Когда боги смеются

Он просмотрел уже все кассеты, а той сцены так и не увидел. Зато увидел лицо бригадира ульяновских ребят и его охранника. Бригадир о чем-то разговаривал с Рубцовым, потом долго и тщательно пересчитывал деньги, которые Рубцов достал из своего "дипломата". Вот они пожали друг другу руки, бригадир уходит. Это было в субботу, около трех часов дня. Сурин приходил тоже в субботу, в половине пятого, но следующая запись на кассете сделана уже в воскресенье, вот и дата в углу экрана. Выходит, на этих кассетах есть компра только на самого Рубцова, а Сурин тут вообще ни при чем. Так во имя чего же он грех на душу взял? Для чего пережил несколько бессонных ночей и эти страшные минуты в квартире у Ярового? Только для того, чтобы в очередной раз прикрыть задницу своему хозяину?

Сурин вдруг явственно представил себе, что было бы, если бы он выполнил приказ Рубцова и не посмотрел, что записано на кассетах. Рубцов сказал бы ему, что получение Суриным ежемесячной зарплаты запечатлено на пленке, и если он, Василий, будет плохо себя вести и не сможет должным образом обеспечивать безопасность Рубцова, то вместе с Рубцовым, случись что, и загремит, поскольку кассетку-то найдут. Непременно найдут, ибо уничтожать ее Роман Дмитриевич не намерен именно в целях поддержания тонуса друга Васи, дабы у того не возникло неправильного стремления схалтурить и плохо выполнить какую-нибудь очередную просьбу-приказ Рубцова. И Василий, дрожа от страха, будет покорно подниматься на задние лапки и делать что прикажут. Конечно, Сурин и без того будет делать все, что Рубцов велит, иначе денег не заработает, но одно дело - за деньги, и совсем другое - за страх. Он отдаст Рубцову кассеты, пусть делает с ними что хочет, и пусть говорит что хочет, только Василий Никанорович будет точно знать, что никто никогда не докажет его связи с Романом Дмитриевичем Рубцовым.

Глава 22

"Надо купить новую тушь, - подумала Настя, водя длинной кисточкой по ресницам, - эта уже совсем засохла. И точилку для карандаша, а то вместо тонкой стрелки у меня получается непонятно что".

Она выполняла данное себе обещание делать легкий макияж, и, как ни странно, это не вызывало у нее ощущения впустую растрачиваемого времени, как бывало раньше. Зато внимательное разглядывание в зеркале тонких карандашных штрихов заставило Настю прийти к неутешительному выводу: зрение катастрофически падает, если еще год назад она могла накрасить глаза, просто стоя перед зеркалом, то теперь ей нужно буквально утыкаться в него носом. Придется все-таки дойти до окулиста и выписать очки. Как не хочется...

–  Леш, мне очки пойдут, как ты думаешь?
– спросила она Чистякова.

–  А ты мои примерь, - предложил он.

Настя надела очки. Почти сразу же заломило в висках и закружилась голова, хотя окружающие предметы стали непривычно четкими и даже более яркими. Она испуганно положила очки на стол.

–  Это что, всегда так?

–  Как?
– не понял Алексей.

–  Голова болит и кружится.

–  Да нет же, Ася, просто линзы сцентрованы под мои глаза, и диоптрии не твои, - терпеливо объяснил он.
– Когда очки неправильно подобраны, всегда голова болит. Садись завтракать, все остывает.

Она быстро выпила кофе с бутербродом и вернулась в комнату подбирать одежду. Долой джинсы и бесформенные свободные майки, будем наряжаться в женщину без малого сорока лет. Однако порыв довольно скоро начал угасать, стоило Насте примерить первую же юбку. Нет, не может она это носить, невозможно в один день сломать привычку, сложившуюся за столько лет. Ноги какие-то голые, обувь в глаза бросается, в спортивных ботинках уже не походишь, а в туфлях на каблуках она не выдержит целый день, особенно если не удастся тихонько отсидеться в кабинете и придется куда-то ехать. Ну ладно, сделаем поблажку, решила Настя, юбки носить не будем, но и джинсы пока оставим, попробуем брюки. А вместо удобных, не стесняющих движений маек наденем блузку с короткими рукавами. "В конце концов, это же всего на один день, - утешала она себя, - надо попытаться. Если мне будет совсем плохо и некомфортно, завтра снова вернусь к своей обычной одежке. А может, все обойдется и окажется, что я вполне могу существовать в одежде, приличествующей женщине моего возраста. Вот только обувь... Но в конце концов, я точно знаю, что на свете есть приличные туфли без каблуков, мягкие и удобные, как тапочки, и в то же время красивые, правда, они стоят запредельно дорого для меня. Может быть, когда-нибудь, когда Лешка разделается с этими дурацкими налогами, я смогу купить такие туфли".

–  Леш, - спросила она, заглядывая на кухню, где Чистяков после завтрака не спеша раскладывал пасьянс, - а что у нас с финансами происходит? Еще много осталось насобирать, чтобы заплатить налог?

–  Дней десять, если мои птенчики будут здоровы и не станут отлынивать от занятий.
– Он помахал в воздухе картой, выбирая, куда бы ее положить.
– Ты не волнуйся, к пятнадцатому июля я должен успеть. Ты уже уходишь?

–  Да, я помчалась.

Настя сделала шаг вперед, собираясь подойти к мужу и поцеловать его на прощание, и задела ногой стоящую на полу мисочку, из которой еще несколько дней назад пил воду щенок. Мисочка с неожиданным грохотом вылетела на середину кухни и стукнулась о ножку стола. Чистяков поморщился, положил валета пик на даму червей.

–  Ася, давай я ее все-таки уберу, ты же постоянно о нее спотыкаешься. Ну что за детский сад, честное слово!

–  Нет, - она упрямо мотнула головой.
– Пусть стоит. Я буду тренироваться, я буду смотреть на нее до тех пор, пока не свыкнусь с мыслью, что щенка больше нет. Как только я перестану плакать, глядя на нее, вот тогда и уберу.

Голос ее дрогнул, совершенно очевидно, что время убирать мисочку еще не пришло. Но расплакаться в очередной раз Настя не успела, ее отвлек звонок телефона.

–  Настюха, тут такое дело, - услышала она голос Короткова.
– Светлана Медведева в больнице. Сильно избита и, похоже, изнасилована. Поедешь сама или кого-то другого послать?

–  Сама поеду. А ты туда Мишу подошли на всякий случай.

–  Лады. Адрес записывай.

* * *

–  Ее подобрали в сквере в районе Дубнинской улицы, - молоденький сержант милиции посмотрел на Настю покрасневшими после бессонной ночи глазами и поднес руку ко рту, чтобы скрыть зевок.
– Она была без сознания, мы сначала подумали - пьяная, напилась и уснула там, где упала, хотели уже в вытрезвитель везти, стали в машину грузить, а у нее юбка задралась... Ну, мы смотрим, белье все порвано, на ногах царапины, знаете, характерные такие, когда двое за ноги держат... Решили на всякий случай в больницу отправить. Врач сказал. что с ней уже можно разговаривать, но ваши, с Петровки, велели вас подождать.

–  Сумочка при ней была?

–  Была, но без кошелька, я проверил, мы тоже подумали, что это может быть грабеж. Ну что ж за мужики пошли такие!
– Он совсем по-детски округлил глаза.
– Ну ладно, напиться, это я еще могу понять. Но на молодую девчонку напасть, избить, отобрать деньги, да еще и изнасиловать...

Насте отчего-то стало ею жалко, такого юного и розовощекого, который должен по ночам подбирать на улицах пьяных, вместо того чтобы ходить с девушками на дискотеки и потом крепко спать в уютной постели.

–  Вы идите, - мягко сказала она, - я сама справлюсь.

Сержант благодарно улыбнулся и снова зевнул. Наверное, совсем недавно служит, подумала Настя, не привык еще сутками работать.

Поднимаясь в палату, где лежала Светлана, Настя готовилась увидеть изуродованное кровоподтеками и синяками лицо, но вопреки ее ожиданиям лицо девушки почти не пострадало. Оно было таким же красивым, только принадлежало, казалось, женщине намного старше по возрасту. Кожа была по-прежнему гладкой, без морщин, но уголки губ опустились, носогубные складки стали резкими и глубокими, а глаза - безрадостными.

–  Меня зовут Анастасия, я из уголовного розыска, - представилась Настя. Что с вами случилось? Можете рассказать?

–  Я не помню, - тихо ответила Светлана и отвела глаза.

–  Вы не можете не помнить, вы же не были пьяны. Кто вас так избил, Света?

–  Я их не знаю.

–  А откуда они взялись? Просто подошли к вам и начали бить, или сначала вы с ними разговаривали? Может быть, знакомились?

–  Подошли и стали бить...

Чем больше вопросов задавала Настя и чем больше слышала уклончивых невнятных ответов, тем сильнее было убеждение, что Медведева лжет. Со слов пострадавшей девушки выходило, что она шла через сквер, навстречу ей попались трое или четверо (точно она не помнит) пьяных мужчин, которые схватили ее, стали бить, а потом изнасиловали. Почему не кричала? А они рот рукой зажали. Что делала в сквере в час ночи так далеко от собственного дома? Шла к метро. Откуда? Ниоткуда, просто гуляла. Может быть, шла из гостей? Нет, никто из знакомых на Дубнинской улице не живет. Как выглядели эти мужчины? Она не рассмотрела, было темно, там фонарей нет.