Когда под ногами хрустит империя

И тут внезапно заговорила герцогиня.

– Скажите, Кира, а почему вы отказали моему сыну?

Кира удивлённо подняла глаза на её светлость. И тут же потупилась – так было проще и соображать, и формулировать.

– Потому что я считаю, что из этого брака ничего хорошего не получится.

– Удивлён, что должен согласиться! Не думал, что когда-нибудь буду говорить в один голос с простолюдинкой-чужачкой, – клокочущим от ярости голосом произнёс герцог. Но смотрел он при этом на сына. Не отрываясь.

Тот не дрогнул.

– А почему? – спокойно продолжила герцогиня.

– Тому есть много причин.

– Сколько бы их ни было – и одной достаточно! Ты не женишься на этой женщине! Я тебе запрещаю, слышишь?

– Вы не можете мне запретить вступить в брак, – устало повторил Кенред. – Запретить мне может только его величество. Но он этого не сделает, и вам известно, почему.

На этот раз об стол грохнул не обеденный прибор, а кулак. Герцог поднялся и решительно вышел из столовой. Кенред, нахмурившись, проводил его напряжённым взглядом.

– Сколько времени потребуется для подготовки свадьбы? – спросил он, переведя взгляд на мать.

– Если речь о традиционной церемонии, то самое меньшее три недели. Если же ты говоришь хоть о какой-нибудь, то четыре дня. И нужно позвать соседей.

– Я предпочёл бы, чтоб это случилось завтра.

– Нет. Если желаешь, чтоб я присутствовала, подождёшь четыре дня.

– Да, я хочу, чтоб ты была. – Он поднялся, подошёл к ней и с трогательной нежностью поцеловал её руку. – Обязательно. – После чего взглянул на Киру – впервые с начала обеда. Взгляд был замкнутый, но не отсутствующий и прямой. – Прошу прощения, дамы. Я вас оставлю.

Он поклонился и ушёл, но не следом за отцом, а в противоположную дверь.

Кира хмуро проводила его взглядом.

– Он вам отвратителен? – осторожно спросила герцогиня, знаком предлагая слуге подать себе следующее блюдо.

– Нет… Хорошо, признаюсь: он мне даже приятен. Но это не имеет значения. Построить семью мы не сможем.

– Откуда вам это знать, Кира?

Молодая женщина удивлённо посмотрела на пожилую.

– Но почему вы не высказываетесь против? Это было бы естественно.

– Видите ли, Кира, мой сын уже не ребёнок. Он редко высказывает мнение, ещё реже – намерения, но если что-то утверждает, значит, уверен в своей правоте. Конечно, не раз бывало так, что мне думалось, будто он ошибается. Позже я убеждалась, что прав-то как раз он, а ошибаюсь я, и ошибаюсь потому, что не знаю всего, а он знал больше и смотрел в самую суть. – Она отпила вина. – Вы простите меня, моя дорогая, что я так прямолинейна, но это ведь естественно – смотреть на ситуацию в первую очередь с точки зрения близкого человека. Хотя ваши чувства я тоже понимаю. Я думаю, что понимаю. Возможно, ошибаюсь. Но как бы там ни было, мне кажется, ничего страшного вам этот брак не несёт. Допустим, на ваш счёт мой сын ошибается. В этом случае через некоторое время последует развод. Поскольку вы не являетесь представительницей аристократического сословия, развод легко будет получить. И тогда вы окажетесь женщиной при деньгах (которые вам, разумеется, будут положены и полностью выплачены), с возможностью спокойно жить, где и как захотите. И да – в этом случае вы формально будете принадлежать к сословию воинов – это неплохое положение, особенно если помнить, что вы будете бывшей супругой графа Тергины, наследника Ярима.

Кира в задумчивости разглядывала собеседницу.

– А к какому сословию я принадлежу сейчас?

– Боюсь, ни к какому. После свадьбы вы станете принадлежать к сословию воинов, если особым указом его величество не причислит вас к аристократии, к людям, имеющим право владеть землёй.

– Но, как понимаю, воинское – и так слишком много для меня.

– Не слишком, но много. Даже очень. Если считать от нуля, номер шесть – это очень хорошо. – Герцогиня смотрела вдумчиво. – Может быть, это хоть немного примирит вас с испытанием этого брака. Вам потребуется утешение, раз вы смотрите на грядущий брак именно как на проблему. И вы его получите.

– Как вы думаете, ваша светлость, в чём настоящая причина такого решения вашего сына?

– Я не решаюсь высказывать суждение. Могу лишь предполагать…

– Даже предположение лучше, чем полный сумбур, который творится у меня в голове! Я прошу вас… Обещаю, не сделаю никаких твёрдых выводов на основании вашего мнения и не затею никаких глупостей. Я даже соглашусь спокойно вести себя на церемонии… Я больше всего хочу понять!

– Возможно… Кира, я с одной стороны доверяю здравому смыслу сына, а с другой могу лишь радоваться его желанию держаться подальше от политики и света, заниматься своими владениями, если, конечно, он именно этого и хочет. Я давно уже устала ждать, что мне сообщат о его гибели. Возможно, и он сам устал. Политика высшего круга, к которому он принадлежит – это страшное выматывающее колесо, в котором приходится бежать, пока есть силы, а потом оно опрокидывает тебя и размалывает в кашу. Возможно, он нашёл способ это прекратить – и безошибочный способ! Так что… Простите, больше ничего не могу вам предложить для размышления. Сами понимаете, я не могу не думать в первую очередь о сыне и себе.

– Мне было бы странно, если б в этой ситуации вы принялись в первую очередь думать обо мне. Я бы в такое просто ни за что не поверила.

– На самом деле, о вас я тоже думаю. Ваши выгоды я вам уже объяснила. Да и помимо того… Я знаете, давно мечтаю о внуках.

Кира сдержала нервную дрожь и тоже пригубила вино. Она чувствовала, что успокаивается, дыхание становится ровнее, мысли больше не сменяли друг друга с такой скоростью, что толком и впечатлений-то не оставляли. Теперь они группировались как положено, их можно было погонять туда-сюда и рассмотреть со всех сторон. Кире даже захотелось схватиться за стило и начать их записывать в столбик. Чтоб было нагляднее.

Но сперва следовало дождаться окончания обеда.

– Простите меня, – наконец сказала герцогиня, поднимаясь. – Вы позволите завтра заглянуть к вам? Нужно подобрать платье. Церемония, хоть и на скорую руку, должна быть безупречна, иначе появятся основания для признания брака недействительным.

– Боюсь, ваш муж будет недоволен, что вы помогаете сыну.

– Мы с Гервоем решим это затруднение, – любезно ответила её светлость. И ушла.

Кира медленно поднялась с места – тело плохо слушалось. В коридоре она обнаружила, что её ждёт Крей. Он пристроился за нею и сопроводил до её комнаты, а потом – как она обнаружила, выглянув за дверь чуть позже – остался стоять под дверью. Оценивающий и раздражённый взгляд Киры он словно бы проигнорировал. Или, может, принял как должное.

– Вы теперь будете за мной следить?

– Да, сударыня, – мрачновато ответил он.

– Это приказ генерала?

– Да, сударыня.

Кира пожала плечами и закрыла дверь. Она долго раздумывала, о чём записать в дневнике, но так и не решилась излагать свои выкладки по столбикам, пусть даже здесь никто и не читал на её родном языке.

С утра её разбудили служанки, заявившиеся прямо в комнату с бесцеремонностью людей, исполняющих свой долг. С Кирой они теперь обходились любезнее, но и с несдержанным недоумением. На неё чуть позже под присмотром герцогини примерили странного покроя платье, долго щебетали над ним, то заворачивая края, то закладывая складки, а потом унесли подшивать. После этого Кира попыталась выйти из комнаты, но одна из служанок решительно заступила ей дорогу.

– Переоденьтесь, сударыня. Вот с это.

– В это? Хм, нет. Я предпочитаю гулять в штанах.

– Не подобает, – процедила женщина с чем-то, смахивающим на ненависть. И ясно дала понять, что не выпустит невесту молодого господина из комнаты иначе как в приличном виде, а если той что-то не нравится, она может сидеть себе взаперти хоть до посинения.

Мысленно матерясь, Кира натянула юбку – впервые за много лет она в такой неудобной для неё одежде будет вынуждена не просто прогуляться от комнаты до столовой и обратно, а провести какое-то время. Ещё в коридоре она, и без того раздражённая, обнаружила, что ткань облепляет ноги и стреноживает прямо как путы – намного сильнее, чем раньше. Что ж, может быть, ей это просто казалось, однако, спускаясь по лестнице, она чуть не упала, и Крей поймал её за локоть. Боль в плече заставила её поморщиться, и Кира, восстановив равновесие, выдернула руку из его пальцев с излишней резкостью. И заспешила дальше – к выходу из дома, к парку. Крей следовал за ней, словно привязанный.