Когда она влюбляется

— Никаких разговоров о работе, — укоряет Дамиано Вэл. — Мне пришлось запретить ему звонить Джорджио сегодня утром, — говорит она мне, провожая мужа взглядом. — Он и Мартина в Венеции на отдыхе.

— Венеция? Я бы с удовольствием съездила туда когда-нибудь, — говорю я.

Рас подслушивает и обхватывает меня за талию. — Я возьму тебя, Персик.

Мы устраиваемся за столом на заднем дворике, и повар приносит тарелки с антипасти, брускеттами, пастой с ароматным чесночным соусом и рыбой на гриле.

Разговор течет легко. Расу и Дамиано не потребовалось много времени, чтобы помириться, и теперь их разрыва как будто и не было. Они придвигают свои стулья поближе друг к другу и начинают что-то обсуждать на быстром итальянском.

Вэл смотрит на них и вздыхает. — Опять он за свое.

Она качает головой со знающей улыбкой. — Дамиано, наверное, рассказывает Расу о своей новой одержимости - огромной фабрике по производству моцареллы, которую он хочет открыть неподалеку. Клянусь, у него в голове постоянно крутится как минимум пять новых бизнес-идей.

— Думаешь помочь ему с одной из них? — спрашиваю я. Вэл упоминала, что ищет, чем бы занять свое время. У моей сестры много энергии, и я знаю, что она не будет счастлива сидеть без дела в их роскошном доме, пока Дамиано занят управлением кланом.

— Вообще-то, я хотела с тобой кое о чем поговорить. — Она отставляет бокал с вином и достает свой телефон. — Взгляни.

На экране - фотографии... пустого места?

Мои брови сжимаются в замешательстве. — На что я смотрю? На кучу белых стен?

Вэл смеется.

— Ладно, вживую это выглядит гораздо внушительнее, но это место в районе Кьяйя в Неаполе, которое идеально подходит для художественной галереи. — Она бросает пристальный взгляд на одну из моих недавних картин на стене. — Что скажешь?

У меня покалывает в затылке, пока я пытаюсь понять смысл ее слов.

— Подожди, Вэл, — нервно смеюсь я. — Я только начала рисовать. Мои работы вряд ли можно назвать достойными картинной галереи.

Меньше чем через неделю после того, как мы приехали в Казале-ди-Принчипе, Рас отвез меня в магазин художественных принадлежностей и купил половину их запасов. По крайней мере, мне так показалось. Когда мы вернулись в дом, он настоял на том, чтобы сделать из одной из комнат студию для меня. Я сказала ему, что он спятил, но на самом деле с тех пор я бываю там почти каждый день. Живопись стала для меня терапевтическим средством.

Я изучаю акварель на стене. Я горжусь ею, но я все еще новичок.

Вэл пожимает плечами.

— Тебе решать, выставлять свои работы или нет, но что ты думаешь о том, чтобы использовать это помещение для продвижения местных начинающих художников? Мы могли бы работать над этим вместе, искать таланты, устраивать выставки, проводить мероприятия...

Она уходит в себя, наблюдая за моей реакцией.

В моей груди вспыхивает искра возбуждения. Я была так занята обустройством новой жизни здесь и подготовкой к рождению ребенка, что у меня не было времени подумать о том, чем я буду заниматься после.

Но идея работать с Вэл над созданием художественной галереи, дать платформу художникам, у которых ее может не быть...

Смогу ли я это сделать? Мне пришлось бы с нуля изучать все, что касается ведения такого бизнеса. Возможно, поначалу я наделаю кучу ошибок.

Я бросаю взгляд на Раса, который поглощен разговором с Дамиано.

Он бы сказал мне сделать это. Он сказал бы мне, что это нормально - не быть идеальной.

Этот урок я все еще усваиваю, но с каждым днем он все глубже и глубже проникает в меня.

Я улыбаюсь Вэл. — Знаешь, мне нравится эта идея.

Вэл вскрикивает и обнимает меня, привлекая к нам внимание мужчин.

— Джемма в курсе идеи с художественной галереей! — объявляет она.

Во взгляде Дамиано вспыхивает одобрение. — Это здорово.

Я собираюсь объяснить Расу суть дела, но в его выражении лица нет удивления.

— Ты знал об этом? — спрашиваю я.

Он ухмыляется. — Я был тем, кто первым заметил это место. Я попросил Вэл пойти посмотреть.

В моей груди разливается тепло. Бывают такие моменты, когда он ведет себя так чертовски идеально, что мне приходится ущипнуть себя, чтобы поверить, что это правда.

Рас наклоняет голову в сторону Дамиано. — Кстати, вот здесь у тебя первый клиент. У него много пустых стен.

Я фыркаю от смеха. Конечно. Продажа произведений искусства, должно быть, отличный способ отмыть часть выручки Казалези.

Вэл сжимает мою руку. — Что скажешь, Джем? Ты хочешь заняться бизнесом с этими двумя?

Я переплетаю свои пальцы с ее. — Слишком поздно задавать этот вопрос, тебе не кажется?

Через несколько часов Вэл и Дамиано уходят, а мы с Расом ложимся в гамак, который он натянул между двумя старыми дубами на нашем участке. Теплая погода и медленное покачивание гамака убаюкивают меня. Я опускаю голову на грудь Раса и слушаю ровный стук его сердца под своим ухом.

Рас кладет руку на мой живот. Я едва нахожусь на четвертом месяце, но Рас почти каждое утро с любопытством рассматривает мой растущий бугорок в зеркале.

По правде говоря, я нервничаю. До беременности я очень мало времени уделяла размышлениям о том, каково это - иметь ребенка, и какая-то маленькая часть меня боится. Может, я и уехала из Нью-Йорка, но, как и Вэл, оказалась в том же опасном мире.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Рас.

Я подыскиваю нужные слова. В отличие от Клео, у меня никогда не было желания убежать от этой жизни. Я всегда принимала ее как часть себя.

Но теперь я привожу в нее еще и ребенка. Невинное существо, у которого нет права голоса.

Я кладу свою руку поверх руки Раса. — Он или она родится во всем этом.

Он долго молчит, и я знаю, что он понимает, что я имею в виду.

— Мы всегда будем оберегать наших детей, — говорит он.

Дети. Рас любит говорить во множественном числе, когда речь идет о наших будущих отпрысках, так что он чертовски уверен, что у нас их будет больше, чем один.

— А когда они вырастут?

— Мы не будем их ни к чему принуждать, — говорит он, гладя рукой мои волосы. — Они сами сделают свой выбор. Но ты должна быть готова к тому, что они выберут все это по собственной воле.

Его слова ложатся мне на кожу. Он прав, такая возможность существует. Мы не можем контролировать все, но мы можем контролировать то, как мы будем воспитывать нашего ребенка. Мы предложим им жизнь, наполненную любовью, теплом и принятием. Жизнь, в которой у них всегда будет семья, куда можно вернуться, какой бы путь они ни выбрали.