Когда вдруг решил... что уже... поздно

— Скажи, что любишь меня.

— А у девочки губа не дура… — Хмыкнул Литнер, всю романтику напрочь перечёркивая.

— Но ты ведь любишь!

— Зачем тебе это нужно?

— Я хочу, чтобы ты отдал мне всё.

— «Всё» в моём представлении значит куда больше чем «всё» для тебя. В восемнадцать жизнь в принципе другая. Когда ещё ошибки совершать, если не сейчас?

— Ты боишься?

— Если и боюсь, то совсем не того, о чём ты сейчас могла подумать.

— Тогда что тебя останавливает?

— Что останавливает?.. Здравый смысл, наверно. Мужики делятся на две категории. На тех, кто хочет и на тех, кто может. Так вот я могу сделать тебя счастливой. И как любить тебя знаю наверняка. Вопрос в другом: готова ли ты принять эту истину.

— Я хочу попробовать. Этого недостаточно?

— Попробовали мы с тобой в прошлый раз. Попробовали, и я чётко для себя решил, что связь с малолетками — не моё.

— Вот как? Но ведь это ты сейчас, да? И ты сейчас со мной. И моему отцу сказал, что… что ты там ему сказал?

— Что в жизни всегда есть место исключениям.

Литнер посмотрел на меня и, судя по взгляду, какое-то важное решение в эту секунду принял.

— Рита, а я ведь действительно тебя люблю.

— С первого взгляда полюбил?

— В каком-то смысле. — Нехотя согласился он, глядя куда-то в сторону.

— А где же буря эмоций? — Как-то потерянно улыбнулась я. Литнер нахмурился.

— Ты о чём сейчас?

— Ну-у… если бы ты сказал это не вот так, между делом, а, допустим, ещё там, на набережной, а ещё украсил бы текст трепетным шёпотом, страстью в словах, обнял бы меня так, что кости затрещали, я получила бы куда больше удовольствия. И самооценка бы повысилась и…

— Я сказал, что люблю тебя, неужели этого недостаточно?

— Нет. — Натурально удивилась я и тут же рассмеялась, Литнер же скромно улыбнулся.

— Я понял: девушки любят показательные выступления.

— За этот проступок я из тебя всю душу вытрясу. — Пообещала я.

— Хочешь публичных признаний?

— Не знаю. Нет, наверно. — Серьёзно задумалась. — Скорее всего, передозировка с любовными романами, в которых герои так искренне делают признания, совершают поступки… Наверно, ты так не считаешь, но я многим пожертвовала и много сил отдала на то, чтобы вот так сидеть с тобой рядом.

— Не понравилось, что всё это оказалось напрасно?

— Пришлось не по вкусу твоё напускное равнодушие. Всё это выглядит как-то неискренне и я совершенно не понимаю, где обман.

— Ты согрелась? — По-доброму усмехнулся мужчина и коснулся ладонью моей распаренной щеки.

— Ещё больше замёрзла. — Ответила я Литнеру назло, а он усмехнулся.

— Это плохо. — Неодобрительно головой покачал. — Но ничего, я знаю, что делать. — Заверил он, после чего с полка поднялся и вооружился веником.

— Бить будете, дяденька?

— В твоём случае это называется «дурь выгонять». — Сообщил Литнер с умным видом, уложил меня в правильную позу и полотенце содрал, спину оголяя.

Его детальное внимание к моему телу было более чем приятно. Мягкие прикосновения ладоней заставляли кусать губы, замирая в томительном ожидании. Он позволил мне насладиться этим вечером, этим моментом, насладиться его слабостью и почувствовать себя королевой. Королевой в бане! И… так странно… пожалуй, впервые не хотелось большего. Того, что уже было, достаточно. Чуть позже, дома, Литнер угощал горячим ароматным чаем, укладывая в постель гостевой комнаты, с тёплой улыбкой желал спокойной ночи, с неподдельной искренностью уточнил, выключить ли мне свет ночника, когда собрался уходить.

— Ты сейчас шутишь, да? — Практически шёпотом уточнила я, глядя, как он держится за ручку двери, как одной ногой уже стоит за порогом комнаты.

Он всё понял и не стал этого скрывать, а меня задело подобное его пренебрежение!

— Ты устала. Остаться сейчас будет неправильным.

— Забота — это главное в отношениях. — Язвительно поддакнула я. — Я тоже умею заботиться о ближнем. Ты уже почти на пенсии. Самое время устроиться в уютной постели с любимой книгой в руках. Тебе принести любимую книгу?

— Знаешь, разозлить меня на самом деле очень непросто, но тебе это удаётся с лёгкостью.

— Да. В первый раз ты попытался разбить мне лицо кулаком, второй едва не придушил, сегодня от души отходил веником. Что мне грозит сейчас?

— Чего ты хочешь?

— Ну-у! — Неодобрительно покачала я головой. — Это ты загнул. Со мной так нельзя, я в таких случаях наглею. Предложи что-то такое, от чего эта ночь покажется мне бесконечной. — Исподлобья на мужчину глянула и губу закусила, соблазняя. Литнер понятно улыбнулся, как по мне, так примерялся, с какой стороны подступиться.

Он практически не колебался, когда приблизился к постели, когда на колени перед ней опустился. Полностью отдавал себе отчёт в действии, когда придержал мой подбородок пальцами, слегка его приподнимая. Совсем чуть-чуть вперёд подался и прямо мне в губы улыбнулся, оправдывая встречное нетерпение. Едва уловимо коснулся языком губ, будто на вкус их пробовал. И, казалось бы, ничего нового, а я уже дрожала от волнения, от возбуждения затряслась, пальцами в ворот его рубашки вцепилась, от себя не отпуская. Он всё почувствовал и довольно улыбнулся. С губами моим играл, поцелуй начать не позволяя. Прихватывал их поочерёдно, кусал, когда ногтями кожу на его шее царапала. В момент, когда почти отчаялась, язык в мой рот протолкнул, по моему языку им провёл, стон нетерпения порождая. С лёгкостью поддался, когда на себя потянула, на подушку укладываясь, рукой в матрац упёрся, будто случайно ею груди касаясь, и дрожь в теле усилилась, возбуждение внизу живота отдавалось знакомым и таким приятным покалыванием.

— Ты ребёнок. Наивный и глупый. — Прошептал он осторожно и дыхание задержал, мой разочарованный вздох выслушивая.

— Ты ведь не уйдёшь сейчас, нет? — Вцепилась я в него сильнее.

— Зато эта ночь действительно покажется тебе бесконечной. — Усмехнулся он, заставляя зубами скрипнуть от злости. — В следующий раз постарайся выражать свои желания более точно. — Подсказал, как только мои пальцы сами собой разжались, ошибку признавая.

— А сам что? Ничего добавить не хочешь, нет?

— Сам я хочу много и в неудобных для тебя позах.

Разглядев в его словах скрытую угрозу, я к изголовью села и колени к себе подтянула.

— Ты заставляешь меня страдать. — Проронила, пытаясь то же внушить.

— Считай, что это затянувшаяся прелюдия.

— А завтра ты будешь горячим и страстным? — Уточнила с надеждой, но его прямой взгляд не оставил иллюзий.

— Завтра я отвезу тебя домой и стану долго и настойчиво ухаживать.

— Как-то всё это неправильно. Ты не находишь? — Призналась я, пытаясь свою точку зрения отстоять. — Будто фильм наоборот. Сначала всё, всё, всё, а потом ухаживания.