Кольцо Неба

Ширью занес кисть над бумагой и одним взмахом нарисовал большой круг.

– Это энсо. Это символ абсолютного просвещения, ведь круг пустой и полный одновременно. Буддисты дзен верят, что характер художника проявляется в том, как он рисует энсо. Создать идеальный энсо может только тот, кто совершенен духом и разумом.

Он протянул Джеку кисть.

– Хочешь попробовать?

24

ЭНСО

Джек опустился на колени перед столиком, крыша беседки закрывала от солнца. Чистый лист рисовой бумаги лежал перед ним, пустой, как и небо. Рядом был черный прямоугольный брусочек, и твердые чернила в форме цветка лотоса. Край его был мокрым и потертым, ведь его смешивали с водой в квадратной чернильнице. Джек поднял бамбуковую кисть, взяв ее большим, указательным и средним пальцами.

Акико учила его, как держать кисть для каллиграфии, как писать основные кандзи. Но он знал лишь двадцать шесть из тысяч иероглифов, потому оставался новичком.

– Сядь прямо и не очень близко к столу, - посоветовал Ширью. – Вытяни руку, кисть перпендикулярна бумаге. Левая рука придерживает бумагу на столе. Как и в медитации, дыхание должно быть ровным, выдох начинает линию. Ты должен стать единым целым и кистью, чернилами и бумагой. Думай о себе, как о едином порыве движения.

Следуя совету Ширью, Джек обмакнул белую кисть из козьей шерсти в чернила, потом одним непрерывным движением вслепую нарисовал на бумаге. Получившийся круг был неровным, в конце линии он поднял кисть слишком рано и оставил брешь.

– Прекрасно! – воскликнул Ширью к удивлению Джека. – Многим новичкам шодо не хватает силы духа, чтобы так решительно нарисовать энсо. Это показывает твой дух самурая-мечника.

– Но я его не закончил, - сказал Джек, понимая, что его хвалят из вежливости.

– Это и не важно, - Ширью смотрел на него так, словно оценивал душу. – Энсо – выражение духа в данный момент. Брешь показывает, что твой дух – часть чего-то большего, а не одинокий. Что ему нужен кто-то, чтобы стать полноценным.

Джек понимал, что Ширью прав. Он тут же вспомнил об Акико… потом о Йори, Сабуро и Миюки,… а потом о Джесс.

Он понимал, что без друзей и семьи он был незаконченным кругом. И он не мог быть полным энсо, пока не попадет домой.

– Я проверю Бенкея, - сказал Джек, не желая, чтобы старик ощутил его печаль.

Ширью кивнул.

– Понимаю. Продолжим урок позже. У тебя большой потенциал.

– Только не отрезайте мне ногу, - стонал Бенкей, морща лоб и испуганно глядя. – Знаю, пахнет гнилой рыбой, но я к ней привык.

Джек бодро улыбнулся и вытер лоб друга холодной тряпкой.

– Это лекарство так воняет.

Бенкей с облегчением выдохнул.

– А я-то подумал, что больше не смогу танцевать!

Джек помог ему выпить бульон.

– Ширью сделал его для тебя. Там травы, что притупляют боль.

– Ширью! – глаза Бенкея расширились. – Я слышал о нем… Он – самый известный мастер шодо в Кюсю.

– А еще он талантливый лекарь, - ответил Джек, подставляя миску к губам друга. – Он сказал, что рана заживет через неделю. И ты сможешь ходить.

– Но… мы не можем так рисковать! – выпалил Бенкей. – Они найдут нас.

– Ширью сказал, что патрули проверяют лес и пещеры, потому нам нужно залечь на дно. А еще мне нужно тренироваться владению мечом.

Бенкей выдавил смешок.

– Тебе? Тренироваться? Я видел другое!

Джек отставил пустую миску.

– Мне повезло выжить после схватки с Казуки. Мы были наравне, пока у меня были все пальцы, но теперь…

Он замолчал, реальность была ужасной. Казуки с легкостью победил его. Пока он не решит проблему с ослабевшей хваткой меча, их схватки будут приводить к смерти. Его смерти.

День Джек посвятил тренировке техники Двух Небес в саду. Он словно тренировался в Нитен Ичи Рю, он вытягивал руки, растягивал мышцы, разминал суставы. Потом он начал отрабатывать взмахи мечом ката, которым его учил Масамото. Каждый раз он заканчивал какой-нибудь техникой: Огниво и искра, Лак и клей, удар Бегущей воды, Тело обезьяны, удар Осенний лист и так далее. Он должен был отработать движения так, чтобы они получались у него без колебаний.

Джек отрабатывал ката столько раз, что они были ему привычными… должны были.

Но теперь его ката были неуверенными и не плавными. Левая рука стала слабой, хватка тоже изменилась, и движения стали несбалансированными, хоть и немного, но этого хватало, чтобы не попасть по цели в важный момент. Он заметил, что лезвие вакидзаси часто дрожало, не ударяя по прямой. Пару раз он едва не выронил его.

С каждым взмахом смятение Джека росло. Он словно снова стал новичком. Он утратил контроль, которому учился четыре года, который и определял победу в дуэли. Когда он в третий раз выронил вакидзаси, Джек отвернулся от меча, оставшегося на траве, лезвие сверкало, насмехаясь, как серебряная змея. Он нашел камень возле пруда и сел, глядя на кои, скользящих под водой, но не видя их. Он потирал побаливающую левую руку. Мизинец пылал, хотя там почти нечему было болеть.