Кодекс Крови. Книга ХVII

Вот вроде бы я и понимал, что с любой из сторон можно поиметь неприличные деньги за информацию, а с другой… Претило мне во всё это вмешиваться. Я в сортах дерьма не разбирался и учиться не планировал.

Конкретно с Борромео меня ничего, кроме сына Агафьи не связывало. Австро-венгры… тех и подавно не было на горизонте моих интересов. Основные претензии были по факту к французам, а уж Талейран там был инициатором или связка Талейран-Гиббон меня особо не волновало. С них я планировал получить по полной. Экспроприацией одного дирижабля они явно не отделаются.

Всё это я озвучил Агафье и Ольге.

Обе задумались, а после Агафья предложила свой вариант:

— С французов возьмём сполна, Борромео можно сдать австро-венгров, чтобы они нам в благодарность помогли прогуляться в Город Мёртвых. Ну, а австро-венграм… не повезло.

Однако, несмотря на допрос, устроенный Агафьей, Талейран оказался тертым калачом. Стоило мне появиться в поле его зрения для принятия клятвы, как главный французский дипломат встал в стойку и принялся на чистейшем русском меня стращать:

— Все сведения были из меня добыты при использовании запрещённой магии. я отказываюсь от них. Более того, о моём бедственном состоянии известно самому президенту Гиббону, вам это всё так просто с рук не сойдёт.

Я разглядывал человека, заварившего кашу в центре Европы, и раздумывал. Ожидая увидеть загнанную в угол крысу, я сильно удивился спокойному взгляду со смешинками и внутренним чувством превосходства. Информация об уведомлении президента могла быть-ка блефом, так и чистой правдой. Вопрос только, на чём или на ком стоял маячок. Дирижабль или сам Талейран?

«Паук, проверьте на предмет маячков дирижабль франков. Нас тут стращают французским десантом».

«Принято!»

— Что ж, гражданин дипломат, спасибо за предупреждение. Сейчас и узнаем, где располагался сей маячок…

— Я вам ничего не скажу!

— А кто ж вас спрашивать будет?

Я демонстративно щёлкнул пальцами, и с тела француза начала по каплям собираться его собственная кровь. Она медленно проплывала у него перед носом и собиралась в достаточно крупную каплю вокруг образца, доставленного мне комарихами.

Вот что значит хороший дипломат. Лицо Талейрана не выдало его ни единым мускулом.

«Задницей чувствует неприятности, но тянет время, — просветила меня Оля, стоящая позади меня и контролирующая эмоции нашего пленника. — Кстати, насчёт маячка не соврал».

Я же поманил пальцем каплю к себе и принялся играть с ней, будто с живым существом. Часть кровь впиталась в кожу, позволяя углубиться в память крови дипломата.

Вынырнул я оттуда спустя полчаса со смешанными чувствами, основным из которых было отвращение.

«Ты что там такого увидел, что после твоих эмоций хочется душ принять?»

«Ну как тебе сказать, у нас на оргиях случалось всякое, но, чтобы женщин не хватило и на мужиков переключались…»

Ольга расхохоталась.

«Чтоб ты понимал, в моём мире это было если не нормой, то достаточно известным явлением. В Европе даже пытались привить культуру уважения к подобным отклонениям от нормы, и даже название ей придумали толерантность. Угадай, в честь кого?»

«Да ла-а-адно?! И что среди русских это тоже прижилось?»

«Боги упаси! — тут же стала серьёзной эмпатка. — У нас таких культурно называли толерасты, а некультурно — пи***сы. Но то у нас, а в Европе и Америке пошли ещё дальше и начали пропагандировать смену пола среди молодёжи, калеча жизни. Из последних извращений, которые я застала, вроде бы даже пропаганду полезности человеческого мяса припомню».

«Вот теперь мне точно хочется помыться. А ещё наведаться в твой мир и слегка проредить властную верхушку на нескольких континентах».

«Если бы всё было так просто…» — печально вздохнула Ольга.

— Ну что ж Гийом де Талейран-Перигор, хоть в этот раз вы для разнообразия сказали правду, что вам не свойственно, — улыбнулся я доброй отеческой улыбкой, от которой дипломат почему-то отшатнулся. — Вы не скажете, не расположен маячок, ибо попросту не знаете ответа на этот вопрос, лишь надеетесь, что он сработал.

«Она ему оскал дракона напомнила», — тут же просветила меня эмпатка.

— Теперь вернёмся к вопросу клятв, — капля его крови распалась на несколько тончайших кровяных серпов и принялась медленно кружить вокруг головы дипломата, постепенно сужая траекторию полёта. — Кажется, вы ошибочно решили, что это вежливая просьба или предмет торга. Не в вашем случае. Вы ошиблись с выбором жертвы, и теперь сами оказались на её месте.

— Я…

Один из серпов царапнул кошу на горле француза и тот запнулся.

— Вы! Кроме вашей недобитой птички, вы уплатите виру, предоставите нам проход в Город Мёртвых и дадите кровную клятву о ненападении на всех представителей моего рода.

— Нет! — ответ Талейрана был коротким. Зубы он сцепил и упрямо выпятил челюсть.

— Удивительное дело, — я пожал плечами. — Чисто теоретически, вы лично мне живым и даром не сдались. Денег я поимею хоть с вас, хоть продав все ваши секреты. Я думаю, Куртам будет интересно, кто устроил у них безобразия с попыткой устранения главной ветви наследования на последней дикой охоте, а Гепардеви удивятся, когда узнают, кто пытался протолкнуть своего ставленника в главные наследники. Как там звали младшего братца шахзаде Абдул-Азиза?

Вот теперь Талейрана проняло. Лицо его покрылось белыми и бурыми пятнами. Удивительно, для этого человека смерть была не так страшна, как уничтожение дела всей его жизни. Он жил интригами и многоходовками, разыгрываемыми в разных странах. Талейран получал истинное удовольствие, когда его планы реализовывались, и приходил в бешенство, если что-то рушило их.

— Молчите? И верно, молчание — золото! Я ведь знаю не только это, но и про ваши отношения с Гиббоном, и даже за что вы уничтожили род д’Эстутвиль. На самом деле, мне достаточно дать малейший намёк Борромео и нескольким империям, кто стоит за взрывами дирижаблей, и вы вместе со своим президентом и его республикой перестанете существовать. Вас и так еле терпят, а уж после такого неуважения к международным договорам, сообща сметут с карты, реставрировав монархию.

— Я согласен, — прохрипел француз, стараясь дышать через раз. Уж очень близко от его горла вращались кровяные серпы, то и дело пуская ему кровь.

Именно в этот момент от Паука пришло сообщение:

«У нас тут французский десант высадился!»

* * *

Хмарёво

Настроение у Тильды было прескверным. Проблема с эргами назревала давно, но чем ближе подходило время её решения, тем меньше понимания было, как решить её с наименьшими потерями. С одной стороны, эрги были этакими одиночками, привыкшими жить обособленно. Обретая разум среди своих собратьев, они уходили, не приемля животного образа жизни. С другой стороны, здесь в Хмарёво всем им показали, что может быть по-другому. Здесь они увидели, что не одиноки, смогли поверить, что здесь их дом. Место, манящее сквозь ткани миров, дарующее покой и силу.