Когда боги спали

— Все что хочешь, любимая. Все что хочешь.

— Иди с ним. Иди с Протарусом. Помогай ему. Вот единственный путь!

— Не проси у меня этого, Мефидия, — взмолился Сафар. — Прошу тебя! Слишком много людей пострадает.

— Так облегчи их страдания, если сможешь, — сказала она. — Но помоги Протарусу обрести престол. Потому что дело не в престоле. Это лишь первый шаг. И Протарус сам по себе не важен. Просто он встретился тебе на дороге, по которой ты следуешь. Я не знаю, что в конце этой дороги. Но ты поймешь, что делать, когда доберешься до конца. Ты поймешь, мой любимый Сафар. Ты поймешь.

— Прошу тебя, Мефидия, — сказал Сафар.

— Обещай мне, Сафар Тимур! Обещаешь?

— Не могу, — сказал Сафар.

Мефидия вцепилась в его руку и сжала изо всех сил, вложив в это пожатие всю свою волю и оставшиеся силы.

— Обещай мне! — приказала она.

— Ну хорошо! — воскликнул Сафар. — Обещаю! Только отпусти меня!

Ее хватка ослабла. Сафар сквозь слезы посмотрел на нее.

На лице ее играла улыбка.

Ужасный вопль наполнил палатку скорбью оплакивающих ее людей.

Мефидия умерла.

Сафар вспомнил слова Бинера, сказанные при их первой встрече, давным-давно: «И пропади все пропадом, кроме цирка!»

А теперь цирка не стало.

Сафар бежал по лагерю, грубо расталкивая тех, кто попадался на пути. Ираджа в штаб-квартире не оказалось. Сафар так свирепо потребовал у какого-то генерала указать, где искать короля, что покрытый шрамами ветеран отвечал запинаясь, как новобранец.

Сафар нашел Ираджа сидящим на походном троне, который переносил в ту точку холма, откуда хорошо просматривался Сампитей. По обе стороны трона из земли торчали острые пики.

На одной покоилась голова королевы Армы, на другой — принца Кроля.

У подножия холма перед плахами стояли в ожидании экзекуции длинные очереди осужденных. Далее воздвигли столбы, на которых корчились обнаженные люди, вопя под копьями мучающих их солдат.

Ираджа окружала королевская охрана, и когда женщины увидели Сафара, они, выставив сабли, перегородили ему дорогу.

— Пропустите его, — приказал Ирадж.

Те неохотно расступились, но сабли не опустили.

У мрачно настроенного Ираджа в лице не было ни кровинки, как у Мефидии. Он мановением руки отослал женщин подальше.

— Оставьте нас одних, — рявкнул он.

Женщины отпрянули.

— Зачем ты пришел сюда, Сафар? — спросил он. — Эти зрелища видеть тебе нет никакой необходимости.

— Я хочу просить тебя об одолжении, Ирадж, — сказал Сафар.

Ирадж раздраженно заерзал.

— А подождать нельзя? Тут вряд ли место и время для просьб. — Затем он разглядел выражение лица Сафара. — Что такое, друг мой? Что случилось?

Сафар покачал головой, слишком взволнованный, чтобы отвечать.

И тут в глазах Ираджа отразилась печаль.

— Я понял. Та женщина умерла, да?

— Да.

— Ты любил ее?

— Да.

— Я сожалею. Надеюсь, ты не возненавидишь меня за это.

— Нет.

— Это был несчастный случай во время военных действий.

— Мефидия сказала то же самое перед смертью.

— Мудрая женщина.

— Да, она была мудрой.

Ирадж всмотрелся в глаза Сафара и спросил:

— И что же ты хотел от меня? Чем я могу ослабить твою муку?

Сафар указал на ужасную сцену внизу.

— Пощади их, — сказал он. Ирадж недоуменно посмотрел на него. — Позволь, я объясню тебе, почему это для твоего же блага, — сказал Сафар.

Ирадж покачал головой:

— Можешь не объяснять. Ты обращаешься ко мне с просьбой. Я исполню ее. Все будут отпущены немедленно. Ведь мы же с тобой на крови поклялись в этом.

Ирадж кликнул адъютантов, и те бегом бросились к нему.

— Освободите этих людей, — приказал он. — Пусть идут по своим домам.

— Но, ваше величество, — запротестовал один из адъютантов. — Как же быть с их непокорностью? Ведь таких людей необходимо проучить.

Ирадж устремил свирепый взгляд на него, так что офицер съежился.

— Еще один вопрос с вашей стороны, сэр, — сказал король, — и на тех плахах окажется ваша голова. Делайте, что вам приказано! Немедленно!

Адъютанты бросились выполнять поручение. Спустя несколько минут грянул горн, зазвучали слова команд и с рук и ног жителей Сампитея сбили цепи. Люди рухнули на колени, рыдая и восхваляя небеса, богов и Протаруса за проявленное милосердие.

Сафар, глядя на них, думал, что благодарить им следовало бы Мефидию, а не Протаруса.

— Если быть откровенным, — сказал Ирадж, — я с облегчением оказал тебе эту услугу. Присутствовать при массовых экзекуциях, да еще и распоряжаться ими, — не самое любимое мое занятие.

— Ну так не устраивай их, — сказал Сафар.

Ирадж удивленно поднял брови. Щеки его вспыхнули. Стало ясно, что Ирадж не привык обсуждать эту тему, да еще в такой манере. Затем задумчиво улыбнулся.

— Что ж, ты искренен, — сказал он. — Ни один из моих придворных на такое не отважился бы. Вот чего мне больше всего и недостает. Как раз друга, говорящего правду, мне и не хватает.

— Но ведь не далее, как час назад, — сказал Сафар, — ты просил меня присоединиться к тебе. Ты по-прежнему хочешь, чтобы я служил тебе?

— Ну конечно, — ответил Ирадж. — Но я не хочу, чтобы ты отвечал прямо сейчас. Я оказал тебе услугу и вовсе не требую такой же от тебя взамен. Иначе наша дружба оказалась бы запятнанной.

— Но ответ мой будет тем же самым, — сказал Сафар. — И он вовсе не окажется услугой тебе. Я по своей воле и с радостью присоединяюсь к тебе. И прошу тебя лишь прислушиваться к моим советам, которые я буду давать по возможности честно и откровенно.

— Идет! — сказал Ирадж, светлея лицом.

Он протянул руку.

— Возьми ее, брат мой, — сказал он. — И я вознесу тебя так высоко, как будет в моей власти.

Сафар сжал его руку.

— Сафар Тимур, сын гончара, маг из Высоких Караванов, я, король Протарус, провозглашаю тебя великим визирем. С этой минуты ты занимаешь самое высокое положение в моем королевстве. Можешь приказывать любому, кроме меня.

Сафар ощутил, как мир повернулся на своей оси. Словно великий цирковой мастер повернул великое колесо судьбы. Сафар, привязанный к колесу головой наружу, вращался, вращался, вращался. И тут он услыхал крик циркового мастера: «Крутится и крутится… а где остановится… лишь богам известно!»