Когда гаснут звезды

Я чувствую, как он напрягается на подушке, задаваясь вопросом, может ли он доверять мне, действительно ли это нормально — сказать то, за что он держался.

— Кэмерон предстояло много трудных дел. Не только с родителями.

— Личных дел, — вторю я.

— Да.

Дверь открывается, и там появляется Уилл. Я чувствую, как сдуваюсь почти слышно. В интервью редко важно первое, второе или третье, что говорит испытуемый. Настоящее раскрытие требует времени. Требуется терпение при распутывании. И Грей был близок к тому, чтобы сказать правду.

— Эй, — говорит Уилл, присаживаясь на кровать. — Что я пропустил?

Я бросаю взгляд на Грея, и он почти незаметно кивает.

— Мы просто говорим о родителях Кэмерон. Об интрижке ее отца. Похоже, ситуация сложнее, чем мы думали.

— О, да?

Я снова смотрю на Грея в поисках какого-нибудь знака согласия, прежде чем сказать:

— Девушка Троя беременна.

— О, вау. Это очень много значит.

Грей говорит:

— Пожалуйста, не говорите ее родителям, что я что-то сказал.

— С нами у тебя полная анонимность, — уверяет его Уилл.

— Вот что я имею в виду, Грей. Вот как ты можешь помочь Кэмерон.

Грей долго молчит, его руки сгибаются на коленях. Наконец он говорит:

— Кэмерон начала вспоминать то, что было раньше. — Последнее слово застревает у него в горле. — С тех пор, как она была маленькой.

— Что именно? — мягко спрашиваю я.

— Вы действительно не можете сказать ее родителям. — Грей закрывает глаза, а затем снова открывает их, похоже, готовясь к тому, что придется заплатить за правду. Я чувствую его страх и беспокойство. Мы просим его вытащить темные секреты Кэмерон из коробки, в которой он хранил их для нее. Как ее самый близкий друг, он и есть эта шкатулка. — Вы должны пообещать мне.

Мы оба киваем.

— Она хотела перейти на противозачаточные средства. У нее не было секса или чего-то в этом роде. Не думайте так. По-видимому, это должно быть правда здорово для кожи.

— Так и есть, — говорю я. — Многие девушки делают это по этой причине.

— Верно. Как бы то ни было, она попросила меня сходить с ней в бесплатную клинику. Однажды, несколько недель назад, мы поехали на автобусе в Форт-Брэгг после школы. Это было похоже на эту пикантную взрослую штуку.

— Продолжай, — настаиваю я. — Ты ходил в бесплатную клинику.

— Верно, но женщина там не дала бы ей рецепт просто так, не проведя полного обследования. Я ждал ее, ничего особенного, но когда она вышла, она была очень тихой и замкнутой. Я продолжал спрашивать, что случилось, но она даже не сказала мне, пока мы не были на полпути домой в автобусе. Это было ужасно.

— Что было ужасно? — спрашивает Уилл.

— Медсестра сказала ей, что у нее были шрамы. — Его лицо застывает, а затем морщится. Проходит минута, прежде чем он может продолжить. — Типа, внутри ее тела.

Я чувствую, как у меня внутри все переворачивается.

— Она когда-нибудь упоминала при тебе своего дядю? Дрю Хейга?

Грей качает головой.

— Я так не думаю.

— Как насчет кого-нибудь другого? Мужчины? Думай, Грей.

— Там не было никаких мужчин. Не то, чтобы она когда-либо рассказывала мне об этом. После того дня она снова замкнулась и вообще не хотела говорить со мной об этом. Мы не так вели себя друг с другом.

Он всего лишь ребенок. Конечно, он чувствовал себя бессильным, но и Кэмерон тоже. В противном случае она бы положилась на него, своего лучшего друга. Она бы сказала ему, если бы у нее были слова.

— Ты действительно храбрый, что так откровенен с нами, — наконец говорю я. — Это может быть важно, Грей. Я думаю, что кто-то однажды причинил Кэмерон боль. Этот человек мог вернуться в ее жизнь, или она могла встретить кого-то нового, кто сблизился с ней таким же образом. Ты не можешь винить себя за то, что не знаешь, как сделать это лучше. На самом деле нет никакого способа сделать это. Понимаешь?

Кивка Грея почти не выдно. Я вижу, как он изо всех сил пытается простить себя.

— Не мог бы ты дать нам знать, если вспомнишь что-нибудь еще? Вообще что-нибудь? — спрашивает Уилл.

Я подхожу ближе к подушке, опускаюсь на колени и вытягиваю руки.

— И ещё, Грей…

— Да?

— Ни в чем из этого нет твоей вины.

— 22-

Когда мы с Уиллом возвращаемся к машине, мы молчим. Долгое время он даже не заводит двигатель. Прямо за моим окном ветка эвкалипта прислоняется к стеклу, отчего скопившиеся серо-зеленые листья кажутся увеличенными, усыпанными каплями дождя.

Хэп всегда называл их камедными деревьями. Однажды он сказал мне, что только в Австралии насчитывается семьсот разновидностей камедного дерева, и что они могут создавать свой собственный туман, голубую дымку, которая создается, когда их соединения испаряются в теплом воздухе. Семьсот разновидностей одного рода и так далее, и все же человеческие жизни, похоже, обречены повторять одни и те же ужасные закономерности снова и снова, как будто история может развиваться только одним путем.

— Этот тип рубцов точно означает сексуальное насилие? — наконец спрашивает Уилл.

Я не удивлена, что он переспрашивает, даже увидев, как расстроился Грей, вспомнив все это испытание.

— Не всегда. Это спорный вопрос. Многие скажут, что подобные шрамы неубедительны. Другие скажут, что большинство врачей либо не знают, на что они смотрят, либо не хотят открывать эти двери. Самое красноречивое для меня — это реакция Кэмерон.

— Ты имеешь в виду, что она закрылась.

— Верно. Предполагаю, что она спрятала это очень глубоко.

— Я не знаю, о чем думала эта медсестра. Конечно, кажется безответственным сбрасывать такую бомбу на ребенка.

— Ну, это сложно. Эти клиницисты видят самые разные вещи. Не сказать ей об этом было бы еще более безответственно.

— Есть ли здесь юридическая проблема? Разве клиника не должна была предупредить родителей Кэмерон?

— Ты мог бы так подумать, но Калифорния не требует такого рода раскрытия информации, по крайней мере, пока. Мне интересно, что нам следует делать с этой информацией. Может быть, просто посидим над этим некоторое время, тем более что мы не исключаем Троя в качестве подозреваемого. Что произошло, когда ты проверил его на детекторе лжи?

— Никаких расхождений. Результаты Эмили были более интересными.

— Как так?

— Ты же знаешь, что в таких вещах можно ошибиться. Я стараюсь не воспринимать их слишком серьезно, если только мне больше не на что опереться.

— Правильно. — Что-то в его тоне вызывает во мне слабое чувство беспокойства. — Что случилось?

— Она ошиблась.

Прежде чем я успеваю ответить, радио в машине Уилла с визгом оживает, заставляя нас обоих вздрогнуть. Он поднимает трубку, нажимая на нее большим пальцем.