Когда горит трава

— И ты так жила всё это время?

— Что ты хочешь сказать?

— Прости меня, ради Аллаха.

Она улыбнулась.

— Ты научил меня жизни скотоводов. Я была рабыней и не имела права любить свободно рождённого Рикку. Но теперь я очищена, ибо родила сама.

— Да, ты родила сама, и теперь по закону ты больше не рабыня.

Мей Сансай вдруг вспомнил о деле.

— Я должен уйти, — сказал он. Твой лев убил моего коня и сейчас, наверно, пожирает его.

— Вай! — воскликнула Фатиме.

— Боюсь, что я уже опоздал. — пожаловался он. — Я наверняка уже опоздал.

— Куда ту так спешишь?

— В Контаго!

— Так я покажу тебе кратчайший путь.

— Слушай, — сказал Сансай,— я должен сказать тебе правду. Речь идет о Рикку. До меня дошло, что Рикку держит в плену влиятельная женщина канури. Её зовут Кантума, н она живет в Контаго. Вот почему я спешу туда.

Фатиме сверкнула глазами.

— Ты уверен, что она похитила его?

— Да.

— Я хочу отправиться в Контаго сама и поговорить с этой женщиной из моего родного племени.

Они говорили, стоя в бамбуковой роще. Сансай посмотрел на Фатиме.

— Она не может быть прекраснее тебя, — сказал Сансай.

Голубь опустился на бамбуковую ветку над их головами. Оба они смотрели на птицу. Голубь качался на тонкой веточке и поводил хвостом, стараясь сохранить равновесие, Что-то вспугнуло его, и он вспорхнул.

Мей Сансая залихорадило.

— Прости меня, — сказал он и бросился за голубем, вольным голубем, летевшим на юг.

* * *

Фатиме тоже наблюдала за птицей. Она заметила. как переменился Сансай при виде птицы. Когда он побежал, она ринулась за ним и поймала его за руку.

— Что случилось?

— Пусти! — закричал Сансай, пытаясь вырваться, но тонкая рука Фатиме оказалась сильной.

— Твои глаза налились кровью. Отец, у тебя бродячая болезнь.

— Ложь! Всё ложь!

— Конечно, ты болен! И ты совсем не разыскивал меня, а просто был во власти колдовства...

— Пусти меня!

Он вырывался и царапался. Фатиме не поддавалась, Она привела его назад в хижину. Она издала странный звук, и лев стал на страже у двери.

— Если ты встанешь, он бросится на тебя, — она показала Сансаю на обнажённые клыки и когти льва. — Старый скотовод фулани раскрыл мне магию многих трав. Если бы не он, меня не было бы в живых, Я так сильно болела.

Она стала смешивать на дощечке какие-то порошки и затем развела их в холодном молоке. Молоко приобрело зеленоватый цвет. И всё время она заговаривала своё снадобье Затем она подняла кружку и произнесла:

— Выпей это, выпей, и кто бы ни был тот, кто сотворил это зелье,оно поможет тебе! Отныне сокуго выйдет из тебя. Твоё тело навсегда освободится от заклятья.

Она стала бормотать странные слова и вскоре впала в транс. Мей Сансай морщился: снадобье было горькое.

Глава ХХ

Лигу уже не думала о Сансае, все помыслы её сосредоточились на том, чтобы освободить Рикку. На стоянке Лигу пастухи готовили скот к переходу.

— Я еду в Контаго, — объявила она и подхлестнула коня.

Возле глинобитного здания с минаретами она увидела четырёх осёдланных коней. Их держали под уздцы двое мальчишек, одетых в кано и белые шапочки. Лигу подошла к мужчине, который стоял на коленях и молился.

— Где дом Кантумы?

Человек, прервавший молитву, казался оскорблённым, всем своим видом он упрекал Лигу за то, что она произнесла нечистое имя перед человеком, обращающимся к Аллаху. Он указал ей дом и стал перебирать чётки.

Когда Лигу переступила порог, мимо неё прошёл человек с кипой бархатных платьев и множеством пузырьков с духами.

— Кантума дома? — спросила Лигу. — Она варит пиво.

Лигу миновала десяток мужчин в белом, которые сидели у дверей и играли в карты. Её сердце от страха стучало о рёбра. В дверях она помедлила и, прежде чем поднять циновку, пожелала мира этому дому.

— Кто там?

— Это я.

— Войди же.

Кантума сидела на маленькой скамеечке и помешивала кипящее пиво. Увидев, что у неё в кухне совершенно незнакомая женщина, она широко раскрыла глаза.

— С миром ли ты пришла?

— Я пришла забрать моего сына.

— Он здесь уже больше недели. Мы должны идти на юг. Мы хотим, чтобы ты отпустила его.

У Кантумы задрожали ресницы. Лигу видела, как она красива и понимала, из-за чего мужчины теряют от неё рассудок.

— Его здесь нет. — голос Кантумы был мелодичен. — Клянусь, его здесь нет. Клянусь Аллахом, если бы ты знала, где он...

— Ты меня не проведёшь. Ты похищаешь мальчиков!

Кантума вскочила, разъярённая, как тигрица.

— Кто похищает мальчиков?

— Ты забрала мальчика и хотела, чтобы он забыл отца и мать. Знай же: мы, фулани, не любим вас, горожан. Мы дорожим своей простой жизнью, которая делает мужчину вольным и даёт женщине силу и независимость. Ты можешь это понять?

Кантума пожирала Лигу глазами.

— Убирайся вон!

— Не приближайся ко мне, — предупредила Лигу.

Но Кантума была глупа. С черпаком в руке она бросилась на Лигу. Лигу, на которую в своё время не раз бросались разъярённые быки, ловко отступила в сторону, и когда Кантума всплеснула руками, пытаясь сохранить равновесие, Лигу обрушила на её затылок такой удар, каким обычно приводила в чувство непокорных быков.

С проклятиями Кантума грохнулась на пол. Она ударилась лицом о стул, и на месте ушиба проступила чёрная полоса. Служанка внесла поднос с фарфоровыми чашечками, но в испуге уронила его и с криком бросилась прочь.

— Погоди, я расскажу об этом султану, — угрожала Кантума.

— Можешь рассказать кому хочешь, — сказала Лигу. — Ты можешь обратиться к правителю своего города, а я могу обратиться к правителю всех скотоводов. да знаешь ли ты, с кем разговариваешь? — Ответа не последовало, и она продолжила:

— Слыхала ли ты, чтобы Лигу когда-нибудь бросала начатое дело?

Кантума широко раскрыла глаза.

— Лигу, царица пастухов, о которой поют в песнях? Умоляю, прости меня. Что же нам делать? Я не причиню Рикку никакого зла. Он такой милый мальчик.

— Он мне нужен, и это всё. Дожди прекращаются. Трава пересыхает. Нам надо отгонять стада на юг к берегам Великой реки, где молодая зеленая трава. т

— Я открою тебе истинную правду, — сказала Кантума.— Мы пошли с ним на скачки. Рикку сел на коня, и больше я его не видела.