Кокон

— Ситуация неприятная, сэр, но ведь… — детектив запнулся, уловив холодную ярость в глазах Чарльза, а потому не стал договаривать: «Я же говорил». Просто из соображений здравого смысла. — Теперь мы можем бросить все силы и легко раскроем дело. Мы имеем дело с серийным убийцей. Второе тело, тот же почерк. Если мы не начнем действовать сейчас, потеряем контроль.

Бэннет слегка наклонил голову, словно это неслыханное заявление стоило дополнительных раздумий.

— Серийный убийца, говоришь? — он насмешливо хмыкнул. — А может, просто пьяный псих? Ты это объяснишь этим ребятам, — он мотнул головой в сторону журналистов. — Или скажешь, что в городе завелся маньяк? Тогда уж убедись, что они знают, кто за это ответственный.

Джеймс стиснул зубы. Он знал, что комиссар старается заставить его отступить. Или же выставить его крайним. Такое и раньше было, и мысли о том, как часто мужчине приходилось идти на попятную перед комиссаром, въедались виной и сожалениями. В этот раз детектив был уверен, что нужно стоять на своем до конца.

— Мы не можем позволить, чтобы еще одно тело оказалось на нашей совести, — сказал он твердо. — Нужно в конце концов дать развернутый комментарий, иначе люди не будут чувствовать, что нам можно доверять.

Бэннет раздраженно повел плечами. Окурок сигареты одним раздраженным щелчком был отправлен в пасть темноты, и мерцающий красный огонек был быстро поглощен сгустившимися сумерками.

— Ладно, Джеймс. Ты хочешь быть героем? Будь им. Только помни: когда дело провалится, я буду первым, кто скажет, что ты сам вызвался его вести.

Он развернулся и уже было собирался отойти, как вдруг его окликнули:

— Комиссар Бэннет!

Джеймс услышал голос Калины еще до того, как увидел ее саму. Высокий, напористый, с нотками самодовольства, он пробивался сквозь общий гул и звуки вспышек фотокамер. Калина Сантох, как всегда, была в центре внимания.

Она ловко миновала полицейский кордон, игнорируя мрачные взгляды. Ее оператор тенью следовал за ней.

— Можно пару слов для «Брэйвью Дейли Ньюз»?

Бэннет вздохнул, на секунду потеряв весь свой надменный вид, но быстро собрался.

— Сантох, не время и не место, — бросил он через плечо в надежде, что этого будет достаточно. — Мы еще ничего не комментируем.

Калина, конечно, не собиралась отступать. Яркая журналистка тут же привлекла внимание остальных репортеров, и они тут же устремились к ним, как будто притягиваемые гигантским магнитом. Фотокамеры, блокноты и записывающие устройства были готовы зафиксировать каждое их слово, каждый их жест.

— Пока рано судить, — нехотя начал Бэннет. Он как никто другой знал, что репортеров лучше не игнорировать и не держать в неведении, иначе это обернется бедой для всех. — У нас слишком мало данных, расследование только началось.

— А что вы скажете о мистере Бруксе? — спросил кто-то из толпы. — Не мог он стоять за преступлениями? Вы ведь выпустили его под залог несколько дней назад.

Джеймс лишь удивился, как быстро репортеры докопались до этого.

— Ларри Брукс находится под круглосуточным наблюдением, — сухо ответил Чарльз, которого не порадовал скрытый намек на собственную некомпетентность. — Если бы преступником был он, мы бы уже знали наверняка. Мы рассматриваем разные версии произошедшего, и мистер Брукс все еще остается подозреваемым.

— А вы не считаете, что, если бы сразу рассматривали все версии, этой смерти можно было бы избежать? — дерзко заявила Калина, подавшись вперед. Она явно не хотела отдать свой момент славы конкурентам. — У Брукса было алиби на предполагаемые даты убийства первой жертвы.

Джеймс видел, как пульсировала жилка на виске комиссара. Чарли едва сдерживал гнев, чтобы не высказать нахальной журналистке все, что думает о ней.

— Жители Эйберсвуда хотят получить ответы! — продолжила свой напор Калина, ее тон становился все более требовательным.

Бэннет бросил быстрый взгляд на Джеймса. Он был явно раздражен, но что-то в его взгляде говорило о том, что он уже придумал, как использовать ситуацию. Он улыбнулся Калине, но эта улыбка была холодной.

— Ответ вы получите, мисс Сантох, — сказал он, а затем поднял руку, указывая на Джеймса. — Это дело теперь ведет детектив Джеймс Сэвидж. Он лучше всех разбирается в подобных делах.

Сам Джеймс поначалу просто опешил от такого заявления. Стоило бы испытывать радость от того, что комиссар, наконец, во всеуслышание решил признать и дать шанс, если бы не едкое чувство тревоги и растерянности. Детектив пытался перебороть собственное удивление, особенно когда почувствовал, как взгляд репортерши устремился на него, словно прожектор, выхватывающий из тени. Он хотел возразить, но это было бы бесполезно. Калина тут же изменила свою позицию, нацелившись на него.

— Детектив Сэвидж! — она шагнула вперед, поднося микрофон прямо к его лицу. — Это правда? Теперь вы руководите расследованием?

Джеймс сглотнул, чувствуя, как все внимание собравшихся переключилось на него. Ему нужно было сказать что-то правильное. Что-то, что покажет его уверенность и успокоит жителей. Показать, что все под контролем.

— Да, — сказал он, стараясь говорить четко. — Я делаю все возможное, чтобы найти преступника. Мы не допустим, чтобы это повторилось.

— Как думаете, вы справитесь с таким громким делом? — спросил очередной репортер из толпы. Джеймс так и не разглядел его лица, лишь повернувшись в сторону голоса. — Ведь раньше за вами числились только квартирные кражи и мелкие преступления.

— Не стоит ли обратиться к кому-то из округа, чтобы подстраховать ваше расследование? — послышался очередной обеспокоенный голос.

— Что вы скажете семьям жертв? — Калина не собиралась отступать. — Они боятся. Люди боятся. Вы уверены, что сможете поймать убийцу?

Джеймс почувствовал, как сжимаются кулаки. Это был его шанс. Его момент.

— Я не успокоюсь, пока преступник не окажется там, где ему место, — сказал он твердо. — В камере смертников.

Тишина повисла на мгновение, затем вспышки камер засверкали еще ярче. Калина кивнула, будто получила то, за чем пришла.

— Вы услышали это сами, — сказала она, оборачиваясь к коллегам-журналистам. Она сияла в предвкушении. — Детектив обещает справедливость.

Бэннет, казалось, даже улыбнулся, наблюдая за тем, как Джеймс сам оказался в центре внимания.

— Отличная речь, Сэвидж, — прошептал он, когда Калина отошла к другим репортерам. — Теперь докажи только, что стоишь этих слов.

Джеймс молчал, смотря вслед уходящей Калине. Ее слова и обещание, которое он только что дал, эхом отдавались в его голове.

Запись от 01.07.хххх

«Вчера случилось нечто странное. Сам я ничего не помню, но со слов Джи я ходил во сне. Никогда раньше такого не было. И это странно, потому что ходить мне до сих пор нелегко. Реабилитация по заверению Джефферсона идет хорошо с учетом моих травм, но Джи сказала, что я напугал ее до чертиков, когда она увидела, как я сначала стоял, глядя в окно, а затем, повернувшись к ней, когда она позвала меня по имени, просто взял и пошел на первый этаж.