Когда плачет скрипка. Часть 2
Шрифт:
Сова побледнел, потом залился краской и часто-часто замигал.
– Кто те двое, с кем вы напали на следователя.
– Случайные знакомые. Я хотел только попугать! Не знал, что он каратист…
– Вы хотите сказать, что вас не предупредили? Кто давал задание?
– Это моя собственная глупость, о которой сожалею.
– Да. У вас будет для этого достаточно времени, и достаточно поводов, – после небольшой паузы Фесенко продолжил. – Вы подделывали рецепты. Вы не платили налоги.
– Кто их сейчас платит?! А что подделывал рецепты признаю, хотя в действительности меня на это толкает
– Вы знакомы с заведующей седьмой аптеки?
– С Антониной Васильевной?! Конечно! Когда покупаешь лекарства несколько лет в одной и той же аптеке приходится иногда обращаться к заведующей. То нет нужного лекарства, то тебе не отпускают его в количестве, указанном в рецепте.
– Мы вернемся позже к вопросу об отношениях с заведующей. Скажите, это вы на белом “Запорожце” следили за служебной “Волгой” Управления?
– У меня нет машины!
– Чем вы расплачивались с гражданином Гвоздевым?
– Дал три дозы.
– Где вы их взяли?
– Купил у одного человека.
– А точнее?!
– У иностранного моряка.
– Как вы с ним познакомились? Кто свел?
– Один человек.
– Кто он?
– Как-то в компании я спросил, где достать. Мне подсказали.
– Это не аптека! Узнал адрес и купил. Да и то, если из-под прилавка, то должен кто-то свести первый раз… Кто свел с моряком?
– Не имеет значения, – выдавил Сова после непродолжительных колебаний.
– Не тебе, болван, решать, что имеет значение, а что нет! – вскипел Тризна.
Сова съежился в постели и поднес руки к лицу, хотя Тризна, вопреки агрессивному тону, оставался неподвижным.
– Вы давно знаете этого человека? – Фесенко вернул в свои руки бразды управления допросом.
– Несколько лет замечаю его иногда в знакомых компаниях, но дел с ним не имел, кроме последнего случая.
– Не в ваших интересах скрывать его имя. Не нужно отягощать свое положение. Вы знали Белостенную-старшую?
– Старуху, которая повесилась?
– Которую повесили!
– Какая разница?! Лишь бы не я…
– Вы ее знали.
– Она мне иногда находила оптовых покупателей, а я ей платил. Старушка пила безбожно и ей вечно не хватало денег.
– Когда вы ее видели последний раз?
– Не помню.
– Напрягите свою память получше к нашему следующему приходу. Мы долго скучать не дадим. Сегодня у вас снимут отпечатки пальцев. Нам нужно сравнить их с отпечатками в одной квартире. Вы не догадываетесь, где?
– Понятия не имею! – но глаза выдавали Сову с головой.
Фесенко поднялся, давая понять, что допрос закончен.
По дороге в Управление все вместе заехали к Манюне поделиться новостями и обсудить план действий.
Итоги шумного обсуждения подвел Манюня:
– С вашего разрешения, небольшое резюме. Во-первых, нужно разыскать Валентина Дробота. Во-вторых, надавить на тетку. Она любит дочь и наверняка не разбирается в юридических тонкостях. А заведующая, видать, крепкий орешек. Уверен, она имеет связи среди городских властей, которыми воспользуется, чтобы перевести все в плоскость обычной халатности. Вячеслав, пусть твои ребята разнюхают среди персонала аптеки все о “неформальных”
связях Совенко с заведующей. А тетка поручается Михаилу. Он с ней уже беседовал. И, наконец, в-третьих, как только получите отпечатки пальцев Совы, отдайте их на экспертизу. В квартире Белостенной много не идентифицированных отпечатков. Этим займется Анатолий Иванович. Теперь у нас появились новые точки опоры, и мы сможем сдвинуть глыбу с места…В приемной троицу встретила Тамара Борисовна:
– Анатолий Иванович, поступили материалы на Дробота. Они на столе…
Фесенко сразу зачитал сообщение вслух: “Дробот Валентин Павлович, 1965 года рождения, демобилизовался в октябре 1986 года. Нигде не работал. Вращался в кругах наркоманов. В декабре 1986 года задержан за попытку сбыта небольшого количества наркотических средств. Освобожден как выполнявший интернациональный долг в Афганистане. Готовилось решение о принудительном лечении от наркомании. Однако в январе 1987 года убыл в неизвестном направлении”.
– Теперь понятно, куда он дел свои золотые зубы, точнее коронки. Промотал на наркотики… Он их ставил в Афганистане на здоровые зубы из золота, добытого мародерством, – рассказал Михаил.
– Оригинальный способ контрабанды! – фыркнул Тризна. – Зато теперь он имеет хорошую, для нас, разумеется, примету.
– Нужно немедленно размножить его фотографию с описанием внешности и раздать всему оперативному и дежурному персоналу, в том числе ГАИ, – Фесенко нажал кнопку для вызова Тамары Борисовны.
Михаил направился на квартиру к тетке Ларисы, однако не застал ее дома. Он опустил в почтовый ящик вызов на 10:00 и вернулся в Управление. Почта еще не была выбрана, поэтому он был уверен, что утром беседа состоится здесь. Он надеялся на дополнительное психологическое воздействие этих угрюмых стен и узких длинных коридоров.
Материалы на Дробота уже были размножены и разосланы. Механизм розыска заработал.
Чтобы чем-то заняться, до конца рабочего дня оставалось полчаса, Михаил заглянул к экспертам НТО.
В лаборатории дактилоскопии работа кипела.
– Нашли что-нибудь? – спросил Михаил девушку, занятую сличением отпечатков.
– Нашли! Но официальное заключение будет только завтра утром. Еще много работы…
– Что же нашли?
– Левая ладонь Совенко на кафельной плитке кухни. Причем так высоко, что он не мог сделать это с пола. Вы понимаете, что это значит?!
– Еще бы! Он имитировал самоубийство старухи и случайно оперся рукой, когда поднимал тело.
– Понятно! Потом уничтожил следы на полу и доступных местах, а об этом забыл…
– У меня к вам просьба. Не задерживайте заключение…
– Как же! Задержишь! То Фесенко, то Тризна звонят каждые полчаса. Даже Манюня звонил из больницы. Они уже все в курсе…
– Извините за назойливость, я не знал!
– Ничего! Мы будем работать, пока не закончим. Завтра к десяти, не позже, получите. Зайдите к баллистикам. У них для вас что-то есть…
Выйдя из НТО, Михаил поспешил назад в Управление, чтобы успеть повидаться с Фесенко перед уходом того домой.
Тризна поймал Михаила на подходе к отделу: