Когда она искушает

Мой брат выходит первым.

Я облегченно вздыхаю, но от Валентины я уже знала, что с ним все в порядке.

Мне нужно увидеть Джорджио.

Он не заставляет меня долго ждать. Открывается еще одна дверь, и Рас помогает ему выйти из машины.

При виде его у меня перехватывает дыхание. Он хромает, рука и нога перевязаны, но с ним все в порядке. Несмотря на травмы, он выглядит грозно. Я мельком вижу его профиль, освещенный лунным светом, и что-то щелкает у меня в груди.

Его лицо приобретает жесткое выражение, когда он что-то говорит Расу. Ему больно?

Я хочу броситься туда, но сдерживаю себя. Он только что убил человека — своего сводного брата, он ранен, и ему нужен отдых. Сейчас не время для нашей конфронтации. Уже несколько часов я говорю себе, что все, что мне нужно, — это чтобы он благополучно вернулся. Он здесь.

Остальное может подождать.

Я жду, пока он войдет в дом, и только потом неохотно возвращаюсь в постель, но сон не идет, и в конце концов я решаю почитать.

Я беру в руки свой экземпляр "Джейн Эйр" — я забрала его из его комнаты — и открываю где-то в середине книги.

— Я не собиралась любить его, читатель знает, что я прилагала все усилия, чтобы изгнать из своей души зародыши любви, которые там обнаруживались, и вот теперь, при первом же новом взгляде на него, они самопроизвольно ожили, зеленые и сильные! Он заставил меня полюбить его, не глядя на меня.

Меня пробирает дрожь.

Может ли быть случайностью, что первые слова, которые я прочитала, совпали с тем, что было в моем сердце? Или это знак?

Знак того, что нужно двигаться вперед и вступать в новую главу моей жизни?

Сегодня я чуть не потеряла Джорджио. В такие моменты прощение дается легче, но не только это заставило меня смягчиться. Дело в его письмах. Его слова и мысли, высказанные открыто и честно.

Он хочет быть со мной.

В конце концов, он выбрал меня.

Я закрываю глаза, чтобы все это прочувствовать.

В тумбочке я нахожу розовый маркер и провожу им по отрывку, как раз в этот момент раздается стук в дверь.

— Войди.

Джорджио входит. Пиджака на нем нет, рубашка испачкана и наполовину расстегнута. Мой взгляд падает на его брюки. Они разорваны и окровавлены.

И все равно от его вида по моим щекам разливается тепло.

— Боже мой. Ты не должен был вставать. — Я вскакиваю с кровати. — Ты ранен. Кто-нибудь обработал твои раны?

Он ковыляет внутрь и закрывает за собой дверь. — Ничего страшного, Мартина. Мне нужно было увидеть тебя.

Я обнимаю его за плечи и веду к кровати, чтобы он сел на край. Он теплый на ощупь.

— У тебя жар.

Я прижимаю ладонь к его лбу.

— Они дали мне кое-что, чтобы сбить ее.

— Джио, тебе нужно отдохнуть. Приляг.

Он следует моему указанию, его усталые глаза прикованы ко мне. — Сядь рядом со мной.

Я перебираюсь и сажусь рядом с ним, скрестив ноги. Он кладет ладонь мне на колено, и его тепло просачивается сквозь леггинсы.

Это чертовски приятное ощущение.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, накрывая его руку своей.

— Мне стало лучше, — тихо говорит он. — Через день-два я буду в порядке. Это всего лишь несколько царапин.

Я легонько провожу пальцами по его ноге, и сквозь прореху в штанах проглядывает белый бинт. Она испачкана кровью. — У тебя все еще идет кровь. Это Поло сделал?

Темнота проникает в его взгляд. — Да. Он пытался бороться со мной, но в конце концов он заплатил за то, что сделал с Аллегрой, Томмазо и тобой.

Его голос жесткий, и это соответствует его выражению.

— Это не могло быть легко, — мягко говорю я. — Он был твоим братом.

— Нет, Мартина. Он был никем для меня после того, что он сделал. Убить его было справедливо. — Он отводит взгляд. — Нас определяет не то, чья кровь течет в наших жилах. Нас определяет наш выбор. Его выбор был исключительно плохим. Я не буду скучать по нему.

Он закрывает глаза.

Я никогда не видела его таким усталым. Через несколько минут я думаю, что он, возможно, заснул, но когда я слегка сдвигаюсь, он открывает глаза.

— Не уходи. Я знаю, что между нами не все в порядке, но только на эту ночь… Пожалуйста, не уходи.

— Не уйду. — Я ковыряю кутикулу, прежде чем снова встретиться с ним взглядом. — Я читала твои письма.

На его лице мелькнуло удивление. — Правда?

— Угу.

У него сводит челюсти. — И что ты думаешь?

— Ты выглядел извиняющимся, — мягко говорю я.

Это заставляет его улыбнуться. — Я рад, что это прозвучало.

— И они многое объяснили о том, что происходило в твоей голове во время всего этого.

Его улыбка исчезает. — Я поступил с тобой неправильно, Мартина.

— Да, поступил.

Он сглатывает, словно ожидая, что я еще скажу.

— Но, наверное, я была бы лицемеркой, если бы ожидала, что ты будешь вести себя идеально в любой ситуации, которую подкинет тебе жизнь.

В его глазах мелькает что-то похожее на надежду.

— Ты причинил мне боль, Джорджио, и одни только письма не смогли полностью стереть эту боль. Но после сегодняшнего вечера я поняла, насколько ты мне дорог. Узнав, что ты ранен, я впала в истерику. Я не могла представить, что больше никогда не увижу тебя.

Мои пальцы переплетаются с его пальцами. — Я не могу представить, что больше никогда не буду держать тебя за руку.

Он издает придушенный звук. — Пикколина…

Я беру книгу с тумбочки и протягиваю ему. — Открой на специально отведенной странице.

Он открывает, и его глаза сканируют выделенный текст. Напряжение на его лице ослабевает.

— А теперь ты научишь меня понимать, что такое настоящее счастье, — говорит он хриплым голосом. Он приподнимается на локте и проводит рукой по моей щеке. — Я чертовски сильно люблю тебя, пикколина.

— Я люблю тебя, — шепчу я. — И я готова дать нам еще один шанс. Но давай не будем торопиться. Давай будем вместе и будем наслаждаться друг другом без всяких секретов и лжи, бросающих на нас тень. Давай не будем торопиться с браком только ради него. После всего, что произошло, не будем торопиться.