Кокон

Она была перепугана, но не пошла за мной. Насколько я знаю, это вроде как правильно — лунатиков будить нельзя. Но раньше я никогда не страдал никакими формами лунатизма. Обязательно нужно будет рассказать на следующем приеме — может, это какая-то очередная побочка?

Попытался вспомнить, что мне приснилось. Вроде ничего особенного. Кажется, это был лес или парк, типа того. Помню очень смутно, все еще не привык к сновидениям. Наверное, это было опять что-то из детства, потому что место было очень знакомым.

Однако сегодня днем решил прогуляться, как раз искал новые образцы. Между прочим, постепенно выходит все лучше. Несколько бабочек даже вполне удачно высушились. Принаравливаюсь потихоньку, думаю, смогу сделать отличную коллекцию. Хотя Джи говорит, что это очень странное увлечение.

Эйберсвуд я все еще не слишком хорошо знаю. Я практически не был за пределами центра города, который называют Даунтауном, и спального района Эджвуд. Как я понял, в восемнадцатом или девятнадцатом веке тут была усадьба какого-то предпринимателя, который вместе с местными занимался продажей древесины. Вроде как, в честь семьи этих аристократов и назвали город. Но я, конечно, никогда особо не был силен в истории, да и не интересовался ей толком.

Сам город небольшой, конечно, но на мой взгляд в других районах делать особо нечего. Особенно в Пайнкрофт, там, как я знаю, и вовсе всякие маргиналы обитают. К природе я особо не тяготел никогда, как Брэндон, например, он никогда не упускает шанса выбраться с палатками на природу, если погода позволяет. Да если и не позволяет тоже.

В общем, не любитель я всего этого. Но тут… Решил прогуляться. Пайн-стрит действительно жутковатой оказалась, а Лейк-авеню и вовсе напоминает какую-то дорогу из хоррор-фильмов. Жутко. Городок, конечно, тихий, но на всякий случай много налички я с собой не брал. Только чтобы на такси хватило в случае чего. И все-таки, пока я гулял по разбитым улицам, мимо обветшалых домов, меня не покидало странное чувство… Дежавю? Наверное, так это обычно называют.

Я вот иду мимо, и прямо знаю, что за меня ждет за поворотом. Узнаю дома, узнаю места… Я даже помню эту тропку за шлагбаумом, который не позволяет подъезжать на машинах прямо к берегу озера. Испытывал смесь чего-то теплого и пугающего одновременно.

Я ведь не должен был знать. Так почему я помню? Можно было бы списать на то, что все такие города выглядят одинаково. Сам я родом из Невады. Мы переехали в Орегон когда мне, кажется, было около тринадцати. Если еще в Орегоне я часто видел и подобные пейзажи, и такие полузабытые города, то пустынная Невада уж никак не подходит под эти воспоминания…

Все еще не понимаю.

Откуда я знаю этот адрес? Редвуд-драйв, 8... Я никогда там не был, даже не знаю, кто там жил и живет ли до сих пор. Почему же я так уверен, что именно этот дом и именно эту дорожку, ведущую к озеру, я видел во сне?

Дом на Редвуд-драйв, 8 казался знакомым, но я никак не мог вспомнить, где его видел. Это как будто оно было частью чего-то важного. Чего-то, что я забыл или пытался забыть. Это чувство не отпускает меня, как зуд, который невозможно почесать.

Пока успокаиваю себя тем, что, вероятно, просто проезжали тут мимо когда-то с Джи. Может, во время переезда, пока искали наш адрес? Скорее всего. Должно быть у этого какое-то объяснение.

Попытался поговорить с матерью об этом, очень аккуратно. Она и так иногда смотрит на меня, будто не узнает. Про мои детские увлечения, кстати, она сказала, что не было никогда такого. Сказала, что я никогда не интересовался бабочками. "Я бы помнила," — так она сказала, когда я упомянул стеклянные коробки и крылья, которые мы якобы собирали вместе. Но я помню их. Помню, как аккуратно раскладывал экспонаты, как склеивал крылья. Это не мог быть просто сон или фантазия. Но ее голос был таким уверенным, будто это я все придумал. Кто из нас прав? Или это я действительно теряю себя?

Иногда создается впечатление, что все это какое-то наваждение. Но почему-то такое реальное, что иногда не могу отличить — что реально, а что — плод моего воображения… Если, конечно, это воображение.»

Глава 6

Работая полицейским, Джеймс редко о чем-то жалел по-настоящему. Он понимал, что выбранная им профессия всегда связана с определенными рисками. Никогда не знаешь, когда тебе попадется неуравновешенный псих с ножом или огнестрелом. Но, по крайней мере, к этому их готовили. А вот к работе с общественностью подготовить никто не мог.

Вернее было сказать к тому, во что могут выливаться завышенные ожидания, когда ты сам заявляешь во всеуслышание громкие слова. Особенно, когда они стали заголовками газет.

— Ну что, как там наш великий детектив округа Оканоган? — спросил зашедший в кабинет Билл. К удивлению Джеймса, из голоса напарника постепенно пропали насмешливые нотки, и последние пару недель Митчелл как-то внезапно посерьезнел. Теперь они все в одной лодке, и внимание уже не только жителей, но и всего округа, было приковано к ним.

Лампа тускло освещала их погруженные в раздумья лица. Несмотря на то, что утро уже грозилось перерасти в полдень, город окутывал зимний полумрак, отчего дни сливались в одну бесконечно черную полосу.

— Пока без изменений, — вздохнул Джеймс, косо глянув на брошенную на стол газету. — Ты с патрулирования?

— Только что вернулся, — кивнул Митчелл, размял затекшие шею и руки. — Как же утомительно разъезжать по городу. Будто они и вправду верят, что убийца будет с ножом по улицам расхаживать…

Пока комиссар отказался от запроса помощи, но давление, под которым оказалось все полицейское отделение, было невероятным. После объявления о том, что в городе два убийства с одинаковым почерком, все без исключения поддались панике. Потребовали усилить патрулирование улиц, и теперь в городе почти на каждом углу виднелись темные полицейские машины.

Необходимость разрываться между расследованием и связью с журналистами мешала не только Чарли, но и самому Джеймсу. Теперь, когда он стал лицом этого дела, каждый хотел услышать его комментарий, его отчет, его оправдания о том, почему преступник до сих пор не пойман…

Все это свалилось на голову детектива резко и внезапно, словно на него обрушили плотину. Он был уверен, что открытость перед гражданами поможет в усилении мер безопасности и даст им необходимое спокойствие. Однако вышло наоборот. И, кажется, комиссар не упускал напомнить об этом Сэвиджу каждый раз, когда наблюдал, как тому приходилось отдуваться перед репортерами. Этот снисходительный насмешливый взгляд будто говорил: «Ну что, добился того, чего хотел?»

— Уже видел последние новости? — усмехнулся Билл, увидев, как напарник поглядывает на принесенную газету. — А хотя куда там, ты же тут теперь ночуешь.