Колесо Судьбы
Шрифт:
Едва распахнул дверь, как в лицо мне пахнуло теплым влажным воздухом, парное облачко, видимо, с кухни, скользнуло и утекло дальше, оставив на коже влажный липкий след. Я стер его перчаткой, покрытой магическими заговорами, и кожу стало саднить. Я огляделся. Мне почудилось, что за мной наблюдают – не человек и не фантом, нечто другое. А потом это ощущение рассеялось, как и теплый парной воздух.
Орлиный глаз восседал в центре ряда поставщиков новостей. Новость еще не успели прочесть многие, но место напротив сплетника уже было занято. Какая-то тучная тетка склонялась к самому столику, чтобы лучше слышать шепот обладателя важных сведений. Мой слух магика помогал мне улавливать отдельные слова. «Младшая племянница, ей семнадцать, портрет прислали…», «Лара в ярости», «…нет, не может…»
Наконец толстуха
– Лара? – спросил Орлиный глаз и снисходительно улыбнулся.
– И помолвка.
– Четыре флорина, это две новости…
– Но только если новости правдивы. Если я уличу тебя во вранье, как Сегера…
– Цена новостям Сегера – два грошика. Только приезжие платят ему флоринами, не ведая, кто перед ними.
Этот тип сумел меня уязвить, но я не стал возмущаться и спорить, только подумал, что Орлиный глаз – наверняка магик, и что сведения он собирает с помощью мираклей. Не знаю, почему я так решил – может быть, ощутил легкую вибрацию, идущую от его пальцев к моим рукам. И еще – синее свечение за его плечами – очень сильная защита в накинутом небрежно плаще. Никаких знаков в виде кругов, каковыми украшают одежду магики, он не носил.
Я выложил монеты, сколько было затребовано.
– Начнем с Лары, – в тоне Орлиного глаза чувствовалась солидность. – Она появилась в Гарме два месяца назад и сразу вскружила голову Королю-капитану – дерзкая, непокорная, даже агрессивная – он любит таких. Однако торжество ее длилось недолго. Она явно претендовала не на место фаворитки, а на положение законной супруги. Но тут у правителя Гармы составлены были иные планы. В этом году истекает его срок, скоро выборы, и свое положение он планировал усилить выгодной партией – деньги, союзы, любовь толпы – ничего этого дочь неродовитого знаменосца, пускай даже вдова одного из принцев Ниена, дать ему не могла. К тому же шептались о ее сомнительном романе с братом покойного мужа. Нет, такая супруга не для Короля-капитана. Об этом сначала судачили в тавернах, потом заговорили, не стесняясь. Вчера во дворце вечер закончился скандалом, Лара сказала что-то резкое и колкое королю на людях, король Гратин попытался ее ударить, она отбила его удар предплечьем. Физической силой они оказались почти равны. Это было особенно унизительно. Он обозвал ее, она в ярости покинула дворец.
– Как обозвал? – зачем-то уточнил я.
– Шлюхой. И еще бросил вдогонку потом пару слов… Повторить?
– Не надо. – Я и так знал, что мог крикнуть этот жалкий тип: про нашу с Ларой связь и нашего нерожденного ребенка. – А сегодня?
– Сегодня стало известно, что король добивается помолвки с племянницей короля Флореллы. Ей семнадцать, за ней дадут небольшое приданое. Но не это главное. Главное, что Гарма и Флорелла заключат торговый союз. Это даст сотни тысяч серебряных флоринов прибыли нашим торговым домам. Торговый дом Братьев Латуров готов выделить королю беспроцентную ссуду на пять лет в 100 тысяч флоринов.
– Лара знает об этом?
– Точно знает. У нее есть осведомители во дворце. Сегодня вечером на приеме король представит портрет своей юной нареченной.
«Сегодня вечером»… Я подумал, что должен быть во дворце – меня как принца Ниена наверняка пропустят. А нет – я все равно сумею пройти как магик, для которого двери и королевская стража не помеха. Но потом вспомнил холодный взгляд Лары, задернутые занавески лектики и передумал.
Я поднялся.
– Еще два вопроса. Первый: где остановилась Лара?
– В Доме с совами – это небольшой особняк, принадлежащий ее отцу.
– И второй. Во сколько начнется прием?
– В первый ночной час.
«То есть в семь часов вечера», – перевел я время на привычный мне отсчет Механического Мастера.
– Вообще-то за такие ответы тоже надо платить, – Орлиный глаз, как почти все в Гарме, обладал деловой хваткой. – Но буду считать это бонусом за сдвоенный вопрос.
Я вернулся к себе в гостиницу. У меня был неплохой номер на втором этаже, довольно просторный и чистый с двуспальной кроватью, стираными простынями и даже неким подобием балдахина. Я заказал в покой ужин и вино, написал записку и отправил ее с Френом Ларе. Я не думал исхитряться
или юлить или очаровывать – написал прямо: «Лара, друг мой и моя любовь, не ходи сегодня во дворец Гармы, приходи сюда в гостиницу «Веселый бродяга», у меня здесь покой на втором этаже. Я сделаю для тебя всё – всё, что смогу. Я не подарю тебе королевство, но ты будешь владеть Элизерой вместе со мной. А Элизера стоит любого королевства. Твой Кенрик». Я не предлагал ей связать наши нити, но намекал на это – как иначе она могла бы заполучить Элизеру, если временным владельцем Лебединого замка после смерти Лиама мог быть только я, Второй наследник?После ужина я позвал лже-Лиама, обрядил его в пурпурный бархат, соорудил золотую цепь, меч с золотым эфесом и рубином в навершии, накинул на его фантомные плечи фантомный плащ из белого бархата. Даже на башмаки нацепил золотые пряжки с алмазами. Наряжать миракля просто: его драгоценности и бархат так же призрачны, как и он сам. Я придумал ему какое-то лживое имя и титул – взяв за образец длинные труднопроизносимые имена правителей из Дивных земель. О тех эрлах мало что знают в Гарме, и никто не проверит, подлинное это имя или нет. Но человека с рубиновой застежкой на берете и золотой цепью на плечах вряд ли попробуют остановить у входа во дворец. Задание я дал ему простое – наблюдать и следить за Ларой, когда она появится (а я был уверен, что она приедет во дворец, наплевав на мое предостережение), после чего мне все рассказать в подробностях. Миракль может действовать самостоятельно, если закачать в него достаточно энергии. А такой «старый» миракль, каким был мой лже-Лиам, легко может сойти за человека, учитывая, что я загрузил в него свои воспоминания о погибшем брате. Магик, конечно, распознает фантома. Но только сильный магик, а не те неумехи, что будут стоять у входа во дворец.
Как только миракль Лиама ушел, вернулся Френ.
– Лара написала ответ?
Френ скорчил сокрушенную гримасу, покачал головой и протянул мне записку. Мою записку. Запечатанную. Лара ее даже не взяла.
Сколько раз потом я упрекал себя в дурости – надо было самому идти во дворец, а не посылать миракля и не сочинять дурацкие письмишки. Но свои ошибки мы замечаем только, когда их совершим. Иногда на это уходят годы.
Так что вечер я провел в одиночестве, вылакал почти полный кувшин виенского легкого вина и завалился спать.
Раз Лара не хочет меня видеть, так тому и быть!
Глава 3. Беда. Двенадцать лет назад
Миракль-Лиам разбудил меня посреди ночи. После пьянки с собой наедине (если не считать преданного Френа, который ограничился единственным бокалом), я плохо соображал, и попытался вновь зарыться в подушки. Френ, явившийся вслед за мираклем Лиама, вылил на меня кувшин ледяной воды. После чего я пришел в себя и понял, что дело дрянь, раз флегматичный Френ прибег к столь радикальным мерам.
Миракль стал рассказывать о своем визите на праздник. Поначалу все шло хорошо. Фальшивый Лиам без труда проник во дворец и даже мило поболтал с придворными дамами, от которых узнал, что Лара стервь, каких мало, что у нее нет приданого, что за мужем она ничего не наследует и получит в итоге только манор своего отца – но и то после папашиной смерти, а толстый Ранулд еще неизвестно когда отдаст концы. Что в Ниене она крутила какой-то скандальный роман с преступником, и бежала верхом на украденном коне. Я слушал все эти знакомые сплетни уже почти равнодушно. То, что пересказывал Миракль Лиама, было в основном правдой, с приправой из соуса зависти и злобы. Да, Лара была не богата, но вдова Второго наследника могла проложить тропку к прочному союзу Гармы и Ниена.
Тут я понял, что не слушаю моего посланца.
– Там временем, – продолжал свой рассказ миракль, – в большой зал приемов, освещенный сотнями лурсских огней, внесли портрет Лючии, прелестной племянницы Гвидо Седьмого, короля Флореллы. Женишок, Король-капитан Гратин, сдернув с портрета покров из виссона, объявил, что дело слажено, и до свадьбы остается месяц, ну, максимум, два. Придворные аплодировали, кричали «браво» и косились на дверь в столовую, откуда плыли одуряющие запахи и доносилось звяканье расставляемой посуды. Король уже заговорил о торговом союзе с королевством Флорелла, когда в залу ворвалась Лара, одетая в платье из синего бархата…