Когда сбывается несбывшееся… (сборник)
Шрифт:
Теперь Анюта, притворявшаяся спящей, поворачивается на спину. Смотрит на Васю.
— Уснул, наконец. А мне опять не спится. Опять тоска давит…
Женщина трет рукой то место выше груди, где как бы находится у человека «душа». Затем встает, тихо и неопределенно бродит по комнате в белой ночной сорочке, которая в темноте выделяется крупным светлым пятном. Затем так же бесцельно выходит в коридор. В прихожей, проходя мимо вешалки, где висит Васина куртка, нечаянно задевает ее своими округлыми формами. Куртка падает. Анюта наклоняется, чтобы ее поднять. Из внутреннего кармана
Женщина вешает куртку на место, кладет бумажник во внутренний карман. А паспорт оставляет и идет с ним на кухню.
Анюта включает свет и садится на маленькую табуретку, с интересом начиная рассматривать документ — паспорт еще старого образца.
Она водит пальцем по строчкам и проговаривает прочитанное тихонько вслух.
— Так…Гавриков Василий Иванович…
— Год рождения… Ага, значит, правду сказал, — радостно говорит она, — так и есть, я его только на пять лет старше.
Продолжает читать дальше.
— Родился… Село Раздолье… Белгородская область…
Женщина продолжает изучать документ, перелистывая странички паспорта. Вдруг она замирает, кладя руку на то место, где «душа болит». Чистота одной из страниц явно нарушена, и увиденное явно не соответствует тому, о чем только что рассказывал ее дружок.
Анюта ведет пальцем по документу и все также проговаривает вслух:
— Брак зарегистрирован. Кутепова М.Н… Гавриков В.И… Брак расторгнут…
— Ага… значит брак расторгнут, — чуть с облегчением добавляет она.
Продолжает читать дальше.
— Разгуляева О.П. Гавриков В.И. Брак зарегистрирован…
— Зарегистрирован…зарегистрирован, — повторяет женщина упавшим голосом.
Анюта вдруг стукает себя по лбу ладошкой, начинает еще быстрее перелистывать оставшиеся странички документа.
— Гавриков Сергей Васильевич 1988 года рождения…
— Гавриков Николай Васильевич 1990 года рождения…
— Гаврикова Людмила Васильевна 1991 года рождения…
Анюта осмысливает прочитанное, продолжая рассуждать вслух.
— Так…значит…один ребенок от разведенки… А двое — от другой, с которой брак зарегистрирован.
Анюта на время замолкает, переваривая случайно полученную информацию.
— Ничего себе… Это что ж получается? Когда ему еще только двадцать два стукнуло, он уже троих детей настругал?
Она смотрит на настенные часы, которые ей достались в наследство от бабы Ани. Часы показывает половину четвертого. И тут приходит окончательное осознание всего… Женщина держит в руках паспорт и делает такое движение, словно хочет порвать документ в месте сгиба. Но спохватывается и со злостью бросает его на пол. Затем быстро идет в сторону совмещенного санузла.
Зайдя туда, Анюта начинает сбрасывать на пол с полочки разные мужские принадлежности — кремы и пену для бритья, станочки и лезвия, заботливо купленные ею для своего дружка. Топчет их. Снимает с веревки еще мокрую его рабочую рубашку, майку и выходит в прихожую.
В прихожей снимает с вешалки куртку и бросает ее на пол перед дверью. Тут же бросает и мокрое Васино белье.
Затем идет в ту комнату, где раньше жили квартиранты.
Включает свет, подходит к шкафу, выбирает оттуда мужские вещи — носки, майки, трусы — и тоже бросает их на пол. Затем собирает всю эту мелочь, выходит из комнаты и вываливает все это добро «до кучи» перед дверью. После этого решительно направляется в ту комнату, где спит Вася.Вася в полудреме уже несколько минут прислушивается к непонятному шуму.
Входит Анюта и включает яркий общий свет. Свет режет Васе глаза, он прикрывается рукой.
— Что, Нют, ты уже на работу поднялась? — спросонок, но трезво спрашивает Вася.
Он зевает.
— Ну, ладно, пока, Нют. Погаси свет. Я еще посплю.
— Поспишь, поспишь… Только не у меня, — зло говорит женщина. — Можешь выметаться к своим Разгуляевым и Кутеповым…
Вася смотрит на Анюту, которая уперла руки в боки и настроена весьма агрессивно.
Он садится на кровати. Сон, как рукой сняло. Злобно усмехается.
— Нехорошо, Анюта, по чужим карманам шастать…
— А никто и не шастал, — взвинчено отвечает женщина, — паспорт сам из упавшей куртки вывалился. В общем, так… одевайся и уматывай. Быстро…
Вася нехотя встает, начинает натягивать брюки, рубашку.
— Зря ты, Нюта, волну гонишь… Тебе не семнадцать лет. Да и я тебе ничего не обещал…
— Допустим. А врать зачем? Ну, женат, ну, дети есть. Так бы и сказал. Ведь тебе тридцатник. Понятно, что не мальчик.
Пытаясь реабилитировать себя в Анютиных глазах, Вася неуклюже оправдывается.
— Да первый раз меня вообще насильно женили… Мне в армию идти, а девка, с которой я гулял, брюхатая была. Из армии пришел — а она уже с другим гуляла… Ну, и я снова женился.
Анюта на эти слова Василия хотела что-то возразить.
— Я, между прочим, — разошелся в откровениях любовник, — нынешней жене деньги регулярно высылаю и алименты первой бабе плачу.
— Ну, вот и уматывайся к ним — такой «регулярный»… А то я гляжу, ты у меня что-то подзадержался.
— А ты думаешь, отчего это я в Москву подался? Думаешь, такая большая радость в дерме московском копошиться? Да, у меня трое детей. И я содержать их должен…
— Вася, все твои вещи под дверью, — сказала Анюта, выходя из комнаты и давая понять гостю, что разговор окончен.
Женщина зашла на кухню, подняла с полу паспорт и подержала его немного в руках, пока Василий не подошел к двери. А затем швырнула его Василию прямо под ноги, не переступая порога кухни.
— Ну, и стерва же ты, Нютка… Злая, одинокая баба… Мужика в ночь и в дождь выталкиваешь, — процедил он сквозь зубы. — Как же тебе после этого не быть одинокой?
Мужчина напялил куртку, подобрал раскиданные вещи, с трудом впихнул их в стародавний и ободранный чемоданчик, с которым обычно ходят сантехники, и вышел, сильно хлопнув дверью.
Анюта, словно что-то вспомнив, быстро прошла в комнату, взяла со стола так и не распечатанную бутылку водки, которую вчера принес Василий, почти бегом добежала до двери и швырнула ее вдогонку уходящему. Тихий подъезд огласился звоном разбитого стекла…
И только после этого плюхнулась на диван и зарыдала.