Когда под ногами хрустит империя

– Почему же вы не растолковали мне всё это сразу?

– Потому что и сейчас не хочу создавать у вас превратное представление о причинах, по которым я на вас женился. В принципе, с политической точки зрения тот же результат принёс бы брак на… скажем… на дочери какого-нибудь богатого торговца. Только ещё принёс бы астрономическое приданое и огромные связи в торговых кругах. – Он поджал губы и на всякий случай отвёл глаза. Не хватало ещё, чтоб она уловила его лукавство.

– М-м… Поняла.

– Что именно? – обеспокоился он.

– Аргумент поняла. – Кира смотрела с интересом. – Так что же, получается – вы действительно пытаетесь сказать, что влюбились в меня? На самом деле?

Кенред долго колебался, прежде чем ответить, и, похоже, ответил до предела откровенно:

– Не совсем. Я… Скажем, я был поражён вами. И это правда. – Он вздохнул. – Вы не против, если я переночую здесь? На кресле. – Он показал, которое имеет в виду. – Если хотите, чтоб я ночевал в другой комнате, скажите.

– Поверьте, мне всё равно, – недоумевая, ответила Кира. – Могу я ночевать в кресле.

– Нет. Вы, пожалуйста, ложитесь на кровать. – Кенред ловко завернул ноги в диванную накидку, похожую на изящную шаль, и уютно устроился в глубоком, вызывающе мягком кресле – видно было, что уже не в первый раз.

Кира, недоумённо пожав плечами, легла на постель, убранную с такой роскошью, что большего и желать было нечего. Она, растревоженная, заснула далеко не сразу, но мысли тянулись путано, бестолково. Она отметила себе только, что Кенред, оказывается, не храпит, а ещё что её положение действительно становится чуть надёжнее, чем раньше. Похоже, сын герцога всерьёз. С ума сойти, какая романтика получается, прямо-таки натуральная, да ещё под соусом трезвого расчёта!..

Бывает же такое…

12

Когда она проснулась утром, Кенреда в комнате уже не было, зато скоро явилась служанка с ворохом одежды и, щебеча, предложила госпоже выбрать, что бы ей хотелось надеть. Из приличного, конечно, и вполне пристойного, достаточно дорогого, чтоб графине было не зазорно. Она была убийственно серьёзна, именуя Киру «ваша милость». Та позволила себя одеть и, хмурясь, спустилась на нижний этаж, чтоб отыскать распорядительницу.

– А теперь вы готовы помочь мне с прописями?

– Ваша милость. – Та поприветствовала Киру сдержанно, но с примирительным уважением. Может, тоже не особо верила, что до бракосочетания дойдёт? – Конечно. Его милость распорядился, чтоб я обеспечила вас всем, что вам потребуется. Не подождёте ли здесь, я сейчас их принесу?

– Так они у вас были? – Молодая женщина сощурилась.

– Я заказала их позавчера. Вчера вечером заказ привезли, но было бы неуместно отдавать вам прописи прямо на праздновании. Однако, раз вы спрашиваете сейчас, я принесу.

– Спасибо… Скажите, а что я могу делать в доме?

Распорядительницу этот вопрос явно поставил в тупик, но она была женщина осторожная и потому ответила сдержанно:

– А чем бы вы хотели заняться, ваша милость?

– Я хотела уточнить, не поможете ли вы мне кое в чём?

– Чем я могу помочь?

– Скажите, пожалуйста, здесь есть дрожжи?

Она пренебрегла завтраком, но зато, дорвавшись до базовых продуктов, сумела составить ржаную закваску. Намного сложнее было уговорить повариху пристроить банку в подходящий холодильник. Та хмурилась, твердила, что знать не знает, опасная ли это штука, что она примется творить в замкнутом охлаждённом пространстве, и вообще – на кой она нужна?! Кире с большим трудом удалось объяснить, зачем требуется закваска и почему её нужно держать в том холодильнике, внутри которого не происходит постоянная дезинфекция. Но и этот рубеж оказался не последним.

– Неужели вам, ваша милость, в этом доме кушать нечего?

– Здесь кормят очень вкусно, отдаю должное. Но у меня на родине привыкли есть ржаной хлеб, и я без него, откровенно говоря, уже начинаю звереть.

Повариха очень хмуро покосилась на распорядительницу. Чувствовалось, что она уязвлена таким недоверием к её профессиональным навыкам.

– Я могу испечь вам ржаных булочек.

– Я привыкла к кислому, влажному ржаному хлебу, испечённому на закваске и патоке. Позвольте мне его приготовить.

В кухню осторожно, как на враждебную территорию, вступила её светлость. Она приветственно кивнула распорядительнице, а кухарке улыбнулась с примирением во взгляде.

– Вы умеете готовить, Кира? Как интересно!

– Конечно, я умею готовить, ваша светлость. Я же из низов общества. У моей семьи сроду не было кухарки.

– Коли это так, то вы бы знали, что на чужой кухне не готовят, – проворчала повариха. С одной стороны неуверенно – она определённо не собиралась начинать знакомство с новой хозяйкой со ссоры – с другой же упрямо. Свои права она чуяла нутром и намерена была их защищать.

– Я и знаю, – заверила Кира. – И потому почтительно прошу дозволения.

– Ну-ну, мы же не хотим быть нелюбезными, – с напряжением в голосе вмешалась распорядительница. – Тем более с молодой супругой нашего господина.

– Вот именно, – поддержала герцогиня. – Вы уже завтракали, Кира? Не согласитесь ли позавтракать со мной?

Кира, конечно, согласилась. Чуть позже свекровь взялась обучать её пользоваться экраном, и сразу стало понятно, какая это полезная и многофункциональная вещь. У Киры на родине были подобные штуки, но их возможности лишь отдалённо напоминали то, на что способен был экран. Это оказалось сразу и средство для всех видов связи, и мощный мобильный компьютер, кроме того, инструмент поднимал десятки других функций, но для того, чтоб хотя бы начать с ними знакомиться, требовалось как минимум научиться читать – и тексты, и местные карты.

Так что, освоив самые базовые навыки – научившись отвечать на вызовы и просматривать присланные сообщения – Кира вернулась к букварю и прописям. К счастью, никто не требовал, чтоб она принимала участие в праздничном обеде второго дня. Её с самого начала оставили в покое.

Правда, чуть позже Кенред поднялся к ней и предложил присоединиться к фуршету и посмотреть зрелища. Но, выслушав её объяснения пополам с сетованиями, скинул парадный китель, сел рядом и стал объяснять, по какому принципу на странице группируются эти чёртовы значки и всё прочее, что она не понимала. Педагогом он, конечно, не был, но, как выяснилось, отличался поразительным терпением и готовностью объяснять одно и то же хоть по пять раз, если требовалось. Иногда его удивляли вопросы Киры, он с достоинством поднимал бровь и смотрел на неё так, словно ожидал откровения – а потом пытался отвечать насколько мог внятно и без насмешки. И она в который раз обнаружила, что привлекательнее всего Кенред становится, когда с ним разговариваешь.

А потом, когда занятия грамотой утомили их обоих, он осторожно вывел её из дома незаметно для всех гостей и почти незаметно для слуг, и они отправились гулять по заросшему парку. Скоро Кира убедилась, что её спутник вполне себе чувствует красоту природы, и с ним можно её обсудить. С полчаса они бродили по тропинкам, разговаривая о том, как старинная роща неуклонно превращается в чащу, и что это здорово. Но потом оба зацепились взглядом за уютную ложбину, почти свободную от деревьев, лишь местами заросшую малиной, и уже минут через десять он на словах разместил здесь батарею, а она отрыла окопы полного профиля с площадками под шесть орудий, и вместе они распределили бойцов.