Когда тают льды. Песнь о Сибранде

– Что мне теперь делать? – спросил глухо, глядя в утоптанный снег. В звёздном свете тот казался почти голубым, сверкающим, как россыпь алмазов на гладком шёлке.

– Идти дальше, – пожала плечами Октавия. – Не останавливайся из-за ошибок, Белый Орёл – они неизбежны. Делай, что можешь, и будь, что будет.

– А если ничего не поможет? – помолчав, едва слышно выдавил я. – Как жить? Что делать?

– Что делать… – свояченица грустно усмехнулась. – Любить. Несмотря ни на что. Любить своего сына любым: умалишённым, неговорящим, слабым, беспомощным. Его есть, за что любить, Сибранд.

Я через силу улыбнулся. Октавия снова оказалась права: Олан был, пожалуй, самым красивым из моих сыновей, и доброго нрава: даже в его безумии я это чувствовал. Пожалуй, мне стоило поблагодарить Великого Духа за испытание: раньше я и не подозревал, насколько слаб сам. Как легко оказалось меня подкосить! А ведь когда-то считал, что крепче меня ни одного легионера не сыщешь…

– Ты только береги себя, – попросила Октавия, неуютно поёрзав под боком. – Езжай обратно, к магам. Хоть на коленях стой, а своего добейся. Ведьма эта твоя… бруттская колдунья… поможет. Чувствую: поможет. Езжай к ней. Только помни: ты обязан вернуться. Как бы там ни получилось… У тебя дома дети. Помни о них – и возвращайся.

Я даже вздрогнул: раньше о смерти как-то не задумывался.

– Конечно, – поспешил с обещанием я. – Я не скину на твои плечи заботу о своих детях. Выживу и вернусь, Октавия. И… спасибо тебе.

– И тебе, – эхом откликнулась свояченица. – За ещё одну встречу с… с Кристофером. Пятнадцать лет ждала…

– Завтра уезжает, – сообщил я.

– Пусть едет, – кивнула Октавия, – у него высокая цель. Просто теперь я знаю, что с ним всё в порядке. Письма до Кристара с торговыми караванами передавать буду… Большего не прошу. Обетам его преградой не стану. Я просто… счастлива, что увидела его ещё один раз.

Мы замолчали, думая каждый о своём. Я размышлял о том, что никак не привыкну к собственным детям: каждый из них становился с каждым годом дороже, и моё сердце билось вместе с ними. Только уже не в моей груди…

Небо над нашими головами было чистым, как тёмное покрывало с мириадами сияющих звёзд. И блаженная тишина не глушила – обволакивала, затягивая в морозные сети северной ночи. Белое царство звенело покоем – привычная глазу картина безмятежности, как долгий путь в вечность.

Кто сказал, что холоден снег? Холодна лишь наша душа, когда теряет веру.

Часть 3. Белый маг

Снежный туман спустился с гор в долину Унтерхолда, наполняя воздух колкой морозной влагой. Северные леса ближе к юго-западу сменились голыми стволами лиственниц и колючим кустарником вдоль дорог, а трубы попадавшихся по пути ферм пыхтели густым дымом домашних очагов. Я вспоминал здешние края летом: дивный край, густые леса с весёлыми белыми стволами тонких деревьев и ласковой зелёной травой, яркое солнце днём и тёплые дожди ночью. Впрочем, блаженное время длилось недолго: суровый стонгардский климат не слишком-то баловал даже унтерхолдцев.

Последние две ночи провёл в придорожных тавернах, каждый раз выезжая до рассвета: гнал Ветра, сам не понимая, отчего так тороплюсь. Неудача с Оланом свинцовым камнем прибила душу к земле, да только разве меня этим проймёшь? Не один такой камень я носил с собой – щедро забрасывала судьба булыжниками, то и дело сбивая с ног. Я поднимался каждый раз, я не собирался себе изменять и в этот. Но рвался в гильдию, как орёл, рассекая влажный ледяной воздух, загоняя Ветра по скользким тропам да заснеженным низинам. Как встретит меня Деметра? И встретит ли? Судя по всему, с нелюбимым женихом она всё же свыклась…

Когда я въехал в долину Унтерхолда, то из-за злости на самого себя едва не проскочил нужный поворот. На дорогах, к моему неудовольствию, оказались толпы народу: я объехал несколько торговых караванов и скрипящих повозок с фермерами, отрядов местной стражи – наместник Императора Вилмар ещё пару десятков зим назад распорядился о том, чтобы легионеры патрулировали основные пути, особенно на подходах к городам – и одиноких всадников, спешащих по своим делам. В основном съезжались, конечно же, под защиту каменных стен в преддверии грядущей ночи, но мне в Унтерхолде делать было нечего. Вывернуть на горную тропу, ведущую наверх, в гильдию, я тоже не успел – едва поравнялся с мельницей, как тут же окликнул меня знакомый голос:

– Эй! Сибр-ранд! Эй!..

Я натянул поводья. Зеленокожий оглум коротко махнул рукой и тотчас скрылся за дверью дома. Помедлив миг или два, я понял, что Оук больше не появится, так что пришлось разворачивать недовольного Ветра и подъезжать к невысокой оградке. Из-за забора тотчас выскочил хозяин, перехватил у меня поводья.

– Заходи быстрее, – проговорил мельник, настороженно зыркая по сторонам. – Срочное.

Я подчинился, удивляясь про себя неожиданной дружбе между оглумом и вредным хозяином. Видимо, последний переменил взгляды настолько, что даже завёл приятеля в среде «проклятых магов».

– Я знал, что ты вернёшься! – поприветствовал меня старый оглум, как только я вошёл.

Мы так и остановились у скрипящего колеса – да и не хотел я подниматься наверх, в жилые комнаты, откуда доносился сладкий детский запах, дивно смешавшийся с ароматом свежего хлеба и муки. Сквозь скрипы колёс я услышал негромкий женский голос, и ощущение того, что прокрался в чужой дом непрошенным, вспыхнуло с новой силой.

– Что случилось? – спросил я, разглядывая Оука. Библиотекарь выглядел беспокойным; мало-помалу его тревога передалась и мне, успешно пробившись через броню дорожной усталости.

– Деметра, – проронил первое слово зеленокожий, и моё сердце тотчас пропустило пару ударов, – уехала из гильдии этим утром. С ней Люсьен, Дина и Фавиан. Отправились на юг…

– Кто? – перебил я, чувствуя, как кровь леденеет в жилах. Что-то произошло, что-то случилось! Не оставила бы госпожа Иннара стены родной гильдии просто так!

– Фавиан, – скривился Оук, махнув рукой. – Один из серокожих. За главного остался Дейруин с телохранителем. Брейгорн. Ещё Эллаэнис…

Я лихорадочно соображал. Выходит, Деметра оставила стонгардское отделение на жениха и альдскую нелюдь – возможно, надеялась, что в надёжных руках. И красавица Элла воспользовалась отсутствием неофициальной главы для того, чтобы подобраться к Аркуэнону поближе…

– Зачем они…

– Выезжали спешно. Деметра проронила, будто хотят к исходу третьего дня добраться до Арретиум Артаксарта. А затем южнее. Всё, что я знаю, – развёл руками оглум. – Нехорошие дела в гильдии творятся, стонгардец. Адепты могут не подозревать, но я-то вижу больше, чем малолетки. Альды внутри, альды снаружи… Госпожа Иннара последняя, кому небезразлична судьба людей. Да-да, стонгардец, именно так! Нелюди себе не изменяют. Мы, оглумы, это хорошо понимаем. Оттого и не ввязываемся с ними в союзы: сожрут! Наивные люди верят. Раз за разом, как дети, – Оук фыркнул, поджимая нижнюю челюсть с выдающимися клыками. – В общем… здесь тебе делать нечего, стонгардец. Я видел вашу стычку с Дейруином. Нет Деметры – нет защиты. На Йоакима с Сандрой надежды мало, а среди адептов мало кто силён настолько, чтобы тягаться с альдами, даже если и захотят. Убьют тебя, Сибранд! Потом труп подымут, и будешь плясать для них до тех пор, пока совсем не истлеешь!