Кольцо с тремя амурами

– Что это? – Она тронула забинтованный локоть.

– Упала… – Дайнека с трудом продрала глаза. – Но мне оказали помощь.

– Ты научилась врать. – В голосе матери прозвучала тревога.

– Мам… Ну не вру, ну честное слово…

– Хорошо, не хочешь, не говори. – Людмила Николаевна крутанула колеса, и коляска покатилась к двери.

– Ну, вот… Обиделась, – прошептала Дайнека, спустила ноги с кровати и побрела умываться.

Когда она вышла к завтраку, за столом сидели все Кораблевы и ее мать. Пока пили чай, Людмила Николаевна старалась не смотреть дочери в глаза. После завтрака Мария Егоровна пошла собираться на работу, а Надежда увезла Людмилу Николаевну в сад. За столом остались только Дайнека и Кораблев. Он кивнул на ее израненную руку и проронил:

– Говорил тебе, не ройся в чужом дерьме.

– Я упала, – поспешно соврала Дайнека.

– На тебя свалился штанкет. В Доме культуры только и разговоров про это.

– Когда успели узнать?..

– У них это быстро. – Витольд Николаевич хмыкнул. – Артисты.

– Маме не говорите, – попросила Дайнека.

– Не знаю, что происходит, но чувствую, что тебе нужно заканчивать с этой историей. Если не успокоишься, я серьезно поговорю с твоей матерью и сам увезу вас домой.

– Да я и не собиралась…

– Не спорь! – неожиданно резко прервал ее Кораблев. – Если потребуется расследование, в полиции без тебя разберутся. Приехала – отдыхай! И нечего лезть не в свое дело!

Дайнека молча кивнула и вышла из кухни, побродила по дому. Из окна увидела, как Витольд Николаевич и Мария Егоровна сели в машину и выехали со двора. Потом вернулась в свою комнату – где-то там зазвонил ее телефон. Это был Вешкин.

– Дайнека, в общем, такое дело. – Он говорил вполголоса. – Нужны другие снимки кольца.

– У меня других нет…

– Нужно сфотографировать его еще несколько раз, чтобы на снимке была видна гравировка.

– Разве там есть гравировка? – удивилась Дайнека.

– Есть. На камне. Снимки делай на свету в нескольких ракурсах и сразу отсылай мне.

– Послушай, можешь рассказать, что за кольцо?

– Делай, что говорят. Всему свое время. Жду. Пока. – Вешкин отключился.

– Вот и думай, что хочешь… – пробормотала Дайнека, посмотрела на часы и набрала номер такси.

Она вышла к калитке. Машина подъехада через несколько минут.

– Ты куда?! – крикнула ей мать.

Дайнека прошла в сад, наклонилась и поцеловала ее в щеку.

– Ненадолго к знакомой.

– К ужину приезжай, совсем не вижу тебя…

– Приеду, – пообещала она.

В машине Дайнека порылась в своем телефоне, нашла фотографию кольца, увеличила, покрутила так и эдак. Наконец разглядела какие-то штрихи на розово-оранжевом камне, вправленном в золотой ободок.

– Да, действительно что-то есть… – сказала себе под нос и попыталась определить камень. – Кажется, сердолик.

– Вы что-то сказали? – обернулся водитель.

Дайнека ответила:

– Нет, – и спросила: – Долго еще ехать?

– До Госпитальной? Минут десять.

Через телефон Дайнека зашла в Интернет. Набрала в поисковике: «сердолик». Увидела фотографии и решила, что правильно угадала камень. Открыла страничку и прочитала: «Старинное название – смазень. Разделяется на мужской – красно-коричневый и женский – розово-оранжевый. Сердолик является традиционным любовным талисманом, он содействует возникновению любви и в то же время защищает от недоброжелательства, способствует сохранению тайны. Этот камень прочит счастливую и долгую жизнь».

Дайнека вздохнула.

«И не защитил, и не поспособствовал…»

Она вспомнила записи, прочитанные в дневнике, каллиграфически выведенную фразу «И кажется, я ВЛЮБИЛАСЬ». Местоимения «ОН», «ЕМУ», «ЕГО», обведенные фломастером, усыпанные завитушками и цветами. Милые девичьи грезы, мечты о счастье, о любви. Это было так близко ей самой! Так что же случилось с этими уже не посторонними ей людьми? Кто разрушил их мир, а в результате и жизни?

– Приехали, с вас сто двадцать рублей, – сказал водитель.

– Пожалуйста, подождите меня. – Дайнека протянула ему деньги и вылезла из машины.

Одновременно с этим открылась калитка и вышла Екатерина Владимировна Свиридова.

– Я вас сразу узнала! – улыбнулась она и деловито осведомилась: – Есть новости от Алены?

– Пока нет. Вот… – Дайнека опустила глаза, – решила вас навестить.

Свиридова отступила.

– Проходите.

Она усадила Дайнеку за стол на кухне, загремела кастрюлями.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, я уже завтракала.

Екатерина Владимировна обернулась:

– Тогда чаю?

– От чая не откажусь.

Поставив на стол кружки, старуха посетовала:

– К чаю у меня только баранки.

– И хорошо, – поддержала ее Дайнека. – Я люблю баранки.

– Сахару?

– Да, я люблю сладкое.

Они сидели друг против друга, пили чай и ели баранки.

– Екатерина Владимировна, можно вас кое о чем спросить?

– О чем?

– Все о том же. О тех днях, когда пропала ваша Алена.

– Она уехала, – спокойно сказала старуха.

– Конечно-конечно… – Дайнека в растерянности откусила кусочек баранки и на пару минут замолчала. А потом спросила: – Вас не вызывали в школу, перед тем как она… уехала?

– Алена очень хорошо училась. За третью четверть у нее была только одна четверка по физкультуре. Если хотите, я покажу дневник…

– Не надо, я верю… – Дайнека для чего-то спросила: – А почему у нее была четверка по физкультуре?

Екатерина Владимировна задумчиво улыбнулась.

– Алена отказалась через козла прыгать. Физрук поставил ей двойку.

Дайнека опустила глаза, сообразив, в чем заключалась причина отказа. Алена оберегала ребенка.

– Никто из учителей с вами не говорил?

– Нет.

– А домой к вам никто не приходил?

Старуха кивнула:

– Приходил один.

– Кто? – спросила Дайнека.

– Лейтенант. – Екатерина Владимировна улыбнулась. – Совсем молодой. Все про Алену расспрашивал. А потом сказал, дескать, не беспокойтесь, дочь ваша найдется. Она просто уехала.

– Это уже после того как Алена уехала, – мягко поправила Дайнека. – А до того никто не приходил?