаевича и тяжко вздыхают, — зло произносит Бестужев, и на его лице впервые за вечер проявляются яркие эмоции.

Он хотел сказать «вокруг Лешки»? Интересная оговорка!

— Зачем я понадобился Цесаревичу?

— Не знаю! — Бестужев снова пожимает плечами. — Я бы на его месте призвал к своему одру княжну Нарышкину.

Ярослав осторожно шутит, прощупывая мою реакцию и пределы допустимого в общении.

— Давай перейдем на «ты»?! — предлагаю я, чтобы немного сократить дистанцию.

— Давай! — Ярослав улыбается. — Нам сам Разделенный велел: мы же оба бастарды!

Мне становится понятна причина ненависти, питаемой ко мне отцом Ярослава. Классический перенос, психология, вводный курс.

Опускаю взгляд на руки парня и вижу тонкий, едва заметный шрам на левом запястье. След от пореза бритвой или острым ножом. Такой же, как на руке Цесаревича. Из глубины памяти всплывает его фраза о кровном братстве.

Бестужев перехватывает мой взгляд и кладет ладони на колени, пряча давний порез.

— Ты сказал, что мне нужна охрана от Тайного Сыска, но твой отец…

— Я — не мой отец! — прерывает меня Бестужев, и в его голосе звучит сталь. — Личная охрана Цесаревича подчиняется лишь ему!