Кокон
Шрифт:
— Пришло время делиться!
— Да уж, поделятся они, как же!
— А мы и спрашивать не будем!
— Отдавайте награбленное добро, сволочи!
Громыхнул в ворота первый булыжник, за ним полетел второй, третий, десятый… Звякнув, разлетелся хрустальными брызгами дорогой эксклюзивный фонарь, а вот достали и до окон…
Тихомиров лишь хмыкнул: хру-у-устальный звон! Бомм-бомм!
И надо же было дорожку булыжником вымостить, эстеты, блин… Теперь — вот вам! А как вы думали? Булыжник — орудие пролетариата!
Кто там жил, в этих уютных коттеджиках с собственной котельной и гаражами?
Стекла летели у всех!
Максим остановился посмотреть, нездорового любопытства ради… Кстати, не он один такой был — рядом, у скверика, столпились какие-то пенсионеры, женщины, подростки на велосипедах и без оных.
По большей части зрители погромщиков одобряли, нехорошо выражаясь в основном по адресу владельцев коттеджей:
— Наконец-то хоть кто-то до этих сволочей добрался!
— Правду говорят — с трудов праведных не наживешь палат каменных!
— Да что там — палат? Квартирки паршивенькой не наживешь!
— Ой, ой, смотрите — охранник! Вот дурак-то!
Действительно, дурак. Тихомиров прищурился, увидев, как из распахнувшихся ворот выскочил здоровенный бугай в черно-зеленой униформе с дубинкой. Что-то грозно закричав, размахнулся, ударил первого попавшегося… Дура-а-к…
Кто-то швырнул камень, охранник схватился за голову и повалился наземь. Выскочившую со двора собаку, здоровенного кавказца, тоже забили камнями — и очень быстро.
— Что же это делается-то, братцы? — с возмущением воскликнули у самых ворот. — Совсем ошалели, сволочи, собаками народ травят!
— Бей их, братцы! Круши! Жги!!!
Собственно, этого и следовало ожидать — распалившаяся толпа хлынула во двор, сметая на своем пути все — будку охранника, джип, беседку… Ворота соседних домов штурмовали по всем правилам, используя в качестве тарана подвернувшиеся под руку скамейки и бревна.
Кое-где осажденные пытались сопротивляться, послышались выстрелы, еще больше разозлившие всех.
— Ишь, стреляют еще… — нехорошо усмехнулся стоящий рядом с Максим седенький, самого интеллигентного вида старичок в небольших модных очках. — Теперь уж откуршевелились, гады… За все рано или поздно придется платить! Ой, молодцы!
Последнее восклицание явно относилось к штурмующим — те наконец справились с воротами соседнего дома, ворвались… Послышался звон выбиваемых стекол и крики. Видно было, как кого-то выбросили из окна, а со двора крайней усадьбы потянулся к небу черный столб дыма.
— А вот это они зря, — прокомментировал старичок. — Пожар может и на старый город перекинуться, запросто. Люди-то чем виноваты?
— А это — не люди? — Тихомиров кивнул на коттеджи.
— Нет, — поправив очки, убежденно отозвался собеседник. — Это не люди — это твари. Паразиты — лучше слова не поберешь. Все страну разворовали, сволочи! Теперь — получайте, что заслужили.
— Но, может быть, они честные бизнесмены…
— Ага, честные… Честным таких домин в жизни не выстроить! Так уж жалеть их нечего, они нас не жалели. В любой магазин зайди — цены-ы-ы!!! Да еще обманывают — обвешивают, просроченный
товар продают, фальшивые распродажи устраивают… Может, и хорошо, что сейчас этот туман, что не выехать… Хоть кто-то за свои грехи ответит.Тихомиров махнул рукой. Такая вот философия — и ничего тут не скажешь. Среднего класса, по сути, нет. А есть, два мира — два детства. Две жизни, два народа, две нации — богачи и все остальные. А это как бинарный газ — та еще смесь. Взрывчатая!
А между тем штурм продолжался. Пал еще один коттеджик, за ним — еще. Снова потянулись к небу столбы дыма, любопытные подались вперед, а кое-кто уже и примкнул к штурмующим, точнее сказать — грабящим: ушлые людишки уже выносили из «дворцов» все, что плохо лежало, — музыкальную аппаратуру, кухонную утварь, какие-то занавески, картины. Экспроприация экспроприаторов — все буквально по Ленину, по Марксу.
— А пойдем-ка и мы! — обернувшись, выразил общее мнение старичок. — Посмотрим!
Казалось, только его слов и ждали. Все сразу рванули — впереди мальчишки на велосипедах, за ними остальные, словно океанской волной прихватило и Макса, понесло, едва не ударило об ворота… Ничего удивительного — когда-то еще Ле Бон писал «Психологию толпы» — весьма поучительное чтиво.
Во дворе, куда занесло Максима, у самого крыльца ваялись охранники… кто-то уже явно мертвый, а кто-то еще стонал. Рядом, зализывая окровавленный бок, жалобно поскуливала овчарка… Да уж, судьба — погибнуть за хозяйское добро. Что может быть нелепее? Трудно себе представить.
Просторный холл коттеджа был украшен позолотой и лепниной. Сорванная с потолка огромная люстра тысячью хрустальных брызг растеклась по мраморному полу. В углу, не нужная никому, словно павшая лошадь, лежала мертвая женщина в распахнутом дорогом халате, а рядом с ней — мальчик лет десяти, тоже мертвый. Видать, просто подвернулись под руку, точнее — под камень или палку. Выскочили не вовремя, небось еще и сказали что-то…
— Господи… — Старичок в очках — тот самый — невольно перекрестился. — Все понимаю, но… Женщин-то зачем? Детей?
— Это не женщины и не дети, — обернулся какой-то угрюмый мужик с мозолистыми руками. — Это вообще не люди — твари. Вот собак — да, жалко, а этих… — Он смачно плюнул прямо в лицо мертвой женщине…
Приглядевшись, Тихомиров узнал в ней владелицу сети магазинов. Да уж, судьба…
То ли от крови, то ли от трупов этих или от смачного рабоче-крестьянского плевка Макс вдруг почувствовал себя дурно и, повернувшись, вышел на двор, а потом и на улицу, за ворота. Постоял, покачал головой и, махнув рукой, зашагал через сквер в город, к микрорайону типовых девятиэтажек.
Но и тут не ушел от экцессов.
Из деревянной беседки, окруженной десятком дюжих парней в черной, с зелеными отворотами униформе — охранников, доносились крики.
Максим повернул голову: прямо там, в беседке, охранники растянули абсолютно голую девчонку — блондиночку, что еще утром спас Макс, — и по очереди насиловали ее, сопровождая свои действия циничными комментариями и матюгами.
Вот это да! Собственные охранники…
Впрочем, Тихомиров уже ничему такому не удивлялся. И спасать никого не хотел — себе дороже, что он, Терминатор, что ли?