Колодец странствий

Дуглас лежал и не шевелился, когда Малкольм подошел к ним.

— Что с ним?

— Спит, — ответила Санара, поднимаясь. — Я применила сильное заживляющее средство и сонный заговор.

Она достала покрывало и накрыла Дугласа, затем взяла Малкольма за руку и подвела к батлаку. Из разорванного бедра животного сочилась кровь. Санара посмотрела на Малкольма.

«Да, слабенькие мне мужчинки достались…» — подумала она.

Из ступора Малкольма вывела сильная оплеуха.

— Ты как? — спросила Санара.

— Нормально, — буркнул он.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала она, садясь рядом с раненым батлаком.

Жеребенок лежал на земле и не двигался. Санара чувствовала, как бьется сердце батлака. Она взяла руки Малкольма и приложила их к ране животного.

— Представь, что из твоих ладоней исходит тепло, — шептала она. — С каждым вдохом ты получаешь силу, она растет в тебе, и ты отдаешь ее этому бедному животному.

— Я понял.

Наручи на руках мальчика стали медленно пульсировать. Санара порылась в сумке, достала флакон с коричневой жидкостью и стала лить ее на раны молодого батлака. Наручи Малкольма горели в полную силу.

— Полегче, герой, тебе силы тоже нужны.

— Я понял.

Рана медленно затягивалась, её края горели бледным светом. Санара смазала раствором из баночки остальные раны батлака; животное дрожало всем телом, но встать не пыталось. Девочка подползла к голове юного гиганта, запустила руку в густую гриву и стала что-то нашептывать ему на ухо. Жеребенок перестал дрожать. Санара улыбнулась.

Наручи Малкольма ярко горели. Его белое лицо, словно маска безразличия, ничего не выражало. Санара подошла к нему сзади и коснулась его висков подушечками указательных пальцев.

— Спи, — прошептала она ему на ухо.

Малкольм осел на траву и завалился на бок. Санара заботливо укрыла его.

«Ночь выдалась веселой», — думала она.

Ее била дрожь. Только теперь сильнейшая усталость добралась и до нее. Они в лесу одни и что их ждет впереди, она не знала. Девочка развела костер пожарче. Дрова весело потрескивали. Глядя на огонь, она задремала, остаток ночи, проведя на границе сна. Остальные батлаки, которые успели убежать в лес, к утру не вернулись. Ребята проспали до середины дня. Как только они проснулись, Санара завернулась в покрывало и уснула глубоким целительным сном.

* * *

Молодой батлак резво скакал по поляне, и издавал громкие звуки, похожие на крик осла. Изредка «ржание» превращалось в посвисты. При этом он забавно сворачивал губы трубочкой и задирал голову к небу.

— Еще волков подзывает, — сказала Дуглас.

Он сидел радом с Санарой и гладил ее волосы.

— Их было не меньше дюжины, — сказал Малкольм. — Чтобы прокормить такую стаю нужна большая охотничья территория.

— И что с того?

— Пока ее займет другая стая пройдет много времени.

— Это мир необитаем, — буркнул Дуглас, подражая голосу гроссмейстера.

Санара проспала до следующего утра. Ближе к вечеру вернулись убежавшие батлаки. Мальчики дали им по галете и животные больше не уходили с поляны надолго.

Рано утром Малкольма разбудила Санара. Лицо её сияло бодростью.

— Как тебе удается? — удивился Малкольм.

— Ты о чем? — спросила она.

— Рядом нет водоемов. Косметикой ты не пользуешься, но выглядишь так, что можно сразу на бал.

Санара закатила глаза и часто захлопала ресничками. Она сложила руки в замок, вытянула их перед собой и картинно смутилась. Ей даже удалось покраснеть.

— У нас, добрых волшебниц, есть свои секреты.

Малкольм улыбнулся.

— Понятно, вода из фляжек, — сказал он.

Они засмеялись, и разбудила Дугласа, который резко сел и огляделся.

— Вставай «геройские булки», — хихикнула Санара.

Дуглас посмотрел на Малкольма. Тот, извиняясь, пожал плечами.

Весь день ребята провели в пути. Батлаки двигались быстро. Вероятно, им хотелось уйти подальше от нехорошей поляны. Привал путешественники сделали, достигнув реки, и впервые с начала путешествия у ребят появилась возможность понежиться в воде.

В том месте, куда они вышли, река делала крутой поворот, получилось нечто вроде полуострова. Ребята купались на одной его стороне. Скрытая густой растительностью на другом конце полуострова, купалась Санара. Она увела с собой самку батлаков и жеребят. Самец никуда не спешил. Он меланхолично подошел к кусту, на котором росли плоды синего цвета, по форме похожие на баклажаны и принялся их поедать с завидным аппетитом. Он смачно чавкал, и все глубже и глубже забирался в куст.

— Похоже, батлаков придется бросить, — сказал Дуглас, выходя из воды.

Он посмотрел в сторону башни, которая иглой пронзала облака.

— Идти пешком получится долго? — спросил он. — Как по твоему?

— Не знаю, — ответил Малкольм.

Он лежал на песке. Его белые в горошек боксеры облепил песок. С дальнего конца полуострова раздался окрик Санары, которая плыла верхом на батлаке. Девочка закатала штаны выше колен, а полы рубашки завязала узлом на животе. Один жеребенок плыл вслед за матерью, другой бежал вдоль берега и недовольно ворчал.

— Возможно, и не придется идти пешком, — сказал он, поднимаясь и надевая штаны.

Батлаки оказались отличными пловцами.

Один из жеребят долго отказывался залезть в воду и Малкольм поплыл на том, который не боялся воды. Санара и Дуглас оседлали мамашу семейства и перебрались на другой берег реки. Они некоторое время ждали, когда остальные члены четвероногой семейки залезут в воду, но самец даже не повел ухом, и не спеша, продолжал набивать брюхо. Жеребенок резво скакал вдоль берега и звал мать, но в воду так и не залез. Только когда ребята развернули батлаков и углубились в лес, за их спиной раздался громкий всплеск и призывные вопли жеребенка, который их быстро догнал. Дуглас с сожалением пересел на него.

Ближе к вечеру путешественники расположились на ночлег. Небольшая поляна медленно погружалась в сон, когда, дико шумя и ломая ветки, на нее вывалился папа-батлак. Его шатало. Он громко орал как раненый осел. Малкольм с любопытством наблюдал за животным. Самец пару раз упал, но с трудом поднялся и побрел к костру. Не дойдя до огня, ярдов пять, папаша-батлак встал как вкопанный, широко расставив ноги-колонны. Он низко наклонил голову и красными глазами смотрел на Малкольма. Ноздри его раздувались, как кузнечные меха. Он злобно ворчал.