Кольцевой разлом

– Господа, припев!- воскликнул Саша, и вся компания, путаясь и перевирая слова, но с величайшим энтузиазмом грянула:

Гуляй же, мальчишка, гуляй...

– Постойте, здесь еще один куплет!- крикнул Саша, увидев, что компания, исполнив припев, намеревается пуститься в обсуждение песни.
– Слушайте!

Мне боль, как скворчонок, стучится в висок, Я вновь вспоминаю тот нежный песок, И утро в шезлонге, и манговый сок Над морем, над ласковым морем. Я крикнул:"Ты помнишь тот дивный восход?!" Но ты мне сказала, что я идиот, И я, приоткрыв в изумлении рот, Стою, переполненный горем...

– Браво, маэстро!- рявкнул Бивнев, заглушив струны ладонью.
– Как раз то, что я люблю - такое галантное, такое куртуазное... Ты ведь куртуазных маньеристов любишь, этих безобразников?

– А как же их не любить?- удивился Саша.
– Ясное дело, люблю. Более того, я состою действительным тайным членом ихнего Ордена.

– Как это ты ухитрился?- с завистью спросил Бивнев.

– Очень просто,- пожал плечами Саша.
– Какой-то их спонсор случайно нас услышал и пригласил весь Орден в "Стреляного воробья". Они там читали свои стихи, а мы, естественно, пели, так и познакомились.

– А что вы тогда пели?- поинтересовалась Альбина. Ее подруга по имени Ольга была занята тем, что оборонялась от заигрываний Алексея, которые тот осуществлял как бы между делом, но чрезвычайно настойчиво.

– Что пели?- переспросил Саша.
– Ну, конечно, не это - это я только что сочинил... Ну вот про Алису пели.

– Ой, Саша, спой про Алису!- захлопала в ладоши Альбина. Ольга тоже оживилась и хотела было присоединиться к просьбе подруги, но ее отвлек щипок Алексея - она сердито взвизгнула и отвесила своему обидчику затрещину, которую тот принял стоически.

– Дай-ка инструмент,- обратился Алексей к Бивневу,- я эту песню знаю.

– А я что, не знаю?- огрызнулся актер.
– Ты давай за девушкой ухаживай. Каждому свое.

– Внимание, песня!- воскликнул Саша и начал:

Когда мы с тобой повстречались, Алиса, Не знаю, зачем я в тот миг не ослеп. Сияла в ночи дискотека "У ЛИС Са", Плясали бандиты под музыку "рэп". На запах валюты тебя потянуло, Меня потянуло к твоей красоте, И нежной пиявкой ко мне ты прильнула, И я ощутил холодок в животе...

– Внимание, припев тут нетрадиционный,- предупредил Саша.

Теперь я прощаюсь, Алиса, Обратно меня не зови, По году рожденья ты Крыса, А крысы не знают любви. Живу я в глухой деревеньке, Тебе меня здесь не найти. Желаю тебе мои деньги В могилу с собой унести.

– Как! Я тоже Крыса!- отбиваясь от Алексея, возмущенно воскликнула Ольга.
– Я что, не знаю любви?

– Настоящей - не знаешь,- сурово произнес Бивнев. Певец с надрывом продолжал:

Того, что имел я, тебе не хватало, Хоть все, что возможно, я в жизни имел. Богатство в трубу на глазах вылетало, Однако тебя я одернуть не смел. По-разному мы подрываем здоровье, Уходим во мрак в силу разных причин, Однако я понял, что только любовью Возможно сгубить настоящих мужчин.

– В припеве слова уже другие,- вновь предупредил Саша.

Прощай, дорогая Алиса, И мне удалиться позволь; Позволь мне уйти за кулисы, Сыграв мою странную роль. За рюмкой я дни коротаю, К тебе позабыл я пути, Но все же твой образ мечтаю В могилу с собой унести.

– И вправду непонятно, припев это или еще что,- заметил Бивнев. За столом разгорелся спор о правилах сочинения песен, а Корсаков поднял трубку зазвонившего телефона и услышал голос Бориса. Некоторое время он молча слушал, потом произнес:

– Хорошо, понял. Сегодня сможете все сделать? Отлично... Без меня справитесь? Ладно, потом позвоните сюда же. Что слышно про Ищенко? А почему так долго не сообщали? Ладно, поиски прекращайте, на них уже нет времени. Сразу он не расколется, а когда расколется, будет уже поздно.

Повесив трубку, Корсаков задумался. Похищение капитана говорило о том, что он недооценил противника, в данном случае - московских бандитов. Но до начала акции оставалось слишком мало времени, чтобы бандиты успели чему-то серьезно помешать. С другой стороны, и на поиски капитана тоже не оставалось ни времени, ни людей. Приходилось делать то единственное, к чему Корсаков в течение всех своих войн так и не смог привыкнуть - списывать еще живых товарищей в графу "безвозвратные потери". Группа прикрытия ничего не смогла выяснить у соседей Ищенко, хотя терпеливо дождалась того момента, когда сосед Юрец пришел в себя. То, что похитили капитана бандиты, можно было понять и без Юрца, а никаких дополнительных подробностей тот добавить не сумел. Корсаков же сразу решил, что на Ищенко вышли через какого-то близкого капитану человека, и поклялся про себя выяснить, чьих рук это дело, если останется в живых. Расследование не выглядело безнадежным - близких людей у Ищенко было не так уж много... Тут Корсаков наконец понял, что его уже давно трясут за руку.

– Виктор,- капризно пропела Альбина, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд на его лице,- о чем ты думаешь? Песня обо мне, слушай! Саша, ты самый любимый!- воскликнула она, заключая Сашу в объятия и довольно нескромно запуская руку ему под рубашку, но при этом косясь на Корсакова. Тот невольно улыбнулся и подумал о том, что никогда и нигде, в каких бы странах ему ни приходилось жить, жизнь не заставляла его смеяться так часто, как в России, хотя ни благополучием, ни спокойствием российская жизнь похвастаться не могла. Саша кое-как вырвался из рук Альбины и провозгласил:

– Песня-тост за младшую хозяйку "Притона". Подхватывают все!

Альбина, Альбина, я был человеком, На жизнь зарабатывал сам, Но в сумраке черном я волком позорным Скитаюсь теперь по лесам. Я жадно смотрел в твои очи, Альбина, В коварные очи твои, И сбился я с круга - ни стало ни друга Теперь у меня, ни семьи.

– "Каховка, Каховка, родная винтовка",- пояснил Бивнев.
– Песня про бронепоезд.

– Я что, похожа на бронепоезд?- икнула от изумления Альбина.

– Не слушай этого интригана,- фыркнул Саша.
– Ты песню слушай!

Тебя окружали веселые хлопцы, А я был не нужен тебе. Сжила ты со свету беднягу-поэта, Чтоб смело предаться гульбе. Оброс я усами, когтями, зубами По ведьмовской воле твоей И яростным волком брожу по проселкам, Пугая людей и зверей. Альбина, плутовка, ты словно винтовка - Все части на месте в тебе. С цевья до приклада - лишь ты мне отрада В моей горемычной судьбе.