Колхоз князя Пушкина

— Александр Сергеевич, вы же недавно были во дворце у Императрицы-матушки, — заметила Минаева. — И вот снова ждёте визита к ней.

— Ну а кому сейчас легко? — наиграно тяжело вздохнул я. — Есть у меня перед Её Величеством некоторые обязательства.

Не рассказывать же мне Екатерине Матвеевне, что с каждой сделки выплачиваю Марии Фёдоровне определённый процент. Да и пусть её, мне не жалко. Если мои взносы идут на образование и здравоохранение, то я совсем не против подобных отчислений.

Всегда бы были на Руси такие правители, так и денег не жалко.

* * *

Интерлюдия: Путь льняного полотна

Рано утром, стоило Солнцу взойти, на полотняной мануфактуре села Велье уже закипела работа. Здесь изготавливают льняные ткани — прочные, мягкие и очень ценные в эти времена. Лён был основой жизни Псковского края: из него шили одежду, постельное бельё, паруса для кораблей и даже мешки для зерна. Зерно шло в пищу и на получение постного масла.

Всё начиналось с поля. Лён собирали в конце лета, когда стебли становились золотистыми, а семена созревали. Крестьяне привозили собранный лён на фабрику. Здесь его вымачивали и раскладывали на специальных площадках для просушки. Затем начинался процесс мягчения — лён пропускали через мялки, чтобы отделить волокна от грубых стеблей. Это была тяжёлая работа, требующая силы и терпения.

После мягчения лён трепали — били специальными деревянными трепалами, чтобы удалить остатки костры, как называется жёсткая часть стебля. Затем волокна чесали гребнями с металлическими зубьями, чтобы разделить их на тонкие, ровные нити. Полученные волокна становились мягкими и готовыми к прядению.

В одном из цехов мануфактуры стояли десятки прялок. За ними сидели женщины. Их руки двигались с удивительной ловкостью. Они скручивали льняные волокна в тонкие, ровные нити. Это был кропотливый труд, требующий внимания и сноровки. В Велье прядение происходило на механических прялках, двигателем которых служили лошади, ходившие по кругу и вращающие приводное колесо. Готовые нити сматывали в мотки и отправляли дальше — на ткацкие станки.

Ткацкий цех был сердцем мануфактуры. Здесь стояли громоздкие деревянные станки, за каждым из которых работал мастер. Ткачи, чаще всего мужчины, ловко управлялись с челноками, перебрасывая их между нитями основы. Так, нить за нитью, рождалось полотно. Ритмичный стук станков заполнял зал, создавая своеобразную музыку труда.

Льняная ткань получалась плотной и прочной. Её качество зависело от мастерства ткача и тонкости нитей. Иногда в полотно добавляли хлопковые или шерстяные нити, чтобы сделать его мягче или придать особые свойства. Их приходилось закупать отдельно, но управляющий Селивёрстов — человек опытный, знает цену добавкам в полотно, и как они на продажу влияют.

Готовое полотно отправляли в красильный цех. Здесь ткань окрашивали в разные цвета: от традиционного белого и серого до синих и красных оттенков. Особого ассортимента красителей не было, оттого и особо ярких цветов полотна добиться было трудно. После окрашивания ткань промывали и сушили на свежем воздухе, для чего под навесом были специальные вешала.

Затем полотно подвергали валянию — его смачивали и били специальными колотушками, чтобы сделать более плотным и гладким. Иногда ткань натирали воском или маслом, чтобы придать ей блеск и водоотталкивающие свойства.

Готовые льняные ткани свозили в склад, где их тщательно осматривали, измеряли и складывали в стопки. Лучшие образцы откладывали на торговлю с купцами, а более грубые ткани шли на продажу в деревни или использовались для нужд армии, если на то будет заказ от интендантов.

Работа на мануфактуре была тяжёлой, но теперь она давала людям возможность заработать на жизнь. Новый хозяин в два, а кому и в три раза поднял дневную оплату и ввёл систему премий. Такие меры оживили мануфактуру. А уж когда мастер цеха объявлял, что до дневной премии осталось совсем чуть-чуть, у работников словно второе дыхание открывалось.

Льняные ткани, произведённые в Велье, теперь ценились далеко за пределами уезда и даже псковские купцы уже начали посылать своих приказчиков, чтобы приобрести дюжину — другую тюков полотна Вельевской мануфактуры, вроде бы, как на пробу.

* * *

Размышления про то, как мануфактура в Велье предстанет перед глазами Морозова, я воспринял легко. В конце концов, казначейством там было закуплено далеко не самое плохое немецкое оборудование, установленное лишь четыре года назад. Для неграмотного крестьянина — это космос!

Одни залы, шириной в девять метров, чего стоят. Да, я знаю, что у Морозова есть своя мастерская, обустроенная в двух избах и одном бревенчатом амбаре, но у меня в Велье и стены повыше, и работников больше, и станки на порядок лучше тех кустарных поделок, на которых он вполне приличные деньги умудряется заработать.

— Александр Сергеевич, с вашими перлами на электродвигатели всё далеко не просто, — появился мой тульпа, чётко поймав ход моих размышлений.

— Что с ними не так?

— Сложные чересчур. Вы же обычных крестьян хотите к нашим машинам приставить, чтобы они вращение изображали? — поморщился Виктор Иванович.

— Конечно. Дворян на мануфактуре работать не заставишь.

— Даже представить себе не могу, как вы им физику вращения электродвигателя объясните, чтобы они им управляли, как нужно. Может, всё-таки нам к Воздуху вернуться? Там же всё проще некуда. Дуешь сильней — крутится быстрей. Опять же, в цехах, к слову сказать, изрядно запылённых, можно будет вентиляцию организовать, и это между делом, без особых затрат.

— Возможно, что в какой-то части оборудования мы так и поступим, — постеснялся я признаться, что выпрыгнуть впереди планеты всей, с теми же электродвигателями, меня подвигла обыкновенная скука.

Не, а что тут такого? Магия есть, и возможностей у неё до фига. А используют её кондово. Пожалуй, это самое верное слово, которым можно описать то, что я сумел заметить и понять.

— Как я понимаю, для нас сейчас главное местные патенты, которые тут привилегиями называются, обойти максимально гладко и без финансовых потерь? — обозначил свою задачу Виктор Иванович.

— Именно так.

— Тогда мне нужно ознакомиться с их полным описанием. Хотя я и так догадываюсь, что Вебер тупо скопировал немецкую машину и умудрился выдать её за собственное изобретение.

— Не только он, там и второй, как его… Битепаж, он тоже тот ещё изобретатель.

Впрочем, чисто теоретически мы это уже обсуждали, и не раз. Пришло время практики.

На сегодняшний день у меня есть два варианта двигателей — электрический и воздушный.

У каждого варианта свои плюсы и минусы, но какой из них найдёт себя на производстве, как наиболее простой и надёжный — лишь время покажет.