Когда пришла чума

Дождь закончился, и из-за туч вышла луна, которая озарила полевой аэродром призрачным светом. Все при деле, а я стоял возле сарая и ждал дальнейших приказов. Ничего не происходило, и было скучно. Однако раздался подозрительный звук с тыльной стороны постройки, и я ее обошел. Пригляделся и заметил на крыше трех человек. Пленники собирались сбежать. Сообразили, что всех ждет пуля, и решились на побег.

– Сюда! – закричал я, скидывая с плеча автомат и снимая его с предохранителя. – Пленники уходят!

Поднимая ствол, я увидел, как один из беглецов прыгает на меня, и потянул спусковой крючок. Автомат выплюнул огонь и сталь, пули вошли противнику в грудь, я не смазал. Но он сделал, что задумал. Его тело ударило меня, словно выпущенный из пушки снаряд, и я покатился по мокрой траве. Оружие в одну сторону, а я в другую.

Впрочем, удар был несильным, и я быстро вскочил на ноги. Выхватил пистолет, патрон уже в стволе, а предохранитель снят, и опять открыл огонь.

Бум-бум-бум! – «стечкин» дергался в руках, и я свалил одного. Следом второго и третьего. Помощь уже близко, но беглецов все больше. Они бежали не по одиночке, а толпой. Достать всех не получалось, а потом из темноты вылетел железный прут, который ударил меня по руке.

Сильная резкая боль заставила меня разжать пальцы. Пистолет упал и тут же рядом возник очередной беглец. Луна осветила его лицо, и я увидел перед собой косматого мужика в фуфайке. У него в руках был еще один металлический прут, кажется, арматура, и он попытался ударить меня по голове. Все бежали, а он остался. Для чего? Наверное, хотел завладеть оружием. Но у меня только гранаты в разгрузке и нож на поясе, до которого я не успевал дотянуться.

С посвистом, полутораметровый кусок арматуру просвистел перед лицом, и я успел уклониться. После чего противник, несмотря на внешность увальня и сельского бомжа, легко подпрыгнул и нанес прямой удар с разворота. Только крика «кий-я-я!» не хватило для полного соответствия с восточным боевиком.

Я отступил и он промазал. Совсем чуть-чуть меня не достал, а когда приземлился, то получил удар с левой в нос.

– А-а-а!!! – выронив арматуру и зажимая окровавленный нос ладонями, застонал он, и я нанес второй удар.

Носок ботинка соприкоснулся с челюстью «каратиста» и он рухнул на траву. Рядом валялся мой пистолет и, подобрав его левой рукой, я выстрелил противнику в голову, и она разлетелась на куски. Кровь, мозги и кусочки костей украсили траву, а спустя пару секунд подбежали разведчики и с ними был дядька.

– Как ты!? – закричал он.

– Ничего, - я поморщился, приподнял правую руку и пошевелил пальцами. – Переломов нет. Ушиб.

– Иди к блиндажу.

Кивнув, я нашел автомат, повесил его на плечо и пошел в указанном направлении, а за беглецами началась охота. Их отстреливали, словно зверей, а потом согнали недобитков к минному полю. Причем только один рискнул побежать по минам, и он почти скрылся в лесу. Однако его достал наш снайпер и проблема пленных, которых необходимо перебить, решилась сама собой.

До утра меня не дергали. Поэтому я сидел возле блиндажа и наблюдал за тем, что происходило вокруг.

Летчикам дали возможность починить вторую вертушку, благо, запчасти имелись. Пусть попробуют. Глядишь, успеют скрыться до появления городского отряда. А может и не успеют. Это как повезет.

Пленников, кто сохранил человеческое лицо, инструктировал Чердын. Он поговорил с ними по душам и четверо решили присоединиться к разведчикам, а двое, среди них Жора Петровский, оставались. И, кажется, Чердын их завербовал. По крайней мере, договорился о какой-то явке в городе. Да и пусть. Нас это уже не касалось.

Разведчики формировали транспортную колонну, и старшим Наемник назначил проводника Сапсана. Он хоть и не военный, но мужик тертый и неглупый, должен справиться с поставленной задачей и дотащить до общины трофеи.

Ну, а дядька, получив от летчиков карты и кое-какую информацию, самостоятельно заправил и проверил вертолет. Все в порядке, можно улетать. Но перед этим я подозвал Чердына.

– Слушай, тут такое дело…

Я замялся, и он меня поторопил:

– Да говори уже, времени мало.

– Короче, может так получиться, что когда вы доберетесь до лесной базы, нас там не будет.

– Новое задание дадут? – он человек новый и не понял, что мы собираемся отколоться.

– Да. Очень опасное.

– И что?

– А то, что землянку нашу можешь обживать. И все, что в ней, возьми себе. Там еще, возможно, девушка будет. Так ты присмотри за ней.

– Подруга твоя? – он улыбнулся.

– Нет. Просто хорошая девушка. Будет жаль, если она пропадет.

– Как ее зовут?

– Евгения.

– Понял тебя, Иван. Не беспокойся, присмотрю за девочкой и вашим имуществом.

– Вот и хорошо.

Мы ударили по рукам, и меня позвал Андрей Иванович. Я подхватил свое оружие, АК-74 с подствольником, новый АКМС и СВД из трофеев, а так же рюкзак с пожитками, и забрался в «восьмерку». Дядька был в кабине пилота и рядом находился только Наемник, который смотрел на спешно загружающих бронетранспортеры и грузовики разведчиков.

– А неплохие трофеи мы напоследок для Кораблева добыли, - улыбаясь, сказал он, подтаскивая к себе пулемет ПКМН с новеньким ночным прицелом. – Как думаешь Иван?

Трофеи, действительно, хорошие. Два полных бензовоза, бронетранспортер, полсотни стволов и боеприпасы, сухпайки, а так же грузовик с припасами, которые охранники отобрали у жителей Тимана. И это не все, поскольку многое пришлось бросить. Тут ведь еще автомобили есть, и трактора, и припасы, которые не успели вывезти в Ухту.

– Да, по трофеям неплохо вышло, - согласился я с Наемником.

Он посмотрел в сторону кабины и окликнул дядьку:

– Вага, когда летим!?

– Сейчас, - отозвался он и запустил движки.

Мой взгляд еще раз скользнул по аэродрому, и я заметил нашу лайку. Она стояла неподалеку и ждала, позову я ее или нет.

– Найда! – окликнул я лайку.

Собака, у которой раньше не было имени, поняла, что обращаются к ней и навострила уши.

– Ко мне! – ударив по колену, я махнул рукой.

Лайка подбежала к вертолету и запрыгнула внутрь.

– Хорошая собака, - я погладил ее по спину и указал на гору шмоток, сброшенных на пол. – Занимай пассажирское место.

Найда улеглась на армейский бушлат и замерла, а затем мы взлетели, и она вела себя на удивление спокойно.