Когда я стала тобой

Он агент ЦРУ и не видится со мной ради моей же безопасности.

Он умер, когда мама была беременна, но перед смертью мечтал лишь об одном – увидеть меня, взять на руки, сказать, что любит.

Сколько я ни обманывала саму себя, в глубине души все равно понимала, что отцу было просто наплевать. Он не желал со мной знаться.

Я скользнула губами по лбу Салливана и заверила, что он никогда не почувствует себя брошенным. Свое обещание я закрепила крепким поцелуем в его чудесную щечку.

Скоро все будет позади.

Скоро мы станем семьей, и наша жизнь наладится. Нет, не просто наладится – она станет идеальной.

Я улыбнулась и, прижимая к себе Салливана, пошла к гостевому домику. Прохладный ветер взъерошил мне волосы, по спине пробежали мурашки, и зубы невольно застучали. Господи, почему в этом году так ветрено? Скорей бы перебраться в местечко потеплее.

После нескольких минут в домике я окончательно замерзла: меня била дрожь, нос заледенел, зубы постукивали все громче. Салливана тоже трясло, он уткнулся лицом мне в грудь. Трудно было собирать вещи, держа сына на руках, но отпускать его не хотелось. За последние дни ему не раз от меня перепадало, и теперь мне было стыдно.

Как же ты ругалась, когда я положила Салливана спать на живот! Заметив сейчас его кроватку, я сразу об этом вспомнила. Неужели ты думала, что я хочу намеренно причинить вред собственному ребенку?

Тогда-то я и поняла, что ты совсем меня не знаешь. Не знаешь, что ради него я готова на все.

Я под завязку набила сумку подгузниками и, вздохнув, обвела комнату взглядом. Жалко оставлять тут чудесную мебель, которую ты ему купила, Келли. От качелей Салливан был просто в восторге, да и мне они давали время заняться собой. Но не тащить же все это в машину?

Может, Рафаэль потом привезет? Хотя что за глупости, он лучше купит новое.

Вот видишь? Ты мне больше не нужна!

Улыбаясь, я повесила сумку на плечо и вышла из домика, но за углом вдруг наткнулась на Эллу.

– Я, э-э… Я думала, вы на кружке по вязанию…

– Все верно, просто уехала пораньше. – Она внимательно рассматривала меня своими водянистыми глазами, и я едва не отвела взгляд. – Немного устала.

При дневном свете ее сморщенная кожа казалась чуть ли не серой. Да, вид у Эллы и правда болезненный. Я невольно шагнула назад, чтобы Салливан ничего от нее не подцепил. Не хватало еще, чтобы из-за какой-то инфекции все мои планы пошли под откос.

– Сочувствую, – пробормотала я.

– А где твой фургон? – с подозрением спросила она.

От страха волоски на шее встали дыбом, но я выдавила улыбку и ответила:

– В ремонте. За мной подруга заехала.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Нет, просто на плановом обслуживании.

– Ну и хорошо. – Элла рассеянно похлопала меня по руке, затем коснулась своей головы. – Пойду в дом, надо прилечь.

– Конечно. Не болейте.

Она направилась к входной двери, и меня накрыло волной облегчения.

Под бешеный стук сердца я побежала к машине, бросила сумку на заднее сиденье, пристегнула Салливана – не с первой попытки, руки ужасно тряслись. Потом наконец-то села за руль, заперла все двери и откинулась на спинку кресла. Больше так рисковать нельзя.

Вот вернусь и до приезда Рафаэля из дома ни ногой.

Я отправила ему сообщение и завела двигатель.

Ближе к дому я успокоилась. Ничего, скоро мы уедем туда, где нас никто не найдет.

И все будет замечательно.

Забавно, в последнее время я рассуждаю, прямо как моя мать.

Она была главным любителем вдохновляющих цитат, покупала специальные календари, где на каждый день приходилась какая-нибудь воодушевляющая фразочка, и развешивала их по всему дому. Заходишь, например, с утра перед школой в ванную, а там на зеркале листок с надписью: «Сияй, как бриллиант!» Или берешь банку кофе, а к ней приклеена бумажка, где маминым почерком выведено: «Следуй за мечтой!»

Когда я повзрослела и начала работать, то уже сама покупала маме на Рождество такие календари. Однажды не сумела найти в магазине и сделала его своими руками. Там были цитаты не на каждый день (на изготовление подобного ушла бы целая вечность) – всего лишь по одной на месяц. Большинство фраз я взяла из головы, а некоторые подсмотрела в интернете.

Если честно, звучали они довольно глупо, например «Не сдувайся, как одуванчик» или «Алкоголь придумали для тех, кто ненавидят свою работу». Над последней фразой мама, кстати, не смеялась – наоборот, прочитала мне поучительную лекцию о вреде спиртного. А то я и так не знала. Своими глазами видела, что алкоголь творит с людьми.

И что он сотворил с мамой.

Я боялась, что самодельный календарь ей не понравится, однако она повсюду лепила эти дурацкие фразы, как будто ее они действительно воодушевляли.

Одну из них бабушка по просьбе мамы даже вышила на подушке: «Будь единорогом среди табуна лошадей». Эту цитату я нашла в интернете.

В домике осталась целая коробка маминого и бабушкиного «наследства», но взяла я оттуда только две вещи.

Ту самую подушку и фотографию, на которой я запечатлена вместе с бабулей.

Я положила подушку на твою кровать, а рамку с фото поставила на столик, чтобы видеть бабушкино лицо по утрам и вечером перед сном. Единственные две вещицы в твоем доме, которые принадлежат мне.

Ты, наверное, считала меня чудовищем, а я была просто влюбленной женщиной, готовой бороться за свою любовь.

А еще – мамой, которая хочет любой ценой добиться лучшей жизни для своего сына.

Тебе ли этого не понять?

Глава 24

Неудивительно, что муж изменял тебе, Келли. У тебя даже сексуального нижнего белья нет! Сплошные бабушкины панталоны светлых расцветок и гигантские лифчики с широкими лямками. Не могла потратиться на что-нибудь кружевное?

Иногда я чувствовала себя виноватой из-за того, что сплю с женатым мужчиной, но увидев это… Да ты практически подала мне его на блюдечке с голубой каемочкой! Совсем не старалась удержать Рафаэля.

Пока Салливан спал, я решила искупаться. По краям глубокой ванны стояли прозрачные баночки с разноцветной солью и бурлящими бомбочками. Я выбрала розовый шарик, от которого пахло жвачкой, бросила его, и вода приобрела оттенок сахарной ваты.

Опустила ногу и невольно вздрогнула – слишком горячо. Аж кончики волос намокли от пара. Я присела на край ванны. Пусть остынет.