Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица

2

Дом в Москве, где временное пребывание имел сенатор Сабуров: ночь.

Снова решились чиновники на авантюру. Многие беды могли на них за то свалиться. Но по-иному дело сделать у них не получится. Слишком все запуталось и развязать сей «гордиев узел» можно было лишь его разрубив. Соколов, Цицианов и Иванцов переоделись в солдатские мундиры, которые заготовил для всех князь, вооружились пистолетами, по паре на брата, и шпагами.

– Паричок поправь, Иван Иванович, – произнес князь. – Это тебе не на балу.

– Нас в таком виде не узнают? – спросил Иванцов, поправив парик.

– Постараться надобно, чтобы не узнали, – ответил Соколов, засовывая пистолеты за пояс.

– А иного пути нет? – снова спросил Иванцов. – Мы сами закон нарушаем, господа.

– Иногда полезно нарушить его, дабы до правды докопаться. Верно, Степан Елисеевич? – засмеялся князь.

– Законы в юстиц-коллегии часто нарушают. То мне хорошо ведомо, – ответил Степан. – А про законы божеские и человеческие толковать нам не пристало сейчас, господа. Впрочем, я не могу никому приказывать.

– Я не трус, Степан Елисеевич, – покраснел Иванцов. – Я с вами.

– Вот и отлично, господа.

Они надели плащи и вышли во двор. Соколов и Цицианов приготовили коляску, а Иванцов не будил привратника, а самолично открыл ворота.

– Я буду за кучера, господа, – сказал Соколов. – А вас прошу в экипаж.

Лошади рванулись вперед.

В коляске Иван Иванович с опаской смотрел на Цицианова. Тот явно радовался предстоящему приключению.

– Чего хмурной такой, господин Иванцов?

– Да больно не по душе мне сие дело. Сабуров – сенатор. Не мелкая сошка.

– Эх, Иван Иванович, неужто не понял ты, что ежели мы по старому искать станем, то времени у нас не хватит? Я и сам хотел в Петербург рапортовать, но когда про политическое дело узнал, передумал. Понял, что прав господин Соколов. Специально нам Салтыкову подставили. И Сабуров наверняка знает кто и зачем.

– А если нет? Если случайно он при этом деле оказался? Что тогда, князь?

– Тогда все ему объясним. Человек государственный и понять должен, что не ради себя стараемся, но ради Отечества.

Неподалеку от дома Сабурова, Соколов экипаж остановил.

– Вылезай, господа. Приехали. Далее приближаться к дому не стоит.

Иванов и Цицианов выскочили из экипажа.

– Ты, Иван Иванович, останешься при экипаже. А мы с князем сами все сделаем, что потребно. Понял ли?

– Да, Степан Елисеевич.

– Ежели кто спросит, отчего солдат здесь торчит, кажешь что барин твой офицер к бабенке подался, а тебе тут дожидаться велел. Хотя сомневаюсь, что кто-то побеспокоит тебя таким вопросом.

– Как бы лихие люди не наскочили, Степан Елисеевич.

– Он солдатом одет пехотным. Кто станет солдата грабить? Что у служивого есть окромя вшей и пятака в кармане? А за тот пятак на шпагу наткнуться никому не охота.

Степан ощупал пистолеты, и запахнул плащ. Тоже самое сделал Цицианов. Он жалел, что с ним не фамильные работы Кухенрейтера пистоли, а простые армейские.

– Пистоли-то, Степан, казенные подвести могут. Мои безотказные.

– А коли потеряешь его? Такой пистоль кто опознает? А твои в серебре пистоли – верный след. Понимать должен.

– И то верно. Однако, не привычно.

– Сабуров спит на первом этаже дома. Недавно местожительство свое сменил. Но мне про это донесли.

– Отчего так?

– А вот таких визитов опасается. Поглубже, князь, треуголку надвинь. Он твоего лица видеть не должен. А сегодня ночь светлая как назло.

– Не узнает. И говорить стану с хрипотцой.

– А я, как договорились, слова буду коверкать, словно не русский я.

– И немецкие вставляй иногда. Вроде как русских подобрать не сумел. Вот будет потеха, Степан.

– Потехи-то наши недавно едва трагедий не закончились, князь. Дай бог нам с тобой удачи.

Они перелезли через ограду и никем не замеченные подошли к дому. Соколов показал на местожительство Сабурова.

– Вот здесь он и обретается. Вишь, не спит доселе. Свет горит в его спальне.

– А может не один он?

– А с кем? Жена его с ним николи не ночевала. А ежели ему такая жена-касотка не нужна, то в иных девицах какой прок? Нет. Один он там. Один.

– Но он не спит. Как отрыть окно незаметно?

– Про то не думай, князь, окно он нам и сам откроет. Я ведь в юстиц-коллегии служу и кое-чего знаю по роду своей службы.

Соколов три раза постучал по оконному косяку.

– Сейчас будь внимателен, князь. Как только окно откроется, стоит быстро запрыгнуть внутрь.

Окно действительно открылось.

– Чего принес? Дело говори и быстро! – раздался голос изнутри.

Цицианов быстро вскочил на подоконник и уже через несколько мгновений был в комнате. За ним это же, но менее изящно, проделал и Степан.

– Что такое? – спросил удивленный сенатор. – Что это…

– Молчи, старина, если желаешь жить. Мы не те, кого ты ждал, – сипло произнес князь.

– Но кто вы такие и что это у вас…

– Пистолет и дуло смотрит прямо в твой живот. Разворотит тебе кишки так, что не соберешь.

– Что вам надобно? – прошептал испуганный Сабуров.

–Доннерветтер! – произнес Соколов по-немецки. – И ты еще спрашиваль? Швайнерай!

– Спокойно, барон, – подыграл Соколову Цицианов. – Не стоит так горячиться.

– Господа, вы знаете, с кем говорите? Вы дворяне, как я понял, хоть на вас и мундиры простых солдат.

– Сенатор, это вы не знаете с кем говорите. Мы ехали сюда из Петербурга не просто так.

– Из Петербурга? – изумился Сабуров.

– И сейчас вы нам расскажете, что такое вам надобно в доме Салтыковой. Нам известно про Манифест! – сыграл ва-банк Цицианов.

– Я не нашел его! В том могу поклясться, – ответил Сабуров. – И у меня его нет! Богом всемогущим клянусь!

– Вас (Что? – Нем)? Ты вздумал нас обманываль? – вскричал Соколов с диким акцентом.