Колдунья

Стивен Грэшем знал о любви Хьюго к его жене. Он намеревался отдать ему в часовне Элизабет — порочный дар, который он счел достойным члена Конгрегации. Хьюго был связан клятвой, которая требовала от него абсолютного подчинения лидеру. Он должен был растоптать предмет своей нежной страсти и идеалистических фантазий на глаза у всех и таким образом еще раз подтвердить признание самого важного закона подземной часовни — ничто не свято.

Но вместо этого Хьюго убил Стивена и тем самым нарушил клятву. А теперь сын лидера придумал великолепное наказание.

Глаза Джаспера пробежали по лицам людей, окруживших возвышение и готовых насладиться поруганной девственностью вслед за Криспином. Его взгляд задержался на молодом, свежем лице Дэниса де Лейси. Глаза юноши блуждали, губы раскрылись в предвкушении страсти. Он мог сделать что угодно, лишь бы добиться признания у Конгрегации и у него было для этого все: молодость, приятная внешность, положение в свете и приличное состояние.

Джаспер оттолкнулся от колонны и, подойдя к молодому человеку, похлопал его по плечу. Дэнис тут же обернулся. Джаспер поманил его рукой, и, хотя юноше не хотелось покидать свое место у возвышения, он с готовностью последовал за ним в одну из небольших комнат часовни…

— Я сегодня пользовалась потрясающим успехом, Самюэль. — С этими словами Хлоя ворвалась в холл, как только Самюэль открыл дверь. — Леди Джерси обещала прислать мне поручительство для посещения Олмака, и я не пропустила ни одного танца, и у меня было столько партнеров, что никто не смог потанцевать со мной больше одного раза. — Она закружилась, и ее пышная шелковая юбка кремового цвета обвилась вокруг ее ног.

— Если будешь продолжать в том же духе, то у тебя голова пойдет кругом, — заметил Самюэль, закрывая дверь.

— Это крайне некрасиво, дорогая, — произнесла очень полная дама в кашемировой шали. — Прекрасно, что у тебя оказалось так много кавалеров, но ты их всех очень быстро растеряешь, если не будешь вести себя с подобающей скромностью.

— А, ерунда, — пробормотала Хлоя.

— Я страшно устала, — произнесла ее дуэнья с жалобным вздохом. — Хотя вечер был очень хорош… чрезвычайно элегантен, не правда ли, Хьюго? У леди Кэррингтон, безусловно, прекрасно готовят… такой паштет из лобстеров, такие устрицы в раковинах гребешка… — Она невольно провела рукой по округлившемуся животу, вспоминая отменный ужин. — О, и бисквиты, пропитанные вином и украшенные взбитыми сливками… Я уже упоминала о бисквитах? Я съела две порции… или три? — Она нахмурилась с чрезвычайной серьезностью.

— Шесть, — сказала Хлоя вполголоса.

— Прошу прощения, Хлоя?

— Я сказала, что они были восхитительны, — ответила Хлоя с милой улыбкой. — Как и желе с ликером и сливками. Кажется, оно вам тоже очень понравилось, моя дорогая мадам.

— Ах, да, конечно. Я забыла о желе. — Леди Смолвуд вздохнула от удовольствия. — Как я могла забыть о желе!

— Очень просто, ведь нужно было попробовать так много блюд, — сказала Хлоя, продолжая улыбаться.

— Да, выбор был огромен. Некоторые полагают, что такое обилие блюд несколько вульгарно, но я иного мнения.

— Конечно, — согласилась с ней Хлоя.

— Я действительно считаю, что хорошее угощение — признак уважения к гостям.

— Да, уверен, что вы правы, Долли, — успел сказать Хьюго, прежде чем Хлоя смогла продолжить делать насмешливые замечания шепотом. — Я рад, что вы не скучали.

— Ты же знаешь, Хьюго, что я не любительница вести светский образ жизни… с тех пор, как мой дорогой Смолвуд оставил этот мир, — произнесла леди Смолвуд со вздохом. — Но я сказала, что все сделаю для девочки, и сдержу слово. Я не стану пренебрегать моими обязанностями. — Она побрела к лестнице. — А сейчас, прошу прощения, но я отправляюсь отдыхать. Пойдем, Хлоя. Ты же не хочешь завтра выглядеть утомленной. Нельзя допустить, чтобы у тебя лицо осунулось.

— Но я ни капельки не устала, мадам.

— Леди Смолвуд лучше знает, девочка, — убежденно сказал Хьюго. — Только подумай, как унизительно было бы лишиться успеха, еще не успев им насладиться.

Хлоя показала ему язык, но все же последовала за огромной фигурой к лестнице.

Хьюго ухмыльнулся и покачал головой.

— Ну и вечер! Полагаю, в ближайшее время нас будут осаждать плененные ею молодые люди, Самюэль. К девочке невозможно было пробиться с той минуты, как она вошла в комнату.

— Надо надеяться, что дуэнья не поддастся ее насмешкам, — сказал Самюэль. — Мне все труднее сдерживаться от смеха. Какая же она негодница!

— Я знаю, но этому невозможно противиться. — Хьюго вошел за Самюэлем на кухню. — Я ее приструню, если она совсем обнаглеет. — Он сел у огня, вытянул ноги и, нахмурившись, стал изучать свои бархатные бриджи. — Боже, Самюэль, я совершенно не ожидал, что вновь стану так одеваться и буду ухаживать за поблекшими красавицами на скучных вечерах!

— А эта леди Кэррингтон вроде приятная дама, — заметил Самюэль, ставя кружку перед Хьюго.

— О, да. Вообще-то все было не так уж плохо. Просто я думал, что давно покончил с этой чепухой. А оказалось… — Он вздохнул.

Самюэль добавил рома себе в чай и сел напротив хозяина.

— Выдайте ее замуж. Тогда вы от нее освободитесь, и мы сможем вернуться в Денхолм.

— В этом и состоит цель нашей поездки, — сухо сказал Хьюго, отхлебнув чай. В этот момент к нему на колени прыгнул котенок, толкнув под локоть, и капли чая выплеснулись на белый жилет.

— Проклятие! — Он с возмущением посмотрел на котенка, но тот уютно устроился у него на колеях и заурчал. — Это который из них?

Самюэль пожал плечами.

— Не представляю. Но даже если и знал бы, все равно бы не смог выговорить.

Хьюго невольно рассмеялся.

— Подозреваю, что это Ариадна, но спорить бы не стал. — Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Самюэль улыбнулся и стал пить чай. Это был ежевечерний ритуал, когда они оставались на кухне вдвоем. К этому времени там уже не было заносчивого Альфонса, чьи постоянные битвы с Хлоей из-за необходимого животным питания каждый день вызывали в доме бурю.

Самюэль украдкой рассматривал своего друга. Хьюго, несмотря на громогласные заявления о скуке в обществе, выглядел моложе и свежее. Последний раз он так выглядел, когда расстался с флотом.

Но Самюэль чувствовал, что волнения не закончились. Хьюго был сейчас счастлив. Каковы бы ни были его чувства по отношению к молодой подопечной, они приносили ему огромную радость. Однако где-то в глубине души зрела уверенность, что это счастье не будет постоянным. Когда Хлоя уйдет из его жизни, вернется ли он на свои пустоши?