Когда мы встретимся вновь

Услышав это напутствие, Нил не удержался и фыркнул, уголки губ Креста тоже дрогнули в улыбке. С минуту Крайтон смотрел на них почерневшим от ненависти взглядом, безмолвно открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег, а затем злобно прищурился…

– Ну, нет. Я не умру здесь. Я не хочу умирать, как крыса, в этом поганом окопе!!! – завопил он, задыхаясь от ярости и бессилия.

– Угу, – ядовито буркнул Штопор. – Можно подумать, у тебя есть выбор.

Отшвырнув винтовку в сторону, Крайтон обхватил себя руками за плечи и медленно опустился на колени, его трясло.

– Я не хочу умирать, – едва слышно шептал он, захлебываясь словами.

Несколько мгновений Нил и Крест холодно смотрели на него, а затем отвернулись.

– Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!!! – во весь голос завопил он, сотрясаясь в рыданиях, и, вскочив на ноги, бросился к защитному валу. Вскарабкавшись на него, он бросился вперед, подняв руки и размахивая ими. – Я сдаюсь!!! Не стреляйте!!! Не стре…

Короткая пулеметная очередь разрезала тишину, отозвавшись гулким эхом. Крайтон замер. С минуту он еще стоял, покачиваясь, словно пьяный, а затем медленно осел на землю и забился в предсмертных судорогах, захлебываясь собственной кровью. Наконец хрипы стали стихать, его тело дернулось в последний раз и застыло в нелепой позе, словно огромная сломанная кукла.

– Вот идиот, – презрительно поморщился Штопор. – Надо ж было додуматься вылезти из окопа. Да они, поди, даже и не поняли, чего он им там орал, как полоумный.

– Собаке – собачья смерть, – холодно обронил Нил.

– Тоже верно, – согласился ирландец. – Впрочем, и нам-то особо радоваться нечему. Скоро пойдем той же дорожкой.

Нил пожал плечами и, быстро сменив пустой магазин, снова прицелился, но в этот момент позади них вдруг застрекотал пулемет. Затем к нему присоединился еще один. Нил поднял голову и ошарашенно прислушался, а затем посмотрел на Креста, в его глазах светилось неверие, почти потрясение.

– Неужели? – едва слышно прошептал он.

– Похоже, – едва заметно усмехнулся Крест, на лице которого помимо удивления явно читалось облегчение. – Невероятно, но похоже, что основные силы все же пришли к нам на выручку. Признаться, не ожидал.

– Да уж, – довольно ухмыльнулся Штопор. – Крайтон рановато наложил в штаны и зазря распростился с жизнью. Что заслужил, то и получил, змей подколодный!

– Рано радоваться, – одернул его Нил. – То, что у нас появилась поддержка, еще не значит, что мы выберемся из этого боя живыми.

И, словно в подтверждение его слов, на вершину вала, который скрывал их головы, обрушился шквал огня.

– Проклятие, – процедил Крест, инстинктивно прижавшись к земле. – Они подобрались ближе. Мы не сможем…

Он не успел договорить, потому что в ту же секунду граната просвистела в воздухе и упала прямо на кромку защитного вала.

«Дьявол!» – успел подумать Нил, падая ничком на дно окопа и закрывая голову руками. В следующее мгновение раздался страшный грохот, земля содрогнулась и заходила ходуном, подобно морским волнам, а сверху посыпались комья грязи, запахло гарью. Когда дым рассеялся, совершенно оглушенный Нил поднял голову и растерянно огляделся по сторонам.

«Твою мать! Даже не зацепило!» – была его первая мысль.

Откуда-то сбоку послышался голос Штопора, бормочущий ругательства.

«Значит, жив».

Опершись на руки, Нил с трудом поднялся на колени. Его шатало по сторонам так, словно он только что слез с какой-нибудь сумасшедшей карусели, перед глазами все плыло и прыгало. Пошарив вокруг, он нащупал винтовку и, опершись на нее, медленно поднялся. И только тогда ощутил острую боль в боку. Закусив губу, чтобы не застонать, он тряхнул головой, пытаясь прочистить сознание. Это простое движение принесло новую волну боли, огнем пробежавшей по телу. Нил медленно посмотрел вниз. Первое, что он заметил – это разодранную и почерневшую от крови ткань формы. Темное пятно медленно расползалось. Нил чувствовал, как обжигающе горячие струи липко скользят по коже. Подняв руку, он осторожно коснулся раны и нащупал зазубренный край металлического осколка. По телу пронеслась еще одна волна боли. Сжав зубы, он мысленно приказал себе сосредоточиться на чем-нибудь постороннем и, с трудом сжав осколок скользкими от собственной крови пальцами, одним резким движением выдернул его из раны. Кровь хлынула потоком и закапала на землю, в глазах потемнело. Нил пошатнулся, судорожно дыша, и тяжело привалился к стене окопа. В глазах снова все поплыло, а к горлу подкатила тошнота, но он подавил ее и, раскрыв ладонь, взглянул на окровавленный кусочек металла. Он был совсем небольшим. В какой-то момент ему показалось почти невероятным, что такая мизерная вещица способна причинить столько боли. Нил еще раз взглянул на рану – она была неглубокой, но сильно кровоточила.

«Ладно, потерплю! – мысленно отмахнулся он. – Раз сразу не прибило, значит, не смертельно».

Стащив рубаху, он обвязал ее вокруг талии, перетянув рану. От боли, последовавшей за этими манипуляциями, у него снова потемнело в глазах, а земля под ногами покачнулась.

– Дьявол, – процедил он, тяжело привалившись к стене окопа, и, подняв руку, смахнул капли пота, выступившие на лбу.

И тут он увидел Креста. Он лежал чуть подальше, уткнувшись лицом в землю, почти полностью скрытый рухнувшими сверху комьями грязи, и не двигался.

– Крест, – он хотел произнести это громко, но с потрескавшихся губ слетел лишь полузадушенный хриплый шепот. Нил облизнул их и попытался снова. – Крест!

На этот раз голос прозвучал значительно громче и был гораздо больше похож на его собственный, но Крест не пошевелился и не ответил. Моментально забыв о собственной ране, Нил, пошатываясь, приблизился к нему и опустился рядом. Вздохнув несколько раз, чтобы подавить нахлынувшую было вновь тошноту, он осторожно перевернул тело друга на спину и вздрогнул: лицо Креста было залито кровью, а от мочки правого уха и до середины лба через висок тянулась рваная рана. Правый рукав куртки был разорван в нескольких местах и потемнел от крови. Нил заставил себя прикоснуться к его горлу и, ощутив слабое биение там, где проходила яремная вена, с облегчением вздохнул.

«Жив. Черт побери, это главное!»

– Штопор, а ну живо тащи сюда свою задницу! – скомандовал он, поворачиваясь к ирландцу, который все еще сидел на том месте, где упал, и наблюдал за его действиями. Бессознательно повинуясь приказу, прозвучавшему в его голосе, Штопор поднялся и подошел ближе.

– Он жив?

– Жив, – мрачно буркнул Нил. – Но пора отсюда сваливать. Штопор, положишь его на шинель и вынесешь отсюда к основным силам, а я прикрою.

– Хорошо.

Штопор расстелил шинель, и они быстро уложили на нее Креста, а затем Нил поднял винтовку и, устроившись за остатками вала, открыл огонь. Наконец, спустя четверть часа, патронов почти не осталось.

«Штопор уже должен был добраться до основных сил. Пора уходить».

Швырнув одну за другой несколько гранат, Нил подхватил последние две обоймы и, скрываемый завесой дыма, принялся выбираться из траншеи.

Он не услышал звука выстрела. Просто вдруг что-то коснулось его бока, холодным обещанием прошив кожу, и отбросило в сторону, а свистящий пулями и сотрясаемый взрывами хаос застыл и погрузился в тишину, словно кто-то невидимый остановил время. Внезапно стало холодно. Все еще не веря, Нил опустил глаза, удивленно глядя на небольшую дырку в форме немного выше первой раны. Ткань начала темнеть, пропитываясь кровью, но боли не было. Ничего не было. Ни чувств. Ни мыслей. Одно холодное, спокойное, равнодушное созерцание. Он словно раздвоился: одна его часть лежала на земле в застывшем хаосе, медленно истекая кровью, а другая стояла рядом и наблюдала за первой. Невозмутимо. Бесстрастно. С каким-то неестественным любопытством. Вне времени, пространства и разума. Словно ученый, проводящий эксперимент в преддверии великого открытия. Просто наблюдала. И ждала. Леденящий холод, подобно голодному зверю, медленно растекался в крови, пока не дотянулся до раны. И вдруг он почувствовал ее. Кусочек холодного металла застыл внутри, посылая обжигающие волны. Но это была еще не боль, а всего лишь напоминание о ней. Предупреждение. Обещание. Холодное обещание того, что медленно надвигалось из тишины.

Нил тряхнул головой, прогоняя наваждение. Сжав зубы, он перевернулся на живот и быстро пополз вперед. Хаос дрогнул, оживая, завыл, завопил, засвистел – и пришла боль. Пульсирующими волнами она скрутила внутренности и медленно потекла по телу нестерпимо обжигающим огнем, но Нил лишь сильнее стиснул зубы и упрямо полз вперед в безнадежной попытке убежать от тьмы, что медленно надвигалась сзади. Ползла вслед за ним по кровавому следу. Боль становилась все сильнее и нестерпимее, остервенело вгрызаясь в нервы и мышцы, словно желая разорвать их и выбраться наружу, кровь сочилась широкими липкими струями, пачкая форму, и уходила в землю. Ее удушливый тяжелый запах щекотал обоняние, напоминая о приближающейся тьме и скрывающейся под ее покровом смерти. Боль уходила, сменяясь леденящим холодом, равнодушной тупой отрешенностью и каким-то неестественным спокойствием, почти смирением перед идущей по пятам судьбой, перед глазами поплыл серый туман, а руки и ноги вдруг стали тяжелыми, словно отлитыми из металла.