Кодекс жизнетворца

– ДА РАДИ БОГА!
– неожиданно взорвался Замбендорф. В каюте мгновенно стало тихо. Замбендорф удовлетворенно кивнул.
– Спасибо. Послушайте, можете вы вбить себе в голову, что у меня нет ни малейшего представления, о чем вы говорите?

– О, оставьте, - нетерпеливо сказал Мейси.
– Именно поэтому вы прилетели на Титан. Кого вы сейчас хотите обмануть? Это же совершенно очевидно.

– Почему я прилетел на Титан?
– спросил Замбендорф, сбитый с толку и искренне заинтересованный.

– Потому что такой человек, как вы, может воздействовать на общественное мнение, - сказал Прайс.
– Вы рычаг ГКК в машине по формированию политики.
– Замбендорф покачал головой и взглянул на Мейси.

Мейси взглянул на него. Казалось, он вдруг потерял уверенность.

– Поэтому наше общество и выносит такое количество сумасшедших культов и нелепых религий, - сказал он.

– Почему?
– спросил Замбендорф.

– Политик может заработать множество голосов, если скажет что-нибудь лестное о гуру, который так промыл мозги своим последователям, что они сделают все, что он прикажет, - сказал Мейси.
– Или, если он умен, то по крайней мере не скажет ничего такого, что рассердило бы их. Поэтому ребята, которые руководят культами, выходят сухими из воды после убийств, и никто их не беспокоит. А на самом деле они просто продают голоса и сформированное общественное мнение за политические преимущества и защиту.
– Он проницательно взглянул на Замбендорфа, как бы показывая, что все это можно было бы не говорить, и затем прошел к концу койки, чтобы налить себе кофе.

Вернон Прайс завершил то, что говорил Мейси.

– Для многих очень влиятельных людей политические и экономические последствия эксплуатации Титана были ясны задолго до того, как экспедиция покинула Землю...
– Он широко развел руки.
– А мы все знаем, что такие люди умеют делать весьма привлекательные предложения, если это соответствует их интересам.

– Вы думаете, я заранее знал, какова цель экспедиции?
– спросил Замбендорф.

– Вы, несомненно, знали о Титане раньше большинства из нас, - ответил Мейси. Он смотрел на пол через край чашки.
– Что вам предложили? Неограниченную поддержку прессы? Полное подавление всех конкурентов, что сделало бы вас сверхзвездой столетия?
– В голосе его слышалось скорее разочарование, чем презрение.
– Или было наоборот: угрозы... все против вас, если вы откажетесь? Но все это было давно, и перспектива тогда была гораздо уже. Мы тогда не знали того, что знаем сейчас. Я прошу вас только увидеть всю картину сразу и все ее последствия.

Замбендорф поднес руку к лицу и долго молча смотрел в пол. Наконец устало вздохнул и посмотрел сквозь пальцы.

– Послушайте, - сказал он.
– У меня такое чувство, что я напрасно трачу силы, но я знал не больше вас, куда направляется корабль, пока мы находились на орбите вокруг Земли. А узнал об этом своими собственными методами. Соглашаясь отправиться в экспедицию, я был уверен, что она летит на Марс. Я, конечно, согласился на обычную известность и материалы в прессе, но в переговорах с ГКК речь шла только о Марсе - ни о чем серьезном. Я ничего не знал о чужаках и о том, о чем вы говорите.
– Он встал и направился к Мейси за кофе.

Мейси вопросительно взглянул на Прайса, пока Замбендорф наполнял чашку. Прайс только беспомощно пожал плечами.

– Странно, - сказал Мейси Замбендорфу. Помолчал и с любопытством склонил голову набок.
– У меня такое чувство, что вы говорите правду. Либо вы самый изощренный лжец, каких я только встречал - а я их встречал немало, - либо во всем этом что-то подозрительное. Я хотел бы вам поверить.

Замбендорф испытал такое чувство, словно его рассматривают под микроскопом.

– А почему же не верите?
– громко и раздраженно спросил он.
– Какая у меня причина лгать? Если хотите знать, мне недавно предложили именно такую сделку, и я ее отверг. Это вас удовлетворяет?

– Отвергли, - повторил Мейси, не в состоянии отказаться от насмешливого тона.

Замбендорф снова повернулся.

– Отверг.
– Он произнес это медленно и отчетливо и потянул себя за бороду в нескольких дюймах от лица Мейси.

– Вероятно, это лучшее предложение за всю вашу жизнь. Ничего лучше вы никогда не получите, - саркастически протянул сзади Прайс.
– Все готово, и вас будут поддерживать самые нужные люди... и вы отказались. А почему вы так поступили?

– Мои причины - это мои причины, - сказал Замбендорф.
– И не ваше это дело.

– Когда вы помогаете людям превратить целую расу во второсортные существа в своих интересах - причем, они будут утверждать, что сделали это ради меня и от моего имени, - это и мое дело, - возразил Мейси.

Замбендорф покраснел.

– Ради Бога, я ничего не сделал, чтобы помочь им!
– закричал он.
– Я отказался от их предложения. Сколько раз мне это повторять? Что с вами двумя?

– Почему вы отказались?
– снова спросил Мейси.

– Что это такое? Я отказываюсь подвергаться перекрестному допросу!

– Ба!... Именно так я и думал!
– фыркнул Мейси.

– Он захвачен с уликами, - сказал Прайс.
– Он с ними по самое горло.

– А вам не приходило в голову, что забота о благополучии братских разумных существ - не ваша монополия?
– разозлился Замбендорф.
– Если хотите знать, отказался я потому, что мне не все равно, что будет с талоидами... как и вам, может, даже больше. Можете вы это понять? Что-нибудь способно проникать в ваши толстые черепа?
– Он вызывающе посмотрел на Мейси, потом на Прайса. И когда заговорил снова, голос его дрожал от сдерживаемого чувства.
– Я, вероятно, знаю их лучше, чем любой другой участник экспедиции. Разве не я первым обменялся с ними информацией? Разве не ко мне они обращались за разъяснениями, даже после того как им несколько раз заявили, что официальными представителями на переговорах являются Жиро и другие ходячие сборники распоряжений? Не спрашивайте меня как, но я чувствую мир талоидов за словами на экранах и этими их неподвижными металлическими лицами.

Замбендорф слегка успокоился.

– Там целый мир, знаете... не такой, какой мы способны воспринять непосредственно, может, мы даже не сможем его постигнуть... теплый, богатый, многоцветный, если воспринимать его чувствами талоидов, как Земля для нас. Я чувствую это, когда разговариваю с ними.
– Двое молча слушали, а он продолжал уже спокойнее: - Талоиды знают, что я чувствую. Поэтому они мне доверяют. Они верят, когда я говорю им о мирах за пределами их мира, о новых мирах сознания, которые существуют за облаками, закрывающими сейчас горизонты их знаний. Они верят, что я могу показать им пути, как проникнуть в эти новые миры. Это больше, чем ожидали от меня все эти глупцы на Земле.
– Голос его стал презрительным.
– И вы думаете, что я могу променять это на что-нибудь предложенное мне привилегированными чиновниками и дельцами? Да ведь им никогда в голову не приходила собственная мысль, они не знают, что такое вдохновение.
– Замбендорф заставил себя снова взглянуть на Мейси и Пирса и покачал головой.
– Нет, не учите меня смыслу слова "человечность", незначительности всяких биологических различий и прочему вздору. Потому что я сам могу вам дать хороший урок в этом.

В каюте наступило долгое молчание. Мейси допил свой кофе, потом взглянул на Прайса и вопросительно поднял брови. Прайс выглядел неуверенно, он ничего не ответил.

– Я... гм... вероятно, нам надо извиниться перед вами, - сказал наконец Мейси.

Замбендорф коротко кивнул и больше к этому не возвращался. Он с любопытством взглянул на Мейси.

– Вы все-таки не объяснили, почему решили, что я принял предложение, - сказал он.

Мейси снова взглянул на Прайса. Прайс скорчил гримасу и пожал плечами.

– Полагаю, он имеет право знать, - сказал он. Замбендорф непонимающе нахмурился.

Мейси вздохнул, на секунду-две задержал дыхание, потом резко выдохнул и согласно кивнул.

– Давайте. Верно, - сказал он. Потом повернулся к Замбендорфу.
– То, что вы сейчас увидите, очевидно, не предназначено для всеобщего сведения. Не знаю, известно ли вам, что новости с Земли, прежде чем быть распространенными на "Орионе", проходят цензуру. Большая часть земных новостей относительно нашей экспедиции вообще устраняется. Но мы предвидели это еще до отлета и приготовили особый канал связи с САКО.