Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

Маша выходит из кухни, по ходу заглядывая в комнату, где занимаются сестры, и прикрывает дверь от слишком громкой фортепианной музыки. Затем еще плотно прикрывает дверь в свою комнатку.

Девочка подходит к трюмо, смотрит какое-то время на свое отражение, затем несколько раз вытягивает губы то «трубочкой», то в «замочек», как бы делая какое-то упражнение, а затем начинает произносить скороговорки, стараясь четко проговаривать каждое слово.

Архип — осип, Осип — охрип.

Съел Слава сало — да сала было мало.

На дворе трава — на траве дрова.

Хороша Маша — да не ваша.

Спустя какое-то время Маша лежит в ночной рубашке на кровати у себя в комнате, еще не спит, у нее горит настольная лампа.

Входит мама.

— Уже поздно. Чего не спишь?

— Так ведь завтра в школу не вставать, высплюсь.

— А какое тебе задание дали в драмкружке? — поинтересовалась родительница.

— Учить скороговорки, чтобы дикция была хорошей. Вот, например, такую, как эта: «Рассказать вам про покупки, про какие пропопупки»…

Девочка сбивается, и обе смеются.

— Может, артисткой станешь, когда вырастешь? И у скромной мамы — медсестрички дочка будет артисткой…

— Не знаю, я еще не решила, кем буду.

— Ну, ладно. Мне завтра рано вставать — ухожу на сутки на дежурство опять… Спокойной ночи.

Мать целует дочку и выходит из комнаты.

А Маше почему-то не спится. Она встает. Включает общий свет. Берет на трюмо красивый гребень из слоновой кости и начинает им расчесывать свои длинные густые волосы. Взгляд ее падает на этажерку с книгами.

Она подходит к этажерке и начинает перебирать книжки. Задерживает внимание на одной из них. Это — томик Куприна. Маша берет книгу и ложится с ней в постель.

Смотрит в оглавление и находит название «Суламифь». Начинает читать первую страницу, но быстро и безразлично откладывает книгу. Задумывается. Рассуждает вслух.

— Странно… Никак не пойму, как закладка из моего дневника оказалось в книжке учителя. Я думала, она потерялась… И что это учитель за привычку такую дурацкую взял: везде садиться со мной рядом. На спектакле в школьном зале, когда к нам театр кукол приезжал… Потом… в кинотеатре, когда мы всем классом ходили смотреть фильм про войну. Вот сегодня в театре… Витьку из «6-Б» с места согнал и уселся рядом со мной… Ну, Витьку-то можно понять. Он везде меня преследует…

Девочка лишь на секунду замолкает, а потом садится на кровати от неожиданно пронзившей ее мысли. Она резко сбрасывает одеяло и разворачивается лицом к трюмо, разговаривая теперь со своим отражением в зеркале.

— Да он и ведет себя точно так же как Витька, хотя и учитель. Как же я это раньше не сообразила… Я постоянно чувствую на себе его взгляд на уроках, в столовой, на перемене, когда мы толкаемся в коридоре… Он постоянно хвалит меня… Чаще других одноклассников вызывает отвечать к доске, дает все время какие-то поручения, из-за которых я должна задерживаться еще и после уроков…

Маша встает и подходит поближе к зеркалу, которое отражает ужас, застывший в ее глазах.

— Да разве такое может быть? Чтобы учитель влюб…

Девочка даже не может это слово проговорить до конца, зажимая себе рот хрупкими ручонками.

— И почему это должно было случиться именно со мной?

Враз сникшая Маша ставит на этажерку томик Куприна и выключает свет.

Школьный зал, в котором проходят не только уроки физкультуры, но и все праздничные школьные мероприятия, украшен воздушными шариками, искусственными цветами и красными ленточками по случаю ноябрьских праздников, которые в этом учебном году совпадают с пятидесятилетием Октябрьской революции. Этот праздник в школе отмечается смотром пионерской песни.

В зале неподалеку от входа установлен стол «почетного президиума», за которым восседают директор, завуч, кое-кто из учителей и члены школьного комитета комсомола. Порядок смотра таков: каждый класс — участник смотра строем входит из коридора и марширует в зале, пока исполняется песня.

Завершает этот смотр «6-А» класс. Ребята выстроились в строй по три человека. На них — праздничная форма. Девочки одеты в синие юбки и беленькие кофточки. У мальчиков тоже — белые рубашки и темные брюки. Все в отутюженных пионерских галстуках. У всех ребят на голове — голубые пилотки, украшенные бубенчиками.

Классный руководитель «6-А» критическим взглядом осматривает ребят: все ли подтянуты и аккуратны.

Он подходит к ученику по кличке Помидор, смотрит на его кеды.

— Ну, какой же ты никчемный во всем… Опять шнурок болтается, ты хочешь брякнуться прямо перед почетным президиумом?

Продолжает осмотр. Останавливается возле Ковальчука.

Подтяни ремень, сейчас штаны потеряешь, — говорит он худенькому очкарику, — у тебя живот к спине прирос…

Ребята смеются.

— Смеяться будете, если в победители выйдете, — грубо обрывает веселье педагог.

Маша Синицына видит, что классный руководитель движется к тому месту, где она стоит рядом с Катькой Карнауховой. Лицо ее по мере приближения учителя цепенеет и вся она — как один натянутый нерв.

Наконец, учитель останавливается.

— Ну, у девочек все в порядке, — говорит он довольным тоном. — Только вот у Карнауховой чуть пилотка съехала… Поправляет ей пилотку, и Катька при этом недовольно морщится, очевидно, слыша запах дешевого и вонючего одеколона.

Учитель переводит взгляд на Машу Синицыну, откровенно любуется ею, но этого не понимает никто, кроме их двоих: ученицы и учителя — этих невольных участников школьного «театра двух актеров». По неуловимым для других признакам преподаватель знает, что эта девочка уже поняла, что он относится к ней не так, как ко всем остальным. Впрочем, что и требовалось доказать, говоря сухим математическим языком…

— А почему это у нас активисты в хвосте стоят, а двоечники и неряхи в первом ряду? — как бы удивляясь, произносит классный руководитель, беря при этом Машу Синицыну за негнущуюся, почти парализованную руку, и подводит ее к тому месту, где стоит ученик по кличке Помидор.

— Ну, и куда ты со своим свиным рылом в калачный ряд? — обращается он с издевкой к мальчишке, продолжая все это время удерживать руку девочки в своей руке.

Слышен смех.

Вася, по прозвищу Помидор, когда-то придуманному самим учителем, обиженно становится на место Маши, а Маша — на его место.

Учитель окидывает взглядом первый ряд. Глаза его вновь возвращаются к ученице, которую он только что держал за руку.

— Тебе тоже пилотку надо поправить, Мария… У тебя волосы из-под нее выбились, — говорит он ласково, проводя рукой по Машиным волосам, как бы приглаживая их, а заодно, задевая ухо и, быстро и как бы невзначай, касаясь ее лица.

Маша инстинктивно — от отвращения, отодвигается. У нее деревенеет лицо.

В это время в дверях зала показывается ученик — член комитета комсомола..